|
CHARACTERISTICS OF PREHISTORIC IMAGES AND IDEAS
INTERPRETATION IN MODERN ART
The tendencies among Siberian artists to appeal to archaic images can be traced back as far
as the beginning of the 20th century. This trend developed in the framework of the so-called
“Siberian style”, built on borrowings from the figurative art of indigenous population of the region.
Later, throughout the 20th century, artists who decided to appeal in their work to the primary
sources of life began to be interested in the images of primitive cultures. Each artist, working in their
unique style, creates a system of artistic images. Using to various degree a set of creative methods,
artists such as Aleksandr Suslov, Yevgeniy Dorokhov, Vladimir Kapelko, Nikolay Rybakov and
others strive to penetrate the secrets of the ancient people’s mythological consciousness and to find
answers to eternal questions that our technology-oriented civilisation cannot provide. This article
attempts to analyse the motives of contemporary artists’ appeal to prehistoric images and ideas.
Keywords:
neoarchaic, archeoart, contemporary art, Aleksandr Suslov, Yevgeniy Dorokhov,
Vladimir Kapelko, Nikolay Rybakov.
Истоки сибирской неоархаики можно проследить с начала ХХ века, когда местные ху-
дожники и представители культурной интеллигенции декларировали становление местного
«сибирского стиля», построенного на образных заимствованиях из искусства местных ко-
ренных народов. Этот «стиль» был органичным порождением идей сибирского областниче-
ства (местного варианта регионализма). Ведущие областники хотели видеть Сибирь не пу-
стынной провинцией, а автономным регионом в составе Российской империи с развитой
экономикой, инфраструктурой и художественной культурой.
296
Изобразительное искусство: вчера, сегодня, завтра
Так, Александр Васильевич Адрианов (1854–1920), сибирский просветитель, этно-
граф и журналист, выступая на Всероссийском съезде художников в Петрограде (декабрь
1911 – январь 1912 г.), с восхищением рассказывал о специфических формах орнамента у не-
которых коренных народов сибирского региона и необходимости их коллекционирования
и научного изучения. «В Сибири художники найдут огромный и оригинальный материал,
до сих пор почти не тронутый и не подвергавшийся систематическому собиранию и изу-
чению и не только у многочисленных народностей, а и у тех русских, которые заброшены
с давнего времени в глухие углы и живут изолировано.<…> Перед взором подготовленно-
го художника здесь откроются новые сокровища, накопленные гением каждой народности
на протяжении многих столетий», — утверждал А. В. Адрианов [1, c. 107]. Художник Ми-
хаил Михайлович Щеглов (1885–1955), выступая в это же время в региональной прессе,
активно призывал использовать «чисто сибирские мотивы» в архитектуре и прикладном ис-
кусстве. «Издается ли книга, да еще и о Сибири, печатаются ли афиши, плакаты, вывески, —
все это может быть сделано в местном духе» [8]. Под «местным духом» художник понимал
«инородческие орнаменты, чисто сибирские формы растений и животных, самих инородцев
с их своеобразными костюмами» [8].
Новый виток обращения к «сибирскому стилю» и попытка обобщить и интерпрети-
ровать творчество разных коренных народов региона в рамках некой единой стилистики
наблюдался в 1920-е гг. Предпринимались попытки внедрить этот подход в художественное
образование на региональном уровне (Омск, Иркутск). Однако уже в 1930-е гг. данная ини-
циатива прекратила существование в связи с ликвидацией многочисленных самостоятель-
ных художественных объединений и насильственным утверждением социалистического ре-
ализма как единственно практикуемого художественного метода.
Новый интерес к этническому и архаическому в искусстве появляется в 1960-е гг. как
попытка осмысления «творческого наследия жителей сибирской земли, где природа и че-
ловек издревле сосуществуют и сотворят» [4, c. 37]. Примечательно, что в данный период
художники обращаются уже не столько к интерпретации местных этнографических моти-
вов и образов, но возникает интерес к мифологическому мышлению в целом. Интерес этот
обусловлен отчасти активизацией археологических исследований в регионе. Творческое
наследие давно ушедших в прошлое археологических культур стало для сибирских худож-
ников мощным источником материала для творчества и дало возможность вписать свое твор-
чество в некий региональный контекст, тысячелетиями хранящий свои традиции. Стоит так-
же учитывать, что подобные творческие изыскания художников шли вразрез с официальной
на тот момент позицией в искусстве, представляли собой смелое творческое решение и были
специфическим актом идейного противостояния. В дальнейшем появившийся на рубеже
1980–1990-х гг. археоарт продолжил данные поиски, раздвигая границы самовыражения
и используя техники и возможности актуального искусства.
Сибирский художник и общественный деятель Александр Васильевич Суслов (р. 1947),
укоренившийся в городе Новокузнецке, уроженец Самарской области, отмечает, что привы-
кнуть к новой жизни в Сибири было непросто. «Все чужое! Я же из Заволжья, а там степь,
горизонт. А здесь горизонта просто нет», — вспоминает художник в одном из интервью [7].
Вместе с тем он отмечает «сильную энергетику» города Новокузнецка, указывая на то, что
«первозданная, хтоническая энергия» города обусловлена деятельностью металлургических
предприятий города [7]. В творчестве Александра Суслова действительно часто возникает
хтоническое природное начало.
Можно согласиться с мнением новокузнецкого искусствоведа Ларисы Даниловой
о том, что древние символы и рукотворные предметы рассматриваются и оцениваются ху-
дожником как «архетипы человеческой культуры, несущие в себе некий изначальный смысл,
утраченный в процессе эволюции» [5]. Монументальные образы гор и — шире — каменных
297
Do'stlaringiz bilan baham: |
