Том первый – учение перевод А. Александрова

Знать, сметь, хотеть, молчать
– вот четыре слова мага, начертанные на четырех 
символических формах сфинкса. Эти четыре глагола могут комбинироваться четырьмя 
способами и четырежды взаимно объясняются.*
* См. игру Таро.
На первой странице книги Гермеса адепт изображен в огромной шляпе, которая 
нахлобучиваясь, может закрыть всю голову. Одна рука его поднята к небу, которому он, по-
видимому, приказывает посредством своей палочки, другая – сложена на груди:* перед ним 
главные символы или инструменты науки, а остальные он скрывает в сумке фокусника. Его 
тело и руки образуют букву "алеф", первую букву алфавита, который Евреи заимствовали от 
Египтян; но нам придется еще позже вернуться к этому символу.
* По-видимому, здесь вкралась досадная опечатка! Другая рука, на всех изображениях Таро, 
лежит на столе, а по всем описаниям, – в том числе и самого Элифаса Леви, – опущена... Напр., 
Папюс в своем "Цыганском Таро" говорит: "...из которых одна опущена к земле, другая поднята к 
небу"... – 
прим. пер.
Поистине, маг – то, что еврейские каббалисты называют "микропрозопом", т.е. творцом малого 
мира. Подобно тому, как первое магическое знание есть знание самого себя, так и первое изо 
всех дел науки, заключающее в себе все другие, и в то же время – принцип великого делания, 
– создание самого себя; это слово требует объяснения.
Так как верховный разум – единственный неизменный и, следовательно, вечный принцип, так 
как перемена есть то, что мы называем смертью, – то и ум, сильно прирастающий и, до 
некоторой степени, отождествляющийся с этим принципом, тем самым делается неизменным 

---

www.koob.ru 
и, следовательно, бессмертным. Понятно, что для того, чтобы неизменно прилепиться к 
разуму, необходимо быть независимым от всех сил, которые посредством фатального и 
необходимого движения производят перемены жизни и смерти. Уметь страдать, 
воздерживаться и умирать – таковы, следовательно, первые секреты, ставящие нас выше 
страдания, чувственных похотей и страха небытия. Человек, ищущий и находящий славную 
смерть, верит в бессмертие, и все человечество верит в него с ним и для него, так как оно 
воздвигает ему алтари или статуи в знак бессмертной жизни.
Человек становится царем животных, только укрощая или приручая их; иначе он будет их 
жертвой или рабом. Животные – изображение наших страстей; это – инстинктивные силы 
природы. Мир – поле битвы, которое свобода оспаривает у силы инерции, противопоставляя 
ей деятельную силу. Физические законы – жернова, в которых ты будешь зерном, если не 
сумеешь стать мельником.
Ты призван быть царем воздуха, воды, земли и огня; но, чтобы царствовать над этими 
четырьмя символическими животными, надо победить и поработить их.
Тот, кто стремится стать мудрецом и узнать великую загадку природы, – должен сделаться 
наследником сфинкса и ограбить его: он должен иметь его человеческую голову, чтобы 
владеть словом, – орлиные крылья, чтобы завоевывать высоты, – бока быка, чтобы 
обрабатывать глубины, и львиные когти, чтобы расчищать себе место направо и налево, 
вперед и назад.
– Итак, желающий быть посвященным, учен ли ты, как Фауст? Бесстрастен ты – как Иов? Нет, 
не правда ли? Но ты можешь сделаться таким, если хочешь. Победил ли ты вихри смутных 
мыслей? Не колеблешься ли ты, отрешился ли ты совершенно от капризов? Принимаешь 
удовольствие, когда хочешь его, и хочешь ли его, когда должен? Не правда ли, нет? Во всяком 
случае, не всегда так бывает? – Но оно может быть так, если ты этого хочешь.
У сфинкса не только – голова человека, у него также – женские груди; можешь ли ты 
противиться женским прелестям? – Нет, не правда ли? – И теперь отвечая, ты смеешься, и, 
желая прославить в себе жизненную и материальную силу, хвастаешься своей моральной 
слабостью. Пусть будет так, я позволяю тебе воздать эту почесть ослу Стерна или Апулея; я 
не спорю, что осел имеет свои достоинства: он был посвящен Приапу, подобно тому, как козел 
– богу Мендеса. Но предоставим ему оставаться тем, что он есть, и постараемся узнать – твой 
ли он господин или ты можешь стать его господином. Только тот, действительно, может 
обладать удовольствием любви, кто победил любовь к наслаждению. Быть в состоянии 
пользоваться и воздержаться, значит мочь дважды. Женщина порабощает тебя твоими 
желаниями; будь господином своих желаний, и ты поработишь женщину.
Величайшее оскорбление, которое можно нанести человеку, – назвать его трусом. Но что 
такое – трус?
Трус это тот, кто не заботится о своем моральном достоинстве и слепо повинуется инстинктам 
природы.
Действительно, в присутствии опасности естественно испугаться и попытаться убежать; 
почему же это считается позорным? Потому, что закон чести ставит долг выше наших 
стремлений или страха. Что такое честь с этой точки зрения? – Универсальное предчувствие 
бессмертия и уважение к средствам, могущим к нему привести. Последняя победа, которую 
человек может одержать над смертью, это восторжествовать над жаждой жизни, но не 
вследствие отчаяния, а благодаря более высокой надежде, состоящей в вере во все 
прекрасное и честное, по мнению всего мира.

---

www.koob.ru 
Научиться побеждать себя – значит научиться жить, и строгости стоицизма не были 
тщеславным чванством, но свободой.
Уступать силам природы – значит следовать за током коллективной жизни, т.е. быть рабом 
второпричин.
Сопротивляться природе и покорить ее значит создать себе личную и вечную жизнь, 
освободиться от превратностей жизни и смерти. Человек, который готов скорее умереть, чем 
отречься от истины и справедливости, поистине жив, ибо он бессмертен в своей душе.
Целью всех древних посвящении было найти или образовать таких людей.
Пифагор заставлял своих учеников упражняться в молчании и всевозможных воздержаниях, в 
Египте вступающих испытывали четырьмя элементами; и мы знаем, каким чудовищным 
жестокостям подвергают себя факиры и брамины, желающие достигнуть царства свободной 
воли и божественной независимости.
Всевозможные умерщвления плоти аскетизма заимствованы у посвящений в древние 
мистерии, а они прекратились потому, что способные быть посвященными не находили себе 
посвятителей, и руководители совести со временем стали столь же невежественны, как и 
толпа; тогда слепым было предоставлено следовать за слепыми, и никто больше не хотел 
подвергаться испытаниям, которые приводили только к сомнению и отчаянию... Путь к свету 
был потерян.
Чтобы что-нибудь сделать, – необходимо знать, что хочешь сделать, или, по крайней мере, 
верить кому-нибудь, знающему это. Но разве могу я рисковать жизнью и наобум следовать за 
тем, кто сам не знает, куда он идет?
Не следует дерзко вступать на путь высоких знаний; но, если начал идти, необходимо дойти 
или погибнуть: сомневаться – значит стать безумным, остановиться – упасть, отступить – 
броситься в пропасть.
Итак, начавший читать эту книгу, если ты ее понимаешь и хочешь прочесть до конца, она 
сделает тебя монархом или безумцем. Делай с этим томом все, что пожелаешь, ты не 
сможешь ни презирать, ни забыть его. Если ты чист, эта книга будет для тебя светом; если ты 
силен, – она будет твоим оружием; если ты свят, – твоей религией; если ты мудр, – она 
урегулирует твою мудрость.
Но если ты зол, – эта книга будет для тебя подобна адскому факелу; она изроет твою грудь, 
разрывая ее подобно кинжалу; она останется в твоей памяти, как угрызение совести; она 
наполнит химерами твое воображение, и посредством безумья приведет тебя к отчаянию. Ты 
захочешь смеяться над нею и сможешь только скрежетать зубами, ибо книга эта для тебя 
будет подобна тому подпилку в басне, сгрызть который пыталась змея, и который испортил ей 
все зубы.
Начну теперь серию посвящений.
Я сказал, что откровение – слово (le verbe). Действительно, слово или речь (la parole) – покров 
бытия и отличительный признак жизни. Всякая форма – покров слова, потому что идея, мать 
слова, – единственный смысл существования форм. Всякая фигура – знак; каждый знак 
принадлежит и возвращается к слову. Вот почему древние мудрецы, устами Трисмегиста, 
следующим образом формулировали свой единственный догмат: