Save my heart

Примечание к части
Ребята, с чего вы вообще решили, что Тэхён замужем? Он несколько раз говорил
о том, что родители на него давят, что пора бы, а он не хочет. Тэхён и Сону не
женаты, где вы вообще это взяли. Читайте внимательнее. 
73/101

---

Немножечко задержалась, потому что ожидания долго набирались, но я рада,
что этот фанфик читают. На удивление, гораздо меньше людей, чем обычно, но
я всё равно рада. 
И так, это переломный момент в их отношениях, вот он и наступил (мне на
горло). 
Всех люблю, всем чмок
74/101

---

Ради нас
Чонгук прикрыл рот, снова разразившись кашлем. Хосок тяжело 
вздохнул, протягивая ему чашку с чаем. Младший благодарно кивнул, грея руки. 
В квартире не было холодно, но его всё равно знобило, поэтому он сильнее 
кутался в одеяло, пока брат советовался с родителями. Те только-только 
улетели, и их папа не мог примчаться обратно, как бы ни хотел этого, поэтому 
Хосоку досталась роль медсестры для заболевшего брата, пока его состояние не 
поменяется хоть как-нибудь.
— Доктор Сан приедет завтра днем, чтобы осмотреть тебя, — Хосок усаживается 
на другой конец дивана, наблюдая за брюнетом и иногда отвлекаясь на 
входящие сообщения. Улыбнувшись уголком губ от последнего, он снова 
перевел взгляд на Чонгука, который беззлобно поморщился.
— Хотя бы постарайся не так сильно радоваться сообщениям своего парня. Хотя 
бы не при мне, — он тяжело вздохнул, боком откинувшись на спинку дивана. 
— И так плохо.
— Если ты собирался его бросить, зачем выскочил на улицу в сырой футболке? 
Хотя о чём это я. Было очевидно, что ты не оставишь это просто так, да? 
— усмехнулся Чон-старший, склоняя голову к плечу.
— Если очевидно, зачем сказал его оставить?
— Хотел убедиться, что у вас всё серьезно, — Хосок отвернулся, откидываясь 
спиной на подушки, а потом тихо посмеялся. — Что, я похож на влюбленного 
дурака?
Чонгук угукнул, прикрывая глаза, а потом тоже легко улыбнулся. Стало 
немного легче.
***
Чонгук больше не пытается поговорить с Тэхёном. Хосок стережет его 
состояние, иногда в шутку обвиняя, что из-за младшего не может проводить 
время со своим омегой. Перестает, когда Чонгук в очередной раз грустно 
смотрит вслед Тэхёну. Сам омега выглядит не лучше, подталкивая Хосока на то, 
чтобы обсудить эту ситуацию с его другом — тот уж лучше должен Тэхёна 
понимать. Как омега омегу, хотя бы.
Тэхён ушел, оставляя за собой лёгкий шлейф аромата, а Чон запомнил, что 
его кожа снова бледная, без намека на румянец, и глаза не горят как тогда, 
когда они обнимались по вечерам у него в квартире. Ему надо еще немного 
подождать, чтобы набраться сил на еще один разговор.
Оклематься получается быстрее, чем он думает. Возможно, благодаря 
старшему брату, что в любой трудный момент рядом оказывается. По крайней 
мере, внешний вид не выдает то, что жизнь резко утратила все свои краски, как 
бы слезливо это не звучало. Уехать получится только в конце семестра, что 
Чонгук и планирует сделать, если следующий разговор снова пройдет плохо. А 
на всех парах он сидит в наушниках, чтобы не слышать голоса Тэхёна, и все 
75/101

