Современный медиатекст

Функция пароля (делимитативная) – характерна прежде всего для лингвокультурных единиц, «фоновых» цитат. Она марки‐ рует отношения свой/чужой между автором и читателем: если чи‐ татель опознает цитату, он включается в «свой круг» – круг читате‐ лей, для которых пишет автор. Очень ярко именно эта функция реа‐ лизуется в журналистском творчестве Максима Соколова.
Приведем один пример из статьи М. Соколова «Посрамленные Виттельсбахи» (Известия, 19.03.2010):
Горячо взявшийся за строительство современного администра­ тивного округа префект САО г. Москвы О.Л. Митволь для начала свой щит прибил на вратах секс­меньшинств – «Я закрыл самый большой в Европе гей­клуб... Голубые мне простить этого не могут. В некото­ рых московских ведомствах их лобби активно борется против меня».
Если читатель не узнает трансформированную цитату из
«Песни о вещем Олеге» Пушкина Победой прославлено имя твое: Твой щит на вратах Цареграда, ему остается просто пропустить
«непонятное» место, поскольку речевой смысл (кто прибил щит? зачем? щит – для защиты?) ничего не подсказывает.
Развлекательная (гедонистическая) функция характерна как для актуальных, так и для фоновых цитат. В актуальных цита‐ тах она, как указывают специалисты, пересекается с метасобытий‐ ной, но отличается от неё как «субъектами» цитации, так и характе‐ ром коммуникативной направленности всего сообщения: чаще все‐
го эту функцию можно обнаружить в разного рода светских хрони‐ ках, где источниками цитируемых высказываний являются пред‐ ставители культуры, шоу‐бизнеса, киноиндустрии и т. п.
Что касается фоновых интертекстуальных знаков, то развле‐ кательное начало перерастает в эстетическую функцию, которая обнаруживает себя во всех случаях языковой игры с интертексту‐ альными знаками: опознание интертекстуальных ссылок предстает как увлекательная игра, своего рода разгадывание кроссворда, и читатель испытывает удовольствие от этой интеллектуальной дея‐ тельности.
О приемах такой языковой игры с прецедентными феномена‐ ми написано достаточно, здесь же хотелось бы обратить внимание на следующий факт: в современных СМИ это нередко игра ради иг‐ ры, причем достаточно часто сам прецедентный феномен употреб‐ ляется только в заголовке как средство привлечения внимания и никак не комментируется в самом материале. Хорошо если он хотя бы обозначает тему статьи, а ведь нередки и ситуации, когда он слабо или же совсем не связан с содержанием публикации.
Ср. «Я памятник себе воздвиг» (заголовок к материалу об ув‐ лечениях знаменитых людей. Re‐акция. 2007. 22.01–01.02), «Нет повести печальнее на свете, чем история о революционере, который пропил свои идеалы. Сергей Шнуров – из них» (Re‐акция. 2005. 8– 22.12); «Воронеж: Анхелесова пята» (заголовок к материалу об убийстве перуанского студента Энрике Анхелеса. Re‐акция. 2005. 27.10–6.11); «На тех, кто в море» (заголовок к материалу о парусном спорте. Re‐акция. 2006. 13‐23.11); «Привычка свыше нам дана…» (о привычке читать в туалете. Re‐акция. 2007. 22.01–1.02) и под.
Заканчивая обзор функций интертекстуальных знаков в ме‐ диатексте, обратим внимание на два обстоятельства. Первое – раз‐ деление на отдельные функции довольно условно, ибо в действи‐ тельности один знак может выполнять несколько функций. Второе

• 
  список функций вовсе не является исчерпывающим – в научной литературе можно найти и другие классификации функций цитат‐ ных знаков.
  

До сих пор мы вели речь о вербальной цитате, как правило, имеющей конкретного автора. Однако в современном медиатексте распространены и другие формы интертекстуальности, такие как интериконичность и интердискурсивность.