Текст приводится по изданию: Арминий Вамбери. Путешествие по Средней

частью из Персии. Они отправились домой под его защитой, которая 
дорого обходилась несчастным, но идти в одиночку было слишком 
опасно, потому что первый встречный [177] мог снова схватить их и во 
второй раз продать в рабство. Несмотря на то что Земан был хорошо 
знаком со всеми пограничными чиновниками, у него всякий раз при 
переходе границы возникали перебранки не столько из-за таксы, 
которая здесь была твердой, сколько из-за числа рабов, которое он 
всегда стремился уменьшить, а начальство - увеличить. За раба могли 
посчитать любого незнакомого человека, а так как каждый хотел 
защититься от этого подозрения, то крикам, спорам и сумятице не 
было конца. В итоге дело все-таки отдавалось на усмотрение 
керванбаши, который из 100-150 едущих с ним людей признавал 
освободившимися рабами только тех, кого неопровержимо выдавали 
черты лица, речь или другие приметы. В общем, чаще всего 
подозрение 
вызывают 
бродяги 
и 
едущие 
без 
какой-либо 
определенной цели, а так как все они большей частью называют себя 
хаджи, то политика Молла Земана заключается в том, чтобы собрать в 
Бухаре как можно больше настоящих хаджи, а в их ряды вставить 
затем своих рабов - мнимых хаджи. 
Целый день прошел в осмотре тюков с товарами, а также людей, 
верблюдов, лошадей и ослов. Наконец мы отправились в путь в 
сопровождении таможенника, который строго следил за тем, чтобы 
ни один путник не присоединился к каравану на окольной дороге. 
Только после того как мы доехали до необитаемых мест, где проходит 
граница Бухары, чиновник повернул назад, а мы продолжили свой 
путь по пустыне, рассчитывая через два дня добраться до ханства 
Андхой. 
Мой тяжело нагруженный ослик резво трусил в ночной тишине, 
и в первый раз мне пришла в голову радостная мысль, что я 
повернулся спиной к Бухарскому ханству и теперь нахожусь на пути к 
дорогому Западу. Невелики, правда, плоды моего путешествия, думал 
я, но я везу самый ценный для меня приз - свою жизнь; мое сердце 
забилось сильнее от блаженства, едва я подумал о том, что, может 
быть, счастье будет сопутствовать мне и в дальнейшем и я достигну 
Персии - Мекки моих самых горячих желаний. Наш караван, 
состоявший из 400 верблюдов, нескольких лошадей и ослов, 
образовывал длинную цепь. Мы бодро шли всю ночь и, когда утро 
было уже в разгаре, достигли станции Сейид, находящейся в 6 милях 
от Керки; там есть несколько колодцев, но вода в них плохая. Уже на 
первой станции я заметил, что в караване было кроме меня несколько 
человек, страстно желавших поскорее дойти до южной границы 
Средней Азии. Это были освободившиеся рабы, вместе с которыми 
устраивались на отдых и мы, хаджи. Находясь среди них, я узнал 
много печальных историй. 
Возле меня был согнутый возрастом старик, который выкупил в 
Бухаре своего тридцатилетнего сына, чтобы вернуть мужа невестке, 
отца внукам. Сумма выкупа, 50 дукатов, заставила бедного старика 
взять в руки нищенский посох, но он сказал: “Лучше терпеть нужду, 
чем видеть сына в цепях”. Он был родом из Хафа в Персии. Недалеко 
от меня лежал другой человек [178] из того же города, еще крепкий, 
но поседевший от горя, потому что туркмены несколько лет назад 
похитили у него жену, сестру и шестерых детей. Несчастному 
пришлось целый год колесить по Хиве и Бухаре, разыскивая членов 
своей семьи, томящихся в рабстве. После долгих скитаний он узнал, 
что жена, сестра и двое младших детей не вынесли жестокостей 
неволи; из оставшихся в живых четверых детей он смог выкупить 

