Тысячеликий герой

3. Сверхъестественное покровительство 
Что же касается тех, кто не отверг зов, — первый, с кем им предстоит
столкнуться в их героическом путешествии, представляет собой фигуру
защитника (чаще всего это древняя старуха или старик), который должен
снабдить путешественников амулетами против несокрушимой силы
драконов, с которыми непременно пересечется их путь.
Восточноафриканские племена, например, вачага из Танганьики,
рассказывают об очень бедном человеке по имени Кьязимба, который
отправился в путь в страну, где восходит солнце. Путешествие его было
долгим и, изрядно устав, он остановился, устремив свой взгляд к горизонту,
где ждала его страна, куда он держал свой путь, и тут он услышал, как у
него за спиной кто-то приближается к нему. Он обернулся и увидел
дряхлую старушонку. Она подошла и спросила, что он здесь делает. Когда
он рассказал ей, она обернула его своим покрывалом и, оторвавшись вместе
с ним от земли, поднялась прямо в небо, где полуденное солнце застыло в
зените. Затем с чудовищным грохотом с востока появилось множество
воинов, среди которых был Великий Вождь; он слез со своего быка и сел

---

пировать со своими подданными. Старуха попросила его помочь Кьязимбе.
Вождь благословил его и отправил домой. Далее говорится, что отныне он
жил в достатке
[94]
.
Среди американских индейцев, населявших некогда юго-западные
территории, излюбленным персонажем в роли заступника и благодетеля
всегда была Женщина-Змея — чья-то бабка, маленькая женщина, живущая
под землей. Боги войны навахо, близнецы, следуя священным путем к дому
своего отца, Солнца, и едва успев покинуть свой дом, столкнулись с
подобным удивительным маленьким созданием.
«Мальчики быстро шли по священному пути и вскоре после
восхода солнца увидели дым, поднимающийся вверх. Они
направились к месту, откуда шел дым и увидели, что он выходит
из отверстия для дыма в подземном жилище. Из этого же
отверстия выступала черная от дыма лестница. Заглянув вниз,
внутрь жилища, они увидели старую женщину, Женщину-Паука,
которая посмотрела на них и сказала: «Добро пожаловать, дети.
Входите. Кто вы и откуда пришли?» Мальчики не ответили, но
спустились по лестнице. Когда они добрались до пола, женщина
снова обратилась к ним, спрашивая: «Куда вы направляетесь?» —
«Никуда конкретно, — ответили они, — мы пришли сюда, потому
что нам больше некуда было идти». Женщина задавала этот
вопрос четыре раза и каждый раз получала один и тот же ответ.
Тогда она сказала: «Может быть, вы хотели бы отыскать своего
отца?» — «Да, — ответили дети, — если бы мы только знали
дорогу к его жилищу». — «Ах!» — воскликнула женщина. —
Путь к дому вашего отца, Солнца, долог и опасен. Множество
чудищ обитает в тех местах, где проходит этот путь, и, возможно,
когда вы попадете к отцу, он не обрадуется встрече с вами и
накажет вас за то, что вы пришли. Вам придется пройти четыре
опасных места: между скал, что обрушиваются на путника,
сквозь камыш, что режет его на куски, мимо тростниковых
кактусов, что разрывают его на части, и по зыбучим пескам, что
засасывают его. Но я дам вам кое-что, что усмирит ваших врагов
и сохранит вам жизнь». Она дала им амулет под названием «перо
чужих богов», который представлял собой обруч с двумя перьями
жизни (выдернутыми из живого орла) и еще одно перо жизни,
чтобы сохранить им жизнь. Она также научила их магическому
заклинанию, которое, если его произносить перед врагами,

---

смиряет их гнев: «Опусти свои ноги в пыльцу. Опусти свои руки
в пыльцу. Опусти свою голову в пыльцу. И тогда твои ноги —
пыльца; твои руки — пыльца; твое тело — пыльца; твой ум —
пыльца; твой голос — пыльца. Путь прекрасен. Будь спокоен»
[95]
.
Образы благожелательной старухи и сказочной крестной являются
характерной чертой европейского сказочного фольклора; в христианских
легендах о святых эту роль обычно играет Дева Мария. Дева Мария своим
заступничеством может помочь снискать милость Отца. Женщина-Паук со
своей паутиной может управлять движением Солнца. Герою, оказавшемуся
под защитой Космической Матери, не может быть причинен вред. Нить
Ариадны благополучно провела Тесея через опасности лабиринта. Это
направляющая сила, которая выступает у Данте в женских образах
Беатриче и Девы Марии и появляется в 
Фаусте
Гете последовательно как
Гретхен, Елена Троянская и Дева Мария. Пройдя через опасности Трех
Миров, к ней обращает свою молитву Данте.
Ты так властна, и мощь твоя такая,
Что было бы стремить без крыл полет —
Ждать милости, к тебе не прибегая.
Не только тем, кто просит, подает
Твоя забота помощь и спасенье,
Но просьбы исполняет наперед.
Ты — состраданье, ты — благоволенье,
Ты — всяческая щедрость, ты одна —
Всех совершенств душевных совмещенье!
[96]
Такой образ представляет благосклонную к нам, оберегающую силу
судьбы. Он сулит нам, что блаженство Рая, которое впервые было познано в
материнском лоне, не будет утеряно; что оно поддерживает настоящее и
присутствует как в будущем, так и в прошлом (есть и омега, и альфа); что
всемогущество лишь кажется утраченным с преодолением порогов и
пробуждением к жизни — оберегающая сила всегда и при любых
обстоятельствах присутствует в тайнике сердца и даже внутренне присуща
этим незнакомым явлениям мира или стоит непосредственно за ними.
Необходимо только знать и верить, и вечные ангелы-хранители появятся.
Ответив на зов и продолжая смело следовать ему по мере того, как
разворачиваются обстоятельства, герой обнаруживает на своей стороне все

---

силы бессознательного. Сама Мать Природа помогает выполнить великую
задачу. И насколько свершение героя совпадает с тем, к чему готово само
общество, настолько он представляется несущимся на гребне огромной
волны исторического процесса. «Я ощущаю себя гонимым к какой-то цели,
мне неведомой, — сказал Наполеон в начале русской кампании. — Как
только я ее достигну, как только я стану больше не нужным, достаточно
будет и атома, чтобы меня раздавить. До этого момента, однако, ни одна
человеческая сила не способна сделать со мной что-либо»
[97]
.
Нередко сверхъестественный помощник выступает в мужском
обличьи. В сказке это может быть некий маленький лесной человечек,
некий чародей, отшельник, пастух или кузнец, появляющийся для того,
чтобы дать амулет или совет, которые потребуются герою. Более
высокоразвитые мифологии представляют в этой роли возвышенный образ
наставника, учителя, паромщика, проводника душ в потусторонний мир. В
классическом мифе — это Гермес-Меркурий; в египетском — как правило,
Тот (бог-ибис, бог-бабуин); в христианском — Святой Дух
[98]
. Гете в
Фаусте
представляет проводника-мужчину в образе Мефистофеля — и
нередко подчеркивает опасную сторону этой «деятельной» фигуры; ибо
Мефистофель завлекает невинные души в царство искушения. В изложении
Данте эту роль играет Вергилий, который уступает ее Беатриче у порога
Рая. Обороняющий и опасный, материнский и отцовский одновременно,
этот сверхъестественный источник покровительства и руководства
объединяет в себе все неопределенности бессознательного — и таким
образом выражает поддержку нашей сознательной личности, которую ей
оказывает эта другая, большая система, но вместе с тем выражает и
непостижимость проводника, за которым мы следуем с риском для всех
наших рациональных представлений
[99]
.
Обычно герой, которому является такой помощник, — один из тех, кто
откликнулся на зов. Фактически зов — это первая весть о приближении
этого инициирующего жреца. Но даже перед теми, кто явно ожесточил свои
сердца, может предстать сверхъестественный заступник; ибо как мы
видели: «Аллах милостив и милосерден».
И так произошло, что совершенно случайно в древней заброшенной
башне, где спал Камар аль-Заман, персидский принц, находился старый
колодец
[100]
, в котором жила ифритка из племени Иблиса Проклятого, по
имени Маймуна, дочь Аль-Димирайята, царя джиннов
[101]
. Прошла первая
треть ночи, и Камар аль-Заман продолжал спать. В это время Маймуна
решила выбраться из колодца, намереваясь подняться к небесному своду,

---

чтобы тайком подслушать речи ангелов, но когда она поднялась к проему
колодца, то, против обыкновения, заметила свет в башне. Удивившись, она
поднялась выше и выбралась из колодца, и тогда она увидела ложе, а на
нем фигуру человека с восковой свечой, горящей в изголовье, и фонарем в
ногах. Она сложила свои крылья, подошла к кровати и, стянув покрывало,
увидела лицо Камар аль-Замана. Целый час она простояла без движенья в
восхищении и изумлении. «Хвала Аллаху, — воскликнула она, придя в
себя, — Господу миров, милостивому, милосердному», — ибо она была из
правоверных джиннов.
Затем она поклялась себе, что не причинит Камар аль-Заману никакого
вреда и испугалась, как бы его, отдыхающего в этом заброшенном месте, не
убил кто-либо из ее родственников, маридов
[102]
. Склонясь над ним, она
поцеловала его меж глаз и накрыла его лицо покрывалом, спустя некоторое
время она расправила крылья, взмыла в воздух и полетела вверх, пока не
приблизилась к самому нижнему из небес.
И благодаря случаю или судьбе произошло так, что парящая в воздухе
Маймуна вдруг услышала рядом с собой громкое трепетание крыльев.
Направившись на звук, она обнаружила, что он доносится от ифрита по
имени Дахнаш. И она устремилась на него вниз, как ястреб-перепелятник.
Когда Дахнаш увидел ее и признал в ней дочь царя джиннов, Маймуну, то
ужасно испугался, его бока задрожали, и он стал умолять ее о пощаде. Но
она велела ему отвечать, откуда он явился в эту пору ночи. Он ответил, что
возвращается с островов Внутреннего Моря земли китайской, владений
царя Гяура, Владыки Островов и Морей и Семи Дворцов.
«Там, — сказал он, — я видел его дочь, красивее которой в
отпущенное ей время не сотворил Аллах». И он пустился пышно
восхвалять принцессу Будур.
«Ее нос, — сказал он, — как лезвие блестящего клинка, а
щеки, как пурпурное вино или кроваво-красные анемоны, ее губы
подобны кораллу и сиянью сердолика, а вкус ее уст слаще
старого вина, он может погасить боль адского огня. Ее речи
движимы мудростью великой и остроумны, ее грудь —
искушение для всех, кто видит ее (слава Ему, придавшему ей
форму и доведшему до совершенства); ко всему этому прибавь
две руки, гладкие и округлые, как сказал о ней поэт:
«Ее запястия и без браслетов
Сияют серебром из рукавов».

---

Восхваление красоты принцессы продолжилось, и, выслушав все это,
Маймуна застыла в изумленном молчании. Дахнаш продолжил и описал
могущественного царя, ее отца, его богатства и Семь Дворцов, а также всю
историю отказа дочери выйти замуж. «И я, — сказал он, — о моя госпожа,
каждую ночь отправляюсь к ней, дабы насытить свой взор созерцанием ее
лица, и целую ее меж глаз, и из-за своей любви к ней я не могу причинить
ей никакого вреда». Он предложил Маймуне слетать с ним в Китай и
взглянуть на красоту, очарование и совершенство принцессы. «И после
этого, если пожелаешь, — сказал он, — можешь наказать меня или сделать
рабом своим, ибо в твоей воле карать и миловать».
Маймуна пришла в негодование от того, что кто-то осмелился так
превозносить какое-то создание в мире после того, как она только что
созерцала Камар аль-Замана. «Тьфу! Тьфу!» — вскричала она, рассмеялась
и плюнула Дахнашу в лицо. «Поистине, сегодня ночью видела я юношу, —
сказала она, — встретив которого, хоть даже и во сне, ты окаменел бы от
восхищенья, и слюна потекла бы из твоего рта». И она описала то, что
видела сама. Дахнаш усомнился, что кто-либо может быть красивее
принцессы Будур, и Маймуна велела ему спуститься вместе с ней вниз и
посмотреть самому.
«Слушаю и повинуюсь», — сказал Дахнаш.
И так они спустились вниз и оказались в башне. Маймуна подвела
Дахнаша к постели и, протянув руку, откинула шелковое покрывало,
скрывающее лицо Камар аль-Замана, и оно засверкало, заблестело,
замерцало и засияло, как восходящее солнце. Она секунду смотрела на
него, а затем обернулась к Дахнашу и сказала: «Смотри, о ненавистный, и
не будь самым низким из безумцев, я дева, и все ж сердце мое он пленил».
«Клянусь Аллахом, о моя госпожа, тебя можно понять, — ответил он,
— но есть иная сторона, которую следует принять во внимание, все дело в
том, что достоянье женское отличается от мужского. Клянусь могуществом
Аллаха, милый твоему сердцу принц изо всех созданий сотворенных по
красоте своей, очарованью, изяществу и совершенству более всего подобен
моей возлюбленной; будто бы они были созданы по одним меркам
красоты».
Свет померк в очах Маймуны, когда она услыхала эти слова, и она с
такой силой ударила крылом по голове Дахнаша, что чуть не лишила того
жизни. «Я заклинаю тебя светом восхитительного обличья моей любви, о
ненавистный, — приказала она, — сейчас же отправляйся и доставь сюда

---

свою возлюбленную, которую ты так нежно и безрассудно любишь, и
возвращайся немедля, чтобы мы смогли положить их вместе и посмотреть
на них, спящих бок о бок; и тогда станет ясно, кто из них красивее и
прекраснее».
Итак, благодаря чему-то происходящему в сфере, совершенно
неосознаваемой принцем, судьба противящегося жизни Камар аль-Замана
начала свершаться сама собою, без какого-либо вмешательства его
сознательной воли
[103]
.