Тонкое искусство пофигизма: Парадоксальный способ жить счастливо

Солнечная сторона смерти
Я перехожу со скалы на скалу, медленно карабкаясь вверх. Мышцы
ног напряжены и ноют. Такое трансоподобное состояние возникает от
медленных и однообразных физических нагрузок. Но вершина
близко. Небо становится шире и глубже. Теперь я один. Друзья
остались далеко внизу: они фотографируют океан.
Наконец я перелезаю через небольшую глыбу, и передо мной
открывается простор. В бесконечность уходит горизонт. Возникает
ощущение, что стоишь у края земли: там, где вода встречается с
небом, синее с синим. Ветер бьет в лицо. Я смотрю вверх. Как же
светло! И как красиво.
Я нахожусь в Южной Африке, на мысе Доброй Надежды. Когда-то
считалось, что это самая южная точка не только Африки, но и всего
мира. Воды здесь неспокойны и коварны, часто бывают штормы. Это
место помнит столетия торговли, коммерции и человеческих усилий.

---

И столетия рухнувших надежд.
Португальцы говорят: «Ele dobra o Cabo da Boa Esperança». То есть
«он огибает мыс Доброй Надежды». Смысл парадоксален: жизнь
человека вошла в последнюю фазу, и ничего больше он уже не
совершит.
Я шагаю по камням к синеве, вбирая ее в себя. Я взмок, но мне
холодно. Я в восторге, но нервничаю. Значит, вот оно?
Ветер бьет в уши. Я ничего не слышу, но вижу край: место, где
скала встречается с небытием. Останавливаюсь и на секунду замираю
в нескольких метрах от него. Внизу, на многие километры в каждую
сторону, пенится и бьет о камни океан. Волны бешено устремляются к
скалам и бессильно отступают. Подо мной обрыв в десятки метров,
внизу — океан.
Справа от меня и внизу берег усеяли туристы. Они делают снимки
и собираются, как муравьи, в кучки. Слева от меня лежит Азия.
Передо мной — небо, а позади — все, на что я надеялся и что принес с
собой.
Что если это все? Что если больше ничего нет?
Я озираюсь. Вокруг ни души. И делаю первый шаг к краю обрыва.
По-видимому, человеческое тело наделено естественным радаром,
выявляющим смертельно опасные ситуации. Когда вы оказываетесь в
трех метрах от края скалы, за оградой, в теле появляется некоторое
напряжение. Напряжен позвоночник. По коже бегут мурашки. Глаза
сосредоточены на каждой детали обстановки. Ноги словно каменные.
Будто большой и невидимый магнит мягко влечет тело в безопасное
место. Но я борюсь с магнитом. Я переставляю ноги, сделанные из
камня, ближе к краю.
В полутора метрах от края активно включается мозг. Ты видишь не
только край, но и самого себя: непрошеными являются картины, как
ты оступаешься и падаешь, разбиваешься насмерть. Лететь далеко,
напоминает мозг. Очень, очень далеко. «Чувак, что ты творишь?
Остановись. Остановись!»
Я приказываю мозгу заткнуться и медленными шажками иду
дальше.

---

В метре от края тело подает полноценный сигнал тревоги. Один
неудачный шаг, и жизнь закончится. Один сильный порыв ветра, и ты
отправишься в синюю бесконечность. Ноги дрожат. И руки дрожат. И
голос дрожит. Все напоминает об угрозе.
Большинство людей ближе метра к краю не подходят. На этом
расстоянии можно наклониться и бросить взгляд вниз. Но все-таки
нет ощущения, что есть реальный риск убиться насмерть. Когда
стоишь так близко от края, даже столь дивного и пленительного, как
мыс Доб
​рой Надежды, возникает пьянящее головокружение, и
недавний завтрак просится наружу.
Значит, это все? Это все, что есть? Знаю ли я уже все, что могу
знать?
Я делаю еще один шажок, потом еще один. До края осталось
полметра. Передняя нога вибрирует, когда я пере
​ношу на нее вес тела.
И продолжаю идти дальше. Вопреки магниту. Вопреки зову своего
ума. Вопреки инстинкту самосохранения.
Осталось сантиметров тридцать. Теперь я смотрю прямо вниз.
Почему-то подступают слезы. Тело инстинктивно сжимается,
защищаясь от чего-то воображаемого и необъяснимого. Порывами
налетает ветер. В голову стучат мысли…
Когда ты у самого края, тебе кажется, что ты летишь. Перед лицом
бездны ты словно слился с небом. И почти ожидаешь, что упадешь.
Я на мгновение припадаю к земле, переводя дыхание и собираясь с
мыслями. Заставляю себя взглянуть на воду, которая внизу бьется о
скалы. Затем перевожу взгляд направо, на мелких муравьев, которые
топчутся у вывесок, делают снимки, садятся в туристические авто
​-
бусы: вдруг меня кто-нибудь видит? Эта жажда внимания абсолютно
иррациональна. Как, впрочем, и все остальное. Снизу меня и не
разглядишь. А если бы меня и было видно, слишком велико
расстояние: никто ничего не смог бы сказать или сделать.
Я слышу лишь ветер.