Те слова, что мы не сказали друг другу

Его звали Антуан.
И ее захлестнула мощная волна воспоминаний.
— Нужно ехать туда! — предложил второй. А это был Матиас. Я
прекрасно помню, что он все время курил, приходил в возбуждение от
любой мелочи, непрерывно говорил, а когда совсем уж нечего было
сказать, насвистывал. Никогда не встречала человека, который бы так
боялся тишины.
Энтузиасты тут же сбились в команду. Машина должна была
отправиться в Германию той же ночью. Сменяя друг друга за рулем, они
рассчитывали прибыть в Берлин еще до рассвета или чуть позже.
Что толкнуло Джулию поднять руку в тот вечер в кафе «Араго»? Какая
сила заставила ее подойти к столику студентов из Сорбонны?
— А можно я поеду с вами? — спросила она, подойдя к ним.
Я помню каждое свое слово.
— Я умею водить машину и как раз сегодня спала целый день…
Вот тут я соврала.
— …так что смогу просидеть за рулем много часов подряд.
Антуан посоветовался с товарищами. Постой-ка, это был Антуан или
Матиас?
Впрочем, не важно — студенты проголосовали почти единогласно, — и
она получила право присоединиться к ним.
— Она американка, а мы им еще как обязаны! — сказал Матиас,
заметив, что Антуан все еще колеблется. И добавил, подняв руку: — Вот
она вернется к себе на родину и будет рассказывать, с каким сочувствием
французы относятся ко всем революциям, происходящим в мире.
Ребята подвинулись, давая Джулии место, и она села между своими
новыми друзьями.
Позже, когда они вышли на бульвар Араго, ей пришлось обнимать
кого-то, целовать чьи-то незнакомые лица — ведь она теперь входила в
команду отъезжающих, как же не попрощаться с теми, кто оставался в

---

Париже. Им предстояло одолеть тысячу километров, времени было в обрез.
В ту ночь, 7 ноября, проезжая вдоль Сены по набережной Берси, Джулия и
не подозревала, что навсегда покидает Париж и больше не увидит крыши
Обсерватории из окна своей студенческой комнатки.
Санлис, Компьень, Амьен, Камбре… сколько таинственных названий
на дорожных указателях промелькнуло перед ней в пути и сколько
незнакомых городов!..
Незадолго до полуночи они уже подъезжали к границе Бельгии, и в
Валансьене Джулия села за руль.
На границе таможенники долго и удивленно изучали ее американский
паспорт; к счастью, положение спас студенческий билет Школы
изобразительных искусств, и поездка продолжилась.
Матиас без конца пел, и это раздражало Антуана, я же внимательно
слушала, стараясь запоминать незнакомые слова: это помогало мне
бороться с усталостью.
Это воспоминание вызвало у Джулии улыбку, за ним тут же нахлынули
другие.
Свернув с автотрассы на площадку для отдыха, они сделали первую
остановку. Мы подсчитали свои наличные и решили купить багеты и
ветчину. В честь Джулии — еще бутылку кока-колы, но ей достался всего
один глоток.
Ее попутчики говорили слишком быстро, и многого она не понимала. А
ей-то казалось, что шестилетние занятия сделали для нее французский
почти родным! Почему папа решил учить меня именно этому языку'?
Неужели в память о днях, проведенных в Монреале? Но пора было снова
отправляться в путь.
Миновав Монс у развилки Ла-Лувьер, они сбились с пути. Да и проезд
через Брюссель стал хоть и маленьким, но приключением. Там тоже
говорили по-французски, но с акцентом, который делал этот язык понятней
для нее, американки, хотя кое-какие выражения она слышала впервые.
Интересно, почему Матиас так смеялся, когда прохожий старательно
объяснял им, как проехать в Льеж? Антуан снова уткнулся в карту,
рассчитывая время, у него получалось, что возвращение займет больше
часа, а Матиас умолял гнать побыстрей: революция ждать не станет.
Словом, дорога на север выглядела слишком длинной, и они решили ехать
по другой, южной, через Дюссельдорф.
Но сперва они пересекли фламандский Брабант. Здесь французский
язык сдавал свои позиции. Какой необыкновенный край: люди, живущие
буквально в нескольких километрах друг от друга, изъяснялись на трех

