|
несостоятельности.
В одном случае человек не принимает участия в ходе вещей.
Правда, принимают в расчет выгоду в случайных обстоятельствах
собственного существования. Но целое считают делом других,
341
профессией которых это является. В самом деле, человек повсюду
наталкивается на действие насилия в бытии существующего по
рядка. То или другое он считает несправедливым или бессмыслен
ным. Но терпит это как нечто чуждое, за что он не несет ответст
венность. Он настолько последователен, что даже не обвиняет.
Безразличный по отношению к тому, что происходит, человек
внутренне не откликается на это. Он с легкостью признает, что
недостаточно осведомлен ни о возможностях вообще, ни о сложив
шейся ситуации, и поэтому воздерживается как от суждения,
так и от действий. Такая
аполитичность
— отказ от вмешательства
того, кому незачем знать, чего он хочет, ибо он хочет только од
ного: осуществлять себя в своем, лишенном мира самобытии, как
бы в лишенном времени пространстве. Историческую судьбу лю
дей он принимает в пассивном терпении, так как он верит в бытие
как во внеисторическое спасение души. Ему неведомо чувство от
ветственности, свойственное тому, кто только в мире есть он сам
и считает себя виновным в том, что происходит, если он не сделал
того, что было в его силах, чтобы позаботиться о том, что должно
было произойти.
В другом случае люди
слепо
бросаются в
политическое воле
ние.
Они недовольны своим существованием и обвиняют обстоя
тельства, в которых ищут единственную причину, вместо того
чтобы искать ее в себе самих. В них действует инстинкт нена
висти, а также воодушевления, но прежде всего инстинкт воли
к власти как таковой. Несмотря на то что они не знают того, что им
уж следовало бы знать, а также чего они, собственно, хотят, они
говорят, выбирают, действуют, как будто это им известно. Опро
метчивое заключение сразу же ведет от ничтожного знания к не
истинной безусловности фанатизма. Это шумное соучастие —
самое распространенное явление мнимой политической осведом
ленности и воления; в своей шаткости оно движется во времени,
способное вызывать и пробуждать беспокойство, но неспособное
идти определенным путем.
Сегодня для тех, кто не оказывается несостоятельным, зада
ча заключается в том, чтобы жить вместе с другими в государст
ве, которое не обладает сиянием авторитета, которое бы свиде
тельствовало о сверхчувственном оправдании его определенной
деятельности в настоящем и не может быть упрочено как доступ
ный рационализации центр планомерного обеспечения людей всем
необходимым. Сознательно стоять на этой почве, посредством
которой существует все человеческое существование, является
подлинным государственным сознанием. То, что человек внутренне
признает эту связь, заставляет его окончательно поставить воп
рос о бытии человека. Здесь исчезают все иллюзии, позволяю
щие грезить о гармоническом существовании в правильном ус
тройстве мира. Здесь не разрешено окончательное знание о сущ
ности государства даже как знание о чудовище, которое приняло
форму законности. Здесь в необозримом переплетении человечес
ких действий и желаний человек в его ситуациях отдан во власть
342
исторического процесса, движение которого совершается в дейст
виях политической власти, но обозреть который как целое невоз
можно. На этой основе слепые желания, страстное возмущение,
нетерпеливое стремление к владению теряют свой смысл. Лишь
длительное терпение при внутренней решимости к внезапному
вмешательству, обширное знание, остающееся сверх обязатель
ного действительного открытым бесконечному пространству воз
можного, может здесь достигнуть чего-либо — большего, чем
просто хаос, уничтожение, покорность логике хода вещей. Обрести
в бессилии все-таки свободу действия человеку особенно труд
но, если, как обстоит дело сегодня, основа должна быть найдена
в чисто мирской сфере; за то, что раньше совершалось по указанию
божественного авторитета государства, теперь человек несет от
ветственность сам; в напряжении, ослабления которого ожидать
невозможно, он, проходя через конечные цели, ищет путь, конец
которого ему неизвестен. И все-таки это то место, где, в отличие
от способа разумно обеспечивать существование, то, что есть,
открывается лишь тому, кто, несмотря на все, способен взирать
на трансценденцию.
Вполне понятно, что мы почти
Do'stlaringiz bilan baham: |