---

111 
только двоих, потому что за двоих других, превратившихся в 
хорошеньких девушек, потребовали слишком высокую цену. Немного 
дальше сидел молодой гератец, выкупивший свою пятидесятилетнюю 
мать. Два года назад на дороге из Герата в Гуриан на нее, ее мужа и 
старшего сына напала шайка разбойников (аламан); она видела, как 
оборонявшиеся мужчины пали под копьями и мечами туркмен; потом 
после бесконечных страданий она была продана в Бухаре за десять 
дукатов. Теперь же за нее пришлось отдать двойную цену, потому что 
владелец, узнав в покупателе ее сына, извлек немалую выгоду из 
сыновних чувств. Я не могу не упомянуть еще несчастного родом из 
Теббеса. Восемь лет назад он был взят в плен, а два года назад отец его 
выкупил. Они возвращались домой, но когда были всего в трех часах 
пути от родного города, на них напали туркмены и отправили их 
назад в Бухару, где их опять продали. Теперь оба они вновь были 
свободны и направлялись на родину. Но к чему еще и дальше 
рисовать читателю картины подобных злодеяний? К сожалению, это 
только лишь отдельные штрихи того злополучного бедствия, которое 
вот уже несколько столетий опустошает эти области, но в особенности 
северо-восточную часть Персии. Считается, что в настоящее время 
более 15 тысяч туркменских всадников-текинцев днем и ночью 
помышляют о разбойничьм промысле, и поэтому легко себе 
представить, сколько домов и деревень разрушили эти алчные 
разбойники и скольким семьям принесли несчастье. 
Мы выехали из Сейида около полудня. Местность вокруг - 
ровная сухая пустыня, дающая жизнь лишь какому-то растению вроде 
чертополоха, излюбленному корму верблюдов. Просто поразительно, 
как эти животные захватывают языком и проглатывают растение, 
которое способно поранить самую грубую руку. Мы неуклонно шли 
на юго-запад; нам показали вдалеке нескольких всадников из племени 
кара-туркмен, карауливших добычу; они напали бы на наш караван, 
если бы он не был столь велик. К вечеру мы расположились лагерем. 
Разбойники галопом скакали вблизи нас с двух сторон, но после того, 
как по ним дали несколько выстрелов, они оставили свои намерения. 
Через час после заката солнца мы отправились в путь и, проехав с 
величайшей осторожностью всю ночь, на следующее утро оказались 
среди развалин города Андхой. 
Караван расположился на краю бывшего города, поблизости от 
ханского чахарбага. Никто из путников не осмеливался выйти из-под 
защиты керванбаши, наслышавшись рассказов о [179] разбойничьих 
склонностях жителей. Мы знали, что наверняка пробудем здесь 
несколько дней, потому что переговоры по поводу размера пошлины, 
которые ведет либо сам хан, либо его первый везир, всегда 
затягиваются. Вначале хан обычно требует за рабов, за животных и 
тюки с товарами явно завышенные цены, но, так как хан разрешает 
торговаться, снижение пошлины целиком и полностью зависит от 
длительности переговоров и ловкости керванбаши. Не имея охоты 
присутствовать при этом скучном деле, я вместе с другими хаджи 
отправился в город, чтобы поискать защиты в тенистой прохладе 
медресе и открыть лавочку по продаже своих товаров, с тем чтобы 
обратить их в насущную пищу и деньги. Я долго бродил по 
развалинам и наконец расположился во дворе мечети, неподалеку от 
резиденции хана. 
Весь базар состоял из нескольких крытых рядов, где продавали 
хлеб, и из двух-трех лавок, где предлагали дешево купить какие-то 
ткани и готовую одежду. Наше присутствие немного оживило базар, 
женщины и дети с утра до вечера стояли вокруг разложенных 
товаров, однако торговля не шла, потому что вместо денег нам 
приносили фрукты и хлеб, а мы не хотели соглашаться на 
натуральный обмен в таких местах, где 50 дынь продавали за одну 
тенге, да и дыни здесь далеко не так хороши, как на берегу Оксуса. 
Меня, впрочем, поражало огромное количество фруктов, зерна и 
риса, произраставших в этой пустынной местности, скудно 
орошаемой небольшим солоноватым ручейком, притекающим сюда 
из Меймене. Летом вода в этом ручье кажется приезжему человеку 
почти непригодной для питья, а местные жители уже привыкли к ее 
плохому вкусу. Хотя в этой воде и не водится ришт,
146
ее употребление 
наверняка имеет много других скверных последствий. Климат тоже 
пользуется дурной славой. В одном персидском стихотворении 
справедливо говорится: “В Андхое вода солона и горька, песок жгуч, 
мухи и скорпионы ядовиты; хвалиться ему нечем, потому что это 
146
P
ишта
- 
заболевание
человека
, 
вызываемое
одноименным
паразитическим
червем
(Dracunculus medinensis). 

---

112 
прообраз сущего ада”. Несмотря на все пороки, Андхой еще 30 лет 
назад был весьма цветущим городом и, говорят, насчитывал 50 тысяч 
жителей, которые вели значительную торговлю с Персией тонкими 
черными овечьими шкурками, называемыми у нас “каракуль”, и даже 
сильно конкурировал с Бухарой, где этот товар отличается самым 
высоким качеством. Андхойские верблюды пользуются наибольшим 
спросом во всем Туркестане, особенно порода, называемая “нер”, 
отличающаяся густыми длинными волосами, свисающими с груди и 
шеи, стройным телосложением и необыкновенной силой. Теперь 
верблюды этой породы встречаются крайне редко, потому что они