…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

Делай все, что в
твоих силах, а остальное предоставь Богу
— одно из множества изречений,
которые Кристи приносила с собраний АА. Я не знаю, есть ли Бог — для Джейка
Эппинга присяжные еще принимают решение, — но, ложась спать в тот вечер, я
имел полное право честно и откровенно заявить: «Я сделал все, что в моих силах».
Оставалось только надеяться, что содеянного мной хватит для получения
необходимого результата.
8 
На этот раз обошлось без желудочного гриппа. Однако на рассвете я проснулся
с парализующей головной болью, какой не испытывал никогда в жизни. Должно
быть, с мигренью. Точно сказать я не мог, потому что еще с ней не сталкивался.
Даже от тусклого света в голове все гудело, а глаза слезились.
Я поднялся (боль только усилилась), надел дешевые солнцезащитные очки,
которые купил, отправляясь с севера в Дерри, принял пять таблеток аспирина. Их
хватило, чтобы одеться и влезть в пальто. Я понимал, что оно мне не помешает.
Утро выдалось холодным и серым, с минуты на минуту мог пойти дождь. В
определенном смысле такая погода играла мне на руку. Боюсь, при солнечном свете
я бы не выжил.
Я решил не бриться, хотя на подбородке и щеках вылезла щетина. Если бы
встал под яркий свет — удвоенной силы, спасибо зеркалу, — мои мозги
расплавились бы. Я не мог представить, как пережить этот день, и не стал даже
пытаться. 
Шаг за шагом,
говорил я себе, медленно спускаясь по лестнице. Одной

---

рукой я держался за перила, во второй нес сувенирную подушку, скорее всего
напоминая при этом Кристофера Робина — переростка с плюшевым медвежонком.
Шаг за ша…
Стойка перил с треском переломилась.
Меня бросило вперед, в голове загрохотало, руки взметнулись в воздух. Я
выронил подушку (с револьвером внутри), царапнул рукой по стене. В последнее
мгновение, прежде чем я покатился кубарем вниз ко всем вытекающим
последствиям в виде сломанных костей, мои пальцы ухватились за старомодное бра,
прикрученное к стене шурупами. Я вырвал их из штукатурки, но электрические
провода оказались достаточно прочным, и я сумел удержаться на ногах.
Сел на ступеньку, уткнувшись раскалывающейся головой в колени. Боль
пульсировала синхронно с громовыми ударами сердца. Слезящиеся глаза не
умещались в глазницах. Я мог бы сказать, что мне хотелось уползти обратно в
квартиру и на все плюнуть, но это ложь. Если по правде, мне хотелось умереть
прямо там, на лестнице, и покончить с миром. Неужели есть люди, которые
мучаются такой головной болью не единожды, а 
часто
? Если так, да поможет им
Бог.
Только одно могло заставить меня подняться, и я вынудил визжащий от боли
мозг не только подумать об этом, но и увидеть: внезапно исчезающее лицо
ползущего ко мне Тагги Даннинга. Его взлетающие в воздух волосы и мозги.
— Все хорошо, — пробормотал я. — Все хорошо, да, все хорошо.
Я поднял сувенирную подушку и, пошатываясь, добрался до нижней ступени.
Вышел в сумрачный день, который казался мне невыносимо ярким, как полдень в
Сахаре. Полез за ключами. Не нашел их. Зато нащупал здоровенную дыру в правом
переднем кармане. Прошлым вечером никакой дыры не было. Я мог в этом
поклясться. Маленькими шажками я развернулся. Ключи лежали на крыльце среди
россыпи мелочи. Я наклонился, почувствовал, как свинцовый шар в голове
покатился ко лбу. Поднял ключи и направился к «санлайнеру». Когда повернул ключ
зажигания, мой ранее надежный «форд» отказался заводиться. Щелкнул соленоид. И
все.
Этого я в принципе ожидал. Не приготовился к другому: мне вновь предстояло
подниматься наверх. Никогда в жизни я так страстно не мечтал о своем мобильнике.
Будь он у меня, я смог бы позвонить, сидя за рулем, а потом, закрыв глаза, спокойно
дожидаться прихода Рэнди Бейкера.
Но каким-то образом мне удалось подняться, мимо сломанных перил и
выдернутого из стены бра, повисшего на проводах, будто голова на сломанной шее.
Трубку в мастерской никто не снял — слишком рано, особенно для воскресенья, —
поэтому я позвонил Рэнди Бейкеру домой.