Смысл и назначение истории. Пер с нем

2. Отношение к доистории 
По сравнению с историей Земли (исчисляемой примерно двумя 
миллиардами лет), по сравнению с уже значительно более корот­
кой историей жизни на Земле (исчисляемый примерно полумил­
лиардом лет) и с тысячами веков, в течение которых люди жили 
на Земле, что доказано археологическими н а х о д к а м и , — продол­
жительность известной нам истории человечества, мы вновь повто­
ряем э т о , — ничтожна. Во временн
о
м отношении эта история — 
как бы первое мгновение нового процесса. Он только начался. 
Этот основополагающий факт следует представлять себе со всей 
отчетливостью. В такой перспективе вся история превращается в 
маленький, лишь зарождающийся мир внутри жизни человечества, 
почти исчезающий в безграничном пространстве и бесконечном 
времени. Мы задаем ряд вопросов: 
Что же такое это начало? 
Почему с того времени, как существует передача опыта, т. е. 
с начала истории, человеку свойственно ощущение конца — то ли 
достигнутого завершения, то ли состояния упадка? 
Или это только промежуточное мгновение, удел которого — 
бесследно исчезнуть и быть забытым? Но в чем тогда значение 
этого промежуточного мгновения? 
Каково было становление человека доисторической эпохи? 
Что он пережил, открыл, совершил, изобрел до начала переда­
ваемой истории? 
Притязания, предъявляемые нашему познанию доисторией, 
находят свое выражение в вопросах, на которые едва ли может 
быть дан ответ. Откуда мы пришли? Кем были мы на заре истории? 
Какие возможности существовали до истории? Какие решающие 
события произошли тогда, события, позволившие человеку стать 
человеком, способным иметь историю? Какие существовали тогда 
забытые нами глубины «изначальных открытий», скрытых от нас 
прозрений? Как возникли языки и мифы, уже сложившиеся к нача­
лу исторического времени? 
Перед этими вопросами столь же беспомощна романтическая 
фантазия, для которой историческое развитие всегда ведет к упад-
58 

---

ку, как и трезвая ограниченность, которая видит в доистории толь­
ко тривиальные данные и рассматривает их наподобие естествен-
ноисторических фактов. И почти все полученные нами ответы не 
более чем гипотезы. 
* * * 
Погруженная в бездонные глубины времени доистория пред­
ставляется нам из-за недостатка сведений о ней как покой, даль, 
исполненная непостижимого глубокого значения. Как только мы 
обращаем к ней взор, мы ощущаем ее притягательную силу, кото­
рая как будто обещает нам нечто выходящее за рамки обычного. 
От доистории исходят чары, устоять перед которыми мы не можем, 
как бы часто нас ни ждало разочарование. 
1. Мы знаем, как люди с самого начала истории относились к 
доистории, как они полагали, что обладают сведениями о ней из 
мифов и образов, как они соотносили с ней свою жизнь, находили 
в ней потерянный рай, ужасные кризисы, подобные вавилонскому 
смешению языков, золотой век и катастрофы; как естественное 
переплеталось здесь со сверхчувственным, как верили в то, что боги 
спускались на землю, что высшие существа, внушая и поучая, вме­
шивались в земную жизнь. Извлечь из подобных мифов какое-
либо достоверное знание о давно прошедших временах, какие-либо 
реальные данные невозможно. Однако все эти мифы в целом соз­
дают величественную картину того, насколько человек всегда 
необходимым образом связан с той сущностной основой, которая 
сложилась в глубине доисторических времен. 
2. Мы, современные люди, пытаемся исследовать то, что доступ­
но познанию. Мы можем в весьма скромном объеме установить, 
чем человек уже владеет к началу исторической эпохи, т. е. что 
сложилось и что было достигнуто в доисторическую эпоху: язык, 
орудия, мифы, общественное устройство. Непосредственно о самой 
доисторической эпохе мы узнаем извне, по мере того как при ра­
скопках обнаруживаются костные останки доисторических людей 
и их орудия. Число такого рода находок в настоящее время очень 
велико, однако содержание их скудно: они не дают представле­
ния — или дают его очень смутно — о душе, внутренней настроен­
ности, вере, духовных переживаниях этих людей. Д а ж е захороне­
ния, постройки, украшения и знаменитые пещерные изображения 
знакомят нас лишь с деталями их реального существования; 
понять их подлинное значение в мире этого далекого прошлого мы 
не можем, как не можем представить себе этот мир в его целостно­
сти. Лишь прямое назначение орудий может быть понято однознач­
но, все остальное остается нам недоступным. Поэтому то, что 
утверждают исследователи этого времени, очень гипотетично. Они 
интерпретируют. Но из этой интерпретации трудно извлечь что-
либо безусловно достоверное. То, что происходило в этом далеком 
прошлом, не становится для нас очевидным, как это бывает при 
чтении источников исторического времени. Поэтому историкам сле-
59 

---

дует принять мудрое решение держаться зримого, понятного, 
обладающего определенной формой и не уделять слишком много 
внимания начальной стадии человеческого существования. Впро­
чем, из этого отнюдь не следует, что мы ничего не знаем о доистори­
ческой эпохе; однако в незаполненных временах и пространствах 
обнаруживаются различные фактические данные, весьма бедные 
по своему смысловому содержанию. 
Представление о доистории не дает сколько-нибудь удовлет­
воряющего нас позитивного знания. Очевидные факты свиде­
тельствуют о том, что доисторическая эпоха существовала. Однако 
на вопрос о сущности человеческого бытия, о нас самих знание 
доистории не дает удовлетворительного ответа. 
3. Совершенно иной характер носит путь в доисторию, когда, 
отправляясь от начала исторического развития и доходя до позд­
нейших времен вплоть до наших дней, мы стремимся определить, 
чт
о
осталось в нас от доистории в процессе бессознательной пере­
дачи свойств человека от поколения к поколению. Здесь в твор­
ческом визионерстве делается попытка проникнуть в сущность 
изначальных основополагающих сторон человеческой природы. 
Затем результаты этих попыток используют в качестве гипотез и, 
оперируя ими, прослеживают, в какой мере они способствуют по­
ниманию фактической передачи опыта и фактических событий до­
истории. Но сущность этого проникновения состоит в том, чтобы 
выявить вечные, не подвластные времени черты, поэтому даже при 
отсутствии эмпирических доказательств какое-то значение они 
сохраняют. Наилучшим примером такого понимания служат про­
зрения И. Я. Бахофена *. Он учит нас видеть. Это совсем не скудное 
представление о прошлом. Но и не достоверные доказательства, 
открывающие перед нами фактический мир доистории. Видения 
Бахофена создают лишь обширную сферу возможных образов и 
содержаний жизни, зримых и значительных, установленных не на 
основании археологических данных или позитивистских конструк­
ций, а посредством сопереживания и созерцания данных историей 
типов поведения, нравов и обычаев, символов и характера мышле­
ния людей. 
Попытки применить все эти аспекты анализа к доистории сви­
детельствуют о том, какие безграничные возможности открывает 
понимание этой эпохи: здесь произошло нечто такое, что посред­
ством формирования человека заранее как бы предрешило весь 
последующий ход истории.