|
Часть III
Живя в прошлом
Глава 9
1
К тому времени я мог бы сказать, что меня уже ничем не удивишь, но замер с
отвисшей челюстью, увидев слева от Эла дымящуюся в пепельнице сигарету.
Протянул руку и затушил ее.
— Ты хочешь выкашлять ту часть легких, которая еще позволяет тебе дышать?
Он не ответил. Не уверен, что услышал вопрос. Только смотрел на меня широко
раскрытыми глазами.
— Господи Иисусе. Джейк… Кто тебя скальпировал?
— Никто. Давай уйдем отсюда, пока я не задохнулся от дыма твоей
сигареты. — Пустая, конечно, угроза. За недели, проведенные в Дерри, я привык к
дымящимся сигаретам. Если бы не держал себя в руках, мог бы сам пристраститься
к этой вредной привычке.
— Тебя скальпировали, — продолжил он, — только ты этого не знаешь. Кусок
кожи с волосами висит за ухом и… Сколько ты потерял крови? Кварту? Кто это
сделал?
— А: меньше, чем кварту. Б: Фрэнк Даннинг. И если я ответил на твои вопросы,
у меня есть свой. Ты сказал, что помолишься. Почему вместо этого закурил?
— Потому что нервничал. И потому что теперь это не имеет значения. Поезд
уже ушел.
С этим я поспорить не мог.
2
Эл медленно прошел за стойку, открыл дверцу шкафчика, достал
пластмассовую коробку с красным крестом. Я сел на один из высоких стульев и
посмотрел на часы. Было без четверти восемь, когда Эл отпер дверь, и мы вошли в
закусочную. Где-то без пяти восемь я спустился в «кроличью нору» и появился из
нее в Стране чудес, именуемой 1958 годом. Эл утверждал, что каждое путешествие
занимает две минуты, и настенные часы это подтверждали. Я провел в 1958 году
пятьдесят два дня, но часы показывали семь пятьдесят девять того же утра.
Эл достал марлевые салфетки, пластырь, дезинфицирующее средство.
— Наклонись ко мне, чтобы я мог все видеть. Подбородок на стойку.
— Можешь обойтись без перекиси. Произошло это четыре часа тому назад, так
что рана уже затянулась. Видишь?
— Береженого Бог бережет, — ответил он, и моя макушка вспыхнула огнем.
—
А-а-а-ай!
— Больно, да? Потому что рана до сих пор открытая. Хочешь, чтобы
костоправы пятьдесят восьмого лечили твой воспалившийся скальп, когда ты
отправишься в Большой Д? Поверь мне, дружище, ты этого не хочешь. Сиди тихо.
Мне надо срезать волосы вокруг раны, а не то пластырь не будет держаться. Слава
Богу, они короткие.
Щелк-щелк-щелк. Потом боли прибавилось — он накрыл рану марлевой
салфеткой, закрепил ее пластырем.
— Через пару дней снимешь марлю, но пока тебе придется носить шляпу.
Макушка какое-то время будет выглядеть шелудивой, однако, если волосы не
отрастут, сможешь ее зачесывать. Аспирин хочешь?
— Да. И чашку кофе. Сделаешь по-быстрому? — Хотя кофе поможет лишь на
короткое время. Что мне требовалось, так это сон.
— Смогу. — Он включил кофеварку «Банн-о-Матик» и вновь начал рыться в
аптечке. — Ты, я вижу, похудел.
Кто бы говорил,
подумал я.
— Заболел. Подхватил суточный… — И тут я замолчал.
— Джейк, что не так?
Я смотрел на фотогалерею Эла. Когда я шел к «кроличьей норе», на стене
висела фотография, запечатлевшая меня и Гарри Даннинга. Мы улыбались и
показывали камере аттестат Гарри.
Теперь эта фотография исчезла.
3
— Джейк? Дружище? Что такое?
Я взял таблетки аспирина, которые он положил на стойку, сунул в рот.
Проглотил не запивая. Потом поднялся и медленно направился к «Стене славы».
Вновь чувствуя себя стеклянным человеком. На том месте, где два последних года
висела наша с Гарри фотография, Эл пожимал руку Майку Мишо, члену палаты
представителей конгресса США от Второго округа штата Мэн. Мишо, вероятно, вел
кампанию по переизбранию в конгресс, потому что на фартуке Эла красовались два
значка-пуговицы. Один с надписью «МИШО в КОНГРЕСС», второй — с «ЛИСБОН
ЛЮБИТ МАЙКА». Многоуважаемый конгрессмен в ярко-оранжевой футболке
«Мокси» высоко поднимал толстобургер, с которого капал жир.
Я снял рамку с фотографией с гвоздика.
— И как давно она здесь?
Эл, хмурясь, смотрел на фотографию.
— Никогда в жизни ее не видел. Бог свидетель, я поддерживал Мишо в двух
последних кампаниях. Черт, я поддерживаю любого демократа, которого не
застукивают трахающим своих помощниц во время избирательной кампании. И я
встречался с ним на митинге в две тысячи восьмом, но в Касл-Роке. В закусочной он
никогда не появлялся.
— Вероятно, появлялся. Это же твой прилавок.
Он взял рамку с фотографией своими исхудавшими руками, напоминавшими
птичьи лапки.
— Да. Мой.
— Тогда это «эффект бабочки». Фотография — тому доказательство.
Он пристально всматривался в нее, чуть улыбаясь. В удивлении, думал я. Или,
может, с благоговейным трепетом. Потом вернул рамку мне и пошел за стойку,
наливать кофе.
— Эл? Ты помнишь Гарри, правда? Гарри Даннинга?
— Разумеется, помню. Разве не ради него ты поехал в Дерри, где тебе чуть не
снесли голову?
— Ради него и остальных членов его семьи, верно.
— И ты их спас?
— Всех, кроме одного. Старший Даннинг добрался до Тагги до того, как мы
сумели его остановить.
— Кто это — мы?
— Я тебе все расскажу, но сначала мне надо поехать домой и поспать.
— Дружище, у нас не так много времени.
— Я
Do'stlaringiz bilan baham: |