---

тесты пишет на отлично, лишь бы не оставаться с ним дольше на исправлении. 
Лишь бы хоть как-то подготовиться морально к следующему разговору. Который 
всё решит между ними.
К концу этой недели окончательно сходит последний синяк, оставленный 
Тэхёном. О нем ни в квартире, ни на теле больше ничего не напоминает. Лишь 
иногда хочется взвыть раненым зверем от того, как внутри больно. Осознавать, 
что другой касается его, целует по утрам и прижимает к себе во сне. Чонгук 
чувствует себя хреново не только от того, что умер морально, но и от того, что 
нормально не ест. На кафе нет времени, да и не хочется, а готовить он так и не 
научился. Благо, Хосок хоть иногда приносил что-то готовое. После того раза, 
когда он выбежал на улицу, альфа все чаще и сильнее кашляет, заставляя 
Хосока серьезно волноваться о себе. Температура иногда появляется, и его 
снова знобит, иногда остается только кашель. Старший советуется с семейным 
доктором, чтобы тот всё же отправил Чонгука на лечение, несмотря на отказы.
Чонгук болеет, и не уверен, что только физически. На Тэхена смотреть, 
кажется, должно было стать легче со временем, но с каждым днём всё труднее 
поднимать на него глаза. Из-за метки еще хуже. Ему должно быть всё равно, но 
почему-то, когда один из старшекурсников неосторожно говорит при нем, что 
Тэхёна он бы в ближайшей аудитории оприходовал, Чон ввязывается в драку. 
Впервые за несколько лет. Сильно ему не достается, губу разбивают да пару 
синяков, но сам факт того, что он не сдержался, заставляет друзей волноваться 
ещё сильнее. А на следующий день Чонгук попадает в больницу по воле папы и 
доктора Сана с воспалением легких.
Староста говорит всем интересующимся, что Чонгук вроде как приболел, 
большего он не знает. Тэхён надеется, что тот отлеживается дома и лечится. 
Большее не в его возможностях. Хотя он хотел бы ухаживать за ним в такое 
время.
Эта неделя и так проходит слишком медленно, будто бы нарочито издеваясь 
над Кимом — ему приходится ежедневно сдерживать себя, чтобы не подойти к 
Чонгуку, не рассказать ему всю правду в лицо, не прижаться к крепкой груди, 
чтобы ощутить манящее тепло и широкие ладони на своих волосах. Вместо этого 
он полностью уходит в работу, проводя различные семинары, лекции, хватаясь 
за каждую возможность, лишь бы абстрагироваться от происходящего. С Сону 
все налаживается, как думает сам альфа — они снова живут вместе, снова 
разговаривают о будущем, и в один из вечеров Сону просто говорит:
— Нам пора бы пожениться, — не замечая, как бледнеет при этих словах 
блондин, как стискивает зубы, чтобы не высказать альфе все, что он о нем 
думает.
— Не слишком торопимся?
— В самый раз. Давно нужно было узаконить наши отношения, малыш. Раз уж ты 
так хочешь ребенка, то и его заведем чуть позже, — Сону улыбается, обнимает 
крепко, а Тэхён думает, что в его объятиях холодно. Ребенок — не питомец, 
чтобы его заводить, и не с ним точно. Тэхён ждет, ему нужно потерпеть.
Не думать о Чонгуке не получается — они могут столкнуться в коридоре, и 
Тэхён здоровается коротко со своим студентом, стараясь не задерживать взгляд 
на нем, хотя очень хочется. Слухи ползут быстро, поэтому преподаватель не раз 
76/101

