ма. Тут, однако, имеет место тоже своего рода необходимость: не
природная и не нравственно-духовная, а личная, экзистенциаль
ная. В отличие от кантовского категорического императива, кото
рый говорит человеку: «Ты должен, это твой долг», экзистенциаль
ная «свободная необходимость» заявляет о себе по другому: «Я на
том стою и не могу иначе».
Но именно устранение всеобщности порождает у Ясперса труд
ность, с которой либерально ориентированный философ не может
не считаться: оставаясь только на почве экзистенции, нет возмож
ности отличить свободу от индивидуального произвола личности.
Тут нет критерия для того, чтобы увидеть различие между Авраа
мом, приносящим по воле Бога в жертву своего единственного
сына, и подпольным человеком Достоевского, заявляющего: пусть
миру провалиться, а мне чтобы чай пить. Ведь оба находятся по ту
сторону общезначимых требований этики, по ту сторону разума.
Ясперсу, начавшему свой путь с критики рационализма и сциенти
зма, в 30-е годы пришлось столкнуться с нелегкой дилеммой: или
формальная рациональность бюрократизирующегося общества,
не оставляющего места для экзистенции и свободы, или бунт про
тив разума, как его осуществлял Ницше. С приходом фашизма
этот бунт принял зловещий характер. И вот в 1935 году философ
пишет работу «Разум и экзистенция», где пытается найти выход из
этой дилеммы. «С экзистенцией неразрывно связано нечто другое,
направленное на единство всех способов объемлющего. Это не но
вое целое, а лишь постоянное требование и движение... Оно назы
вается разумом»
1
. Определение разума как требования и движе
ния — кантовское: разум здесь выступает в своей регулятивной,
а не конститутивной функции. Ясперс вслед за Кантом определяет
разум как беспокойство, которое непрерывно побуждает нас дви
гаться вперед, к созданию целостности, никогда ее при этом не
достигая.
«Сегодня задача состоит в т о м , — писал Ясперс уже после
в о й н ы , — чтобы подлинный разум обосновать вновь — в самой
экзистенции»
2
.
Теперь Ясперс сосредоточивается на том, чтобы
раскрыть единство разума и экзистенции, тем самым возвращаясь
к традициям классической европейской философии, которая от
Платона и Аристотеля до Лейбница, Канта, Гегеля именно в разу
ме видела высшую человеческую способность. Связь между разу
мом и экзистенцией, подчеркивает теперь Ясперс, настолько тесна,
что «каждый из этих моментов оказывается утраченным, если
утрачивается другой»
3
. Экзистенция, по Ясперсу, есть источник
бытия, разум таким источником не является, однако без него экзи
стенция, «опирающаяся на чувство, переживание, слепой порыв,
инстинкт и произвол, становится слепым насилием...»
4
.
1
Do'stlaringiz bilan baham: