Размышляя об этом сне, я отчетливо чувствую, что не было
никакой необходимости отправляться туда, где я оказалась, и что
я могла выбрать приятную прогулку по мощеным улицам. Я
отправилась в это грязное предместье потому, что предпочла
приключение и, начав, должна была идти дальше... Когда я думаю
о том, как упорно я шла вперед во сне, то кажется, будто я знала,
что впереди меня ждет что-то прекрасное, вроде этой чудесной
реки с чистой травой вдоль берега и твердой мощеной дорогой за
ней.
Если размышлять в таком ключе, то это стремление
оказывается похожим на решимость родиться — или, скорее,
заново родиться — в духовном смысле. Наверное, некоторые из
нас должны пройти по мрачным, окольным дорогам, прежде чем
найти реку покоя или прямой путь к своей духовной цели»
[27]
.
Женщина, видевшая этот сон, — выдающаяся оперная актриса, и,
подобно всем, кто предпочел идти не по проторенным дорогам
современности,
а
последовать
особому,
едва
слышимому
зову
приключений, который улавливают лишь те, кто прислушивается не только
к тому, что извне, но
и к тому, что внутри, ей пришлось идти своим
собственным путем в одиночку, преодолевая необычайные трудности,
«через запустение грязных улиц»; она познала темную ночь души, тот
темный лес в середине нашего жизненного пути, о котором писал Данте, и
все круги ада:
Я увожу к отверженным селеньям,
Я увожу сквозь вековечный стон,
Я увожу к погибшим поколеньям
[28]
.
Удивительно, что в этом сновидении детально воспроизводится
основная схема универсальной мифологической формулы приключений
героя. Эти имеющие глубокое значение образы —
препятствия, опасности
и удача в пути — мы неоднократно и во множестве обличий повстречаем
дальше в этой книге. Вначале на пути сновидца возникает открытая
сточная канава
[29]
, затем абсолютно чистая река, бегущая по траве
[30]
, затем
появление добровольного помощника в критический момент
[31]
и высокий
берег за последним потоком (Земной Рай, Земля за Иорданом)
[32]
— вот
вечно повторяющиеся темы чудесной песни возвышенного путешествия
души. И каждый, кто отважился прислушаться и последовать тайному зову,
познал опасности рискованного одинокого перехода:
Остер, как лезвие бритвы, неодолим,
Недоступен этот путь — говорят мудрецы
[33]
.
В данном случае спящей удается перебраться через реку с помощью
подаренного ей небольшого деревянного ящика, который в этом
сновидении занимает место более привычных челна или моста. Это символ
ее собственного
особого таланта и силы, с помощью которых она была
перенесена через воды мира. Женщина, видевшая этот сон, ничего не
рассказала нам о своих ассоциациях, поэтому мы не знаем, какое особое
содержимое мог скрывать в себе этот ящик; но это, конечно же,
разновидность ящика Пандоры — этого небесного дара богов прекрасной
женщине, наполненного семенами всех благ и тревог бытия и несущего в
себе силу, обещающую заступничество и дарующую надежду. С его
помощью спящая перебирается на другой берег. С помощью подобного
чуда через океан жизни будет перенесен каждый, чьей трудной и опасной
задачей станет раскрытие и совершенствование самого себя.
Множество мужчин и женщин выбирают менее рискованный путь,
следуя сравнительно бессознательным требованиям гражданских и
родовых установлений. Но эти искатели
также спасаются благодаря
унаследованным обществом символическим формам поддержки индивида,
обрядам перехода, несущим благодать таинств, дарованных древнему
человечеству спасителями и дошедших до нас через тысячелетия. В этом
лабиринте, который лишен сердца, отчаянной оказывается участь тех, кто
не слышит внутреннего зова, не
имеет приобретенного знания, то есть
большинства из нас сегодня. Где же наш проводник, где наша нежная дева
Ариадна, которая снабдила бы нас тонкой нитью, дарующей силу
встретиться лицом к лицу с Минотавром и надежду вернуться на волю
после того, как чудовище будет найдено и убито?