Т. В. Зуева Б. П. Кирдан

ПойДем, найДем кучера верного
Поехать До гороДа, До стольного
Послать весть скорбнуюроДному братцу...
<И т. д., всего 9 строк>
Мать отвечает, что известие о смерти отца послано старшему сыну во столь­ный город, и дочка благодарит мать:
Те спасибо, солнце красное,
БлагоДатна моя матушка!
Скоро ты побеспокоилась
Послать вестку невеселую.
Немного помолчав, дочь обращается ко всем присутствующим <26 строк: не слыхали ли, не едет ли брат?>. После некоторого раздумья дочка опять начинает причитать: сетует на себя: не разумна, не богата... Быстро спохватывается и обраща­ется снова к своим родным:
Не вещуйте-тко, роДимый,
Что пеняла, горька сирота. <...>
Что не плават камень по воДе.
Как не хоДят мертвы по земле!
< Всего 14 стихов. >
Окончив свои причеты над трупом, дочь скромно отходит в сторону и, если среди присутствующих находится еще умеющая плакать голосом, то такая выходит и начинает соперничать в своем искусстве с только что исполнившею свой долг доче­рью покойного..."^CVI.
Как видим, причитания отражали сам обряд и выражали эмоциональное состояние его участников. Содержание причитаний могло заключать в себе просьбу, наказ, укор, заклинание, благодарение, извинение, сетование. Особенно важна роль сетований, помогавших излить чувство горя. В причитании "Плач свя- тозерской крестьянки по рекруту" (см. Хрестоматию) сетования встречаются три раза, и каждый раз они получают эпическое развитие.
Причитание начинается с зачина (Ты прощай-ко, мое рожоное милое Дитятко...), затем следует укор (Как обневолили тебя не в по- рушку Да не во времечко...), далее — сетование (Ты пойДешь, моя лю­бимая уДалая наживная головушка... — изображается дальний путь рекрута), просьба (Ты вспомни-ко свою любимую Домашнюю кре­стьянскую жи-рушку...), снова сетование (И как приДут-то честные гоДовые воскресные влаДычные празДнички... — его друзья пойдут на игрище, мать будет горевать, сидя под окошком), затем заклинание (Ты не Дай-ко, Боже-ГоспоДи...), третье сетование (И как есть-то мне тошнешень-ко... — матери представляются будущие картины кре­стьянского труда без сына-помощника), просьба — сообщать о себе хоть письмецом (И ты любимая уДалая головушка...), извинение (И ты не помни, мое милое, Всех житейских моих грубостей), наказ (И ты вспомни-ко, рожоное. Мои ласковые словечушки!), заклинание (И как я, многопобеДная, Я, горюша горе-горькая, Попрошу Царя Небес­ного...).
В художественном мире причитаний важную роль играла система образов. Помимо образов реальных участников обряда, в причитаниях возникали обра­зы-олицетворения, образы-симво-лы, поэтические сравнения и метафориче­ские замены.
Олицетворения — это персонификация болезни, смерти, горя, сходная с мифо­логической и поэтической персонификацией в самом обряде (напр., Девья кра­сота). Олицетворение — существенный стилеобразующий прием. Так, в се­вернорусских свадебных причитаниях олицетворялись печь, изба:
В Доме всё переменилося!
По мне окошко запечалилось.
Все стеколка затуманились:
Не виДать Да свету белого
ПоД косивчатым окошечком!
Олицетворялся даже голос причитающей невесты: он должен побежать со устое Да серым заюшком, Со язычка горносталюш-ком... Невеста просит его не задерживаться у рек за переходами, Уручьев за переброДами, У полей за огорода­ми, а направиться прямо во церковь во соборную и там ударить в большой колокол — чтоб шел звон по Русиюшке.
Образы-символы имели общефольклорный характер (белая лебеДушка, красное солнышко). В отличие от свадебных песен, причитания в меньшей мере использовали образы-символы, но более глубоко разрабатывали поэтические сравнения, относящиеся к реальным участникам обряда. Сравнения достигали необычайной художественной выразительности:
БуДто вороны слеталися,
А там Два свата съезжалися.
Причитания склонны разворачивать систему сравнений, нагнетая вызы­ваемое ими эмоциональное впечатление. Вот как передается смерть дочери:
Быв как ДожДички ухоДят во сыру землю,
Как снежочки быДто тают кругом-наокол огней.
ВроДе солнышко за облачко теряется,
Так же Дитятко от нас Да укрывается;
Как светел месяц поутру закатается,
Как часта звезДа стерялась поДнебесная.
Улетела моя белая ЛебёДушка
На иное, безвестное живленьице!
Возникали и другие психологические параллели. Сочувствуя горю неве­сты,
В саДу яблони повянули,
В саДу вишенки поблекнули.
Захлебнулись птички-ташечки <пташечки>,
ЗаДавшись соловеюшки!
Архаичной чертой является система метафорических замен. Некогда су­ществовал запрет произносить вслух имя человека и раскрывать его родствен­ные связи, вследствие этого появлялись его обозначения через иносказание. Например, умершего хозяина дома вдова называла желанной семеюшкой, закон­ной Держа-вушкой, лаДой милыим. Со временем метафорические замены сде­лались поэтическим приемом.
В причитаниях использовались эпитеты, гиперболы, слова в ласковой форме (с уменьшительными суффиксами), разнообразная поэтическая тавто­логия.
Исполняли причитания, как правило, женщины (сольно или поперемен­но). Свадебные причитания могли исполняться самой невестой или вместе с хором ее подруг, а при выводе ее к свадебному столу — поДголосницей. Из народной среды издавна выделялись особенные знатоки причети — вопленицы (другие названия: плакальщицы, плачей, причетницы, стиховоДницы, поД- голосницы). Исполнение причитаний становилось их профессией.
Одна из замечательных профессиональных воплениц второй половины XIX в. — И. А. Федосова, которая с тринадцати лет уже была известна по все­му Заонежью. В 1867 г. в Петрозаводске с ней познакомился преподаватель се­минарии Е. В. Барсов. Он записал от нее похоронные, рекрутские и свадебные причитания, которые составили основу трехтомного издания. Эта публикация принесла Федосовой широкую известность. Впоследствии вопленица выступа­ла со своим искусством в Петрозаводске, Петербурге, Москве, Нижнем Новго­роде, Казани — и везде вызывала восхищение. В посвященном ей очерке "Вопленица" М. Горький писал: "Федосова вся пропитана русским стоном, около семидесяти лет она жила им, выпевая в своих импровизациях чужое горе и выпевая горе своей жизни в старых русских песнях. <...> Русская песня — русская история, и безграмотная старуха Федосова, уместив в своей памяти 30000 стихов, понимает это гораздо лучше многих очень грамотных людей"^CVII.
ЛИТЕРАТУРА К ТЕМЕ