---

слышит о похождениях своего истинного, каждый раз неосознанно укладывая 
руку на живот. Что из этого правда? Слухам верить не хочется, но от осознания, 
что брюнет обнимает других, целует, водит к себе в квартиру — становится 
больно. Чертовы омеги вьются вокруг него, словно не замечая, что альфа плохо 
себя чувствует. У него сердце рвется от того, как Чон выглядит, и уж тем более 
трудно сдержаться не поехать к нему домой, когда он всё же не приходит в 
универ.
Поэтому, чтобы не сорваться, он едет к Юнги. Не предупреждает — словно 
забывает обо всём, думает только о том, чтобы прямо сейчас не развернуться и 
не поехать в сторону дома Чона. У двери Юнги он тяжело вздыхает, нажимая на 
звонок. Внутри слышится какой-то глухой стук, потом шорохи и, кажется, чья-то 
ругань. Перед носом Тэхёна распахивается дверь. Друг выглядит взъерошенным 
и помятым. Ким замечает, как тот поправляет на себе длинную футболку, 
удивленно смотря на друга. И только сейчас понимает, что и правда не 
предупредил, что приедет, тем самым помешав Юнги в его выходной. Щёки тут 
же краснеют, когда он понимает, от чего отвлек Юнги, но тот отходит от двери, 
пропуская его внутрь.
— Прости, хён, я…
— Заходи, не извиняйся, я всё равно не планировал делать ничего подобного 
сейчас, — нарочито громко говорит он кому-то в другой комнате, а оттуда 
раздается тихий смех. — Что случилось?
Тэхён молчит с минуту, смотря на свои пальцы, искусанные за последние 
дни. А потом рассказывает всё, как на духу, кажется, не прерываясь даже на то, 
чтобы вздохнуть. Слёзы текут по щекам, пока он говорит о том, что с ним сейчас 
происходит, и как он волнуется. Рассказывает про поездку в клинику и про 
вчерашний вечер, когда Сону сказал о свадьбе. Говорит, что вовсе не боится 
того, что Сону перестанет помогать финансово его семье, всё же, он уже 
взрослый омега и сам может справиться. И за то, что Чонгук гораздо младше 
Сону, и пусть его родители явно много зарабатывают, всё же они — не Чонгук. 
Тэхён тихо хнычет о том, что не знает, что делать, а потом тихо говорит, что еле 
не сорвался, чтобы не уехать к студенту домой.
— Его нет сейчас дома, — наконец, из спальни Юнги выходит альфа. 
Прислоняется к косяку двери, поправляя светлые волосы. Мин вопросительно 
приподнимает бровь, буркнув, чтобы тот оделся, на что альфа тихо усмехается. 
Тэхён приподнимается, чтобы узнать, о чем говорил альфа, но тот его 
опережает и без вопроса. — Он сейчас в больнице.
Тэхёну стоит больших усилий не осесть обратно на стул, когда он слышит 
лаконичное: «В больнице». Дыхание перехватывает, он нервно смотрит то на 
альфу, то на Юнги.
— А ты откуда знаешь, где он? — Мин склоняет голову на бок, и Тэхён краем 
глаза замечает большие синяки на его шее, некоторые вполне странных форм. 
Снова становится стыдно от того, что он так бесцеремонно ворвался к нему в 
квартиру.
— Потому что он мой брат, я его туда и отвозил, поскольку наш драгоценный 
папа не мог сам это проконтролировать.
77/101

---

Омеги замирают, слыша спокойное объяснение Хосока. Тэхён неожиданно 
подумал, что, должно быть, альфа считает его предателем. Ведь он бросил его 
брата ради другого, какое он право вообще имеет говорить о нем, как о своем 
альфе. С другой стороны, он ведь слышал, почему Тэхён так поступил. Он 
медленно подходит к Чону, вытирая подсохшие дорожки слез, стягивающих 
кожу на щеках.
— А… в какой он больнице? — Хосок может ему не отвечать, Тэхён это ясно 
понимает, но альфа всё равно называет адрес. И советует обо всём рассказать 
Чонгуку.
— Он уже не маленький мальчик. Думаю, ему под силу с этим разобраться.
Тэхён кивает, торопливо надевая обувь и выскакивая за дверь, чтобы успеть 
на ближайший автобус до центра.
По дороге в больницу, находясь почти рядом с ней, омега вспоминает, что 
даже не спросил, что именно с Чоном. Одна мысль хуже другой. Авария? 
Передоз наркотиками? Драка? Он ведь ничего не принимает, верно? И он не стал 
бы гонять на бешеных скоростях? Его брат не выглядел таким уж 
взволнованным, правда? Значит, и ему не стоит так сильно переживать.
А еще не знает, как представиться медсестре, чтобы его впустили к брюнету. 
Бывший парень? Истинный, который отверг своего предназначенного из-за 
личных страхов, что не подходит ему и только усложняет жизнь? Или просто 
профессор, у которого был непродолжительный роман с учеником, переросший в 
отношения его мечты?
Но все выходит гораздо проще. У него спрашивают лишь фамилию, 
указывают на номер палаты — слава богу, что не реанимационное отделение — 
а затем оставляют, даже не говоря, что больному нужен покой и все в этом роде. 
Тэхён вздыхает с облегчением.
Белые стены, белые кровати, запах медикаментов — жутко. Он несмело 
стучит пару раз по двери, после чего заходит нерешительно.
— Гукки… — тихо, а затем спохватывается, меняя на: — Студент Чон. Как… Вы? 
— и еле сдерживает: «Я волновался за тебя».
Чонгук поворачивается, удивленно смотря на омегу в дверях. Потирает глаза 
ото сна. Чонгук много спит, словно восполняя нехватку сна за последнюю 
неделю. Его папа злится на Тэхена, когда сам Чонгук лишь говорит, что это уже 
не важно. Врет. Он даже не проверяет телефон, хотя стоило бы узнать заранее 
от Хосока, что Тэхён едет.
И когда в дверь стучали, он ожидал увидеть кого угодно, но не того, из-за 
кого так больно жмёт в груди. Тэхён произносит его имя как раньше, и Чонгук 
поджимает губы, не обращая внимания, что разбитая снова болит.
— Что вам тут надо, профессор Ким? Здесь нет того, за кого вы должны 
волноваться, — холодно говорит Чон, словно ножом по своему же сердцу. Но 
смотреть на Тэхена невыносимо. Он пришел к нему в больницу, а это вполне 
может значить, что он волнуется. Хоть немного. Чонгук не хочет тешить себя 
напрасными надеждами. — Я в порядке, всего лишь синяки после драки и 
78/101

---

воспаление лёгких. Папа настоял, чтобы я был здесь, поэтому вам не стоит так 
переживать о своих студентах.
Чонгук отворачивается, не желая смотреть на него. Омега слишком родной, 
слишком желанный и всё ещё любимый, как бы от этого ни было больно. 
Блондин, слушая юношу, может лишь в бессилии сжимать и разжимать кулаки, 
слушая стук собственного сердца — то, как оно отбивает ритм, и Тэхён не 
удивится, если стук вдруг прекратится. Он не живет — лишь существует с того 
самого момента, когда отверг Чонгука во второй раз. Только в этот раз больнее. 
Все гораздо серьезнее. Он надеялся, что Чон поймет, почему он это сделал.
— Тебе лучше уйти, Тэхён, — негромко произносит он, не поворачивая головы, 
потому что ещё один взгляд, и брюнет вряд ли выдержит. — Думаю, твой 
любимый сейчас ждёт тебя дома.
Чонгуку хотелось бы говорить про себя. Ждать его у себя дома, чтобы после 
очередного рабочего дня расслабить поцелуями и тёплыми объятиями. Но у 
Кима есть Сону, и Чонгук в этой истории как был лишним, так и остался, видимо.
— Уходи, не стоит делать мне ещё хуже.
Омега слышит «уходи» — делает шаг вперед. Слышит «не делай мне еще 
хуже» — приближается. Все наперекор, потому что сам не может противиться 
своему желанию подойти, обнять, коснуться, удостовериться в том, что живой, 
настоящий, родной и по-прежнему теплый.
— Прости, — срывается с обветренных, сухих губ. — Но я не могу так… Не могу 
уйти. Не сейчас. Пожалуйста.
Шаг за шагом, ближе к кровати. Садится на самый ее край, боясь 
придвигаться ближе — касается разбитой губы кончиками пальцев, оглаживает 
щеку и зарывается в волосы мягко.
— Совсем о себе не заботишься, — укоряет совсем беззлобно, перехватывает 
чужой взгляд — глаза в глаза — и, кажется, забывает, как дышать. — Я пришел 
сюда не как твой профессор, — признается, будто бы это не было понятно сразу. 
— Хосок сказал, что ты в больнице, а я сорвался сюда, боялся, что ты… Серьезно 
ранен или еще что, навоображал себе бог знает что. Я так рад, что это не 
оказалось правдой…
Смотрит на губы с подсохшими ранками — эти губы хочется целовать, но 
Тэхён одергивает сам себя — не хочется сделать Чонгуку больно. Поэтому 
парень наклоняется, целует в лоб коротко, как-то нерешительно, а затем 
выпрямляется вновь, не поднимая взгляда на альфу.
— Зачем ты