— Не такая красивая, как ты, и не такая большая.
— Она может прыгать через скакалку?
— Милая, она еще
да-аже
ходить не может.
— Тем хуже для нее. — И девочка покатила в сторону Уинскотт-роуд.
Оба брата повернулись к дому. Голоса стали глуше, но я прибавил громкость и
опять смог разобрать почти все.
— Ты… не
дал ей взглянуть на него, — первым заговорил Роберт. — Когда
Марина его увидит, то набросится на тебя, как мухи — на свежее собачье дерьмо.
— Я… с Риной, — ответил Ли. — Но, брат, если я… от мамы и из той
маленькой квартиры, я могу ее убить.
— Она может быть… но… она любит тебя. — Роберт отвернулся от дома, на
несколько шагов приблизился к улице. Ли присоединился к нему, и теперь их голоса
слышались отчетливо.
— Я знаю, но она ничего не может с собой поделать. На днях, когда мы с Риной
этим занимались,
она заорала на нас, не вставая с раскладушки. Она спит в
гостиной, ты знаешь. «Полегче с этим, вы, двое, — кричит она. — Еще слишком
рано для второго. Подождите, пока сможете прокормить того, который у вас есть».
— Я знаю. Наезжать она умеет.
— Она продолжает покупать вещи, брат. Говорит, что для Рины, но бросает их
мне в лицо. — Ли рассмеялся и направился к «бел-эйру». На этот раз его взгляд
прошелся по дому 2706. Мне
потребовалась вся сила воли, чтобы застыть за
портьерами. И удержать на месте миску с микрофоном.
Роберт присоединился к нему. Они привалились к багажнику, двое мужчин в
чистых синих рубашках и рабочих штанах. Ли распустил узел галстука.
— Ты только послушай. Она едет в «Леонард бразерс» и возвращается со всеми
этими одежками для Рины. Вытаскивает шорты, длинные,
как шаровары, только с
узором «индийский огурец». «Посмотри, Рини, какие они красивые», — с сарказмом
передразнил он Маргариту.
— И что отвечает Рина? — Роберт уже улыбался.
— Она отвечает: «Да, mamochka, они красивые, но
мне не нравятся, мне не
нравятся. Я люблю такие». И показывает рукой, какую длину она любит. — Ли
положил руку на бедро, дюймов на семь выше колена.
Улыбка Роберта стала шире.
— Готов спорить, мама пришла в восторг.
— Она говорит: «
Марина, такие шорты для девушек,
которые болтаются на
улице, чтобы подцепить себе парня, а не для замужних женщин». Только не говори
ей, где мы будем жить, брат. Не говори. Мы же договорились?
Роберт несколько секунд молчал. Возможно, вспоминал тот холодный день в
ноябре 1960 года. Когда его мама спешила за ним по Западной Седьмой, крича:
«
Остановись
, Роберт, не иди так быстро, я еще с тобой не закончила!» И хотя насчет
этого Эл ничего не написал, я сомневался, что она закончила и с Ли. В конце концов,
в Ли она души не чаяла. Любимчик семьи. Спал с ней в одной постели, пока ему не
исполнилось одиннадцать. И потом она регулярно проверяла, начали ли у него расти
волосы на яйцах. Вот это я как раз в записях Эла нашел. А рядом, на
полях, он
записал два слова, знать которые повару вроде бы не полагалось: «истерическая
фиксация».
— Мы договорились, Ли, но город не такой уж большой. Она тебя найдет.
— Я ее вышвырну, если найдет. Будь уверен.
Они сели в «бел-эйр» и уехали. Табличка «СДАЕТСЯ» исчезла с поручня.
Новый арендодатель Ли и Марины забрал ее с собой.
Я пошел в магазин хозяйственных товаров, купил рулон черной изоляционной
ленты, обклеил ею пластмассовую миску, снаружи и изнутри. В целом, думал я, день
прошел хорошо, но я ступил на тонкий лед. И знал об этом.
4
Десятого августа, около пяти пополудни, вновь появился «бел-эйр», на этот раз
с небольшим деревянным прицепом. Ли и Роберту потребовалось меньше десяти
минут, чтобы занести в новый дом (осторожно переступая через ступеньку крыльца,
которую так и не починили) весь небогатый скарб Освальдов. Все это время Марина
стояла на лужайке, заросшей росичкой, с
Джун на руках, глядя на новый дом с
разочарованием, понятным без перевода.
На этот раз пришли все три девочки, которые прыгали через скакалку. Две —
пешком, третья — на самокате. Они пожелали взглянуть на малышку, и Марина,
улыбаясь, показала им дочку.
— Как ее зовут? — спросила одна из девочек.
— Джун.
Тут они засыпали ее вопросами:
— Сколько ей лет? Она умеет говорить? Почему она не смеется? У нее есть
кукла?
Марина покачала головой. Она все еще улыбалась.
— Извините, я не говорить.
Три девочки убежали, крича:
—
Do'stlaringiz bilan baham: 