---

разных языках!
«Страна из мультиков и анекдотов» — так окрестил Бельгию Матиас.
На подъезде к Льежу Джулия начала клевать носом, и машину сильно
занесло в сторону.
Остановились на обочине, и, когда оправились от испуга, Антуан
сделал Джулии выговор и сослал на заднее сиденье.
Впрочем, эта кара оказалась вполне безобидной: Джулия благополучно
проспала паспортный контроль на границе с Западной Германией. Матиас,
имевший дипломатические водительские права благодаря своему отцу
послу, уговорил офицера-пограничника не будить сводную сестру: она,
бедняжка, только что прилетела из Америки.
Офицер посочувствовал и ограничился проверкой документов,
лежавших в бардачке.
Когда Джулия открыла глаза, они уже подъезжали к Дортмунду. Вся
компания единодушно минус один голос — ее мнения не спросили —
проголосовала за привал и нормальный завтрак в кафе. В то утро, 8 ноября,
Джулия впервые в жизни проснулась в Германии. На следующий день ее
привычный, хорошо знакомый мир накроет волна неожиданных событий, и
этот буйный поток властно подчинит себе жизнь молодой девушки.
Машина миновала Билефельд, впереди был Ганновер, и Джулия снова
села за руль. Антуан попробовал возражать, но ни он, ни Матиас не в
состоянии были вести автомобиль, а до Берлина было еще далеко. Оба
приятеля тотчас заснули, и Джулия наконец-то смогла насладиться
короткими мгновениями тишины. Впереди показался Хельмштедт.
Окружающий мир выглядел довольно угрожающе. Заграждения из
колючей проволоки указывали на близость границы с Восточной
Германией. Матиас продрал глаза и велел Джулии поскорее съехать на
обочину.
Тут они перераспределили роли: Матиас сел за руль, Антуан — рядом с
ним на переднее сиденье, а Джулию отправили назад. Дипломатический
паспорт должен был убедить пограничников пропустить их дальше.
«Генеральная репетиция!» — приказал Матиас. Ни слова о настоящей
цели поездки. Если их спросят, зачем они едут в ГДР, он, Матиас, ответит,
что собирается навестить отца-дипломата, работающего в Берлине; Джулия
сыграет на том, что она американка и ее отец якобы тоже чиновник
берлинского дипломатического ведомства. «А я?» — спросил Антуан. «А
ты будешь молчать в тряпочку!» — бросил Матиас, включая мотор.
Справа вдоль дороги тянулся густой ельник. Наконец в просвете, на
лужайке, показались темные контуры пограничного поста. Его зона была

---

так обширна, что напоминала транзитную железнодорожную станцию. Их
машина пристроилась между двумя грузовиками, но офицер-пограничник
знаком велел им выехать на другую полосу. Матиас уже не улыбался.
По обе стороны шоссе над кронами деревьев торчали столбы с
прожекторами и стояли попарно, друг против друга, четыре смотровые
вышки почти такой же высоты. Решетчатые ворота, которые смыкались за
каждой пропущенной машиной, венчал щит с надписью «Мариенборнский
пограничный контроль».
При первом осмотре их заставили открыть багажник. Таможенники
обыскали сумки Антуана и Матиаса, и только тут Джулия вспомнила, что
не взяла с собой никаких вещей. Затем им приказали проехать вперед, по
узкому коридору между белыми жестяными будками, где им предстояла
проверка документов. Офицер велел Матиасу остановить машину на
обочине и следовать за ним. Антуан пробурчал, что вся их затея — чистое
безумие, он с самого начала знал, чем это кончится, но Матиас напомнил
ему их уговор во время «генеральной репетиции». Джулия взглядом
спросила, что ей делать. Матиас взял наши паспорта — я все помню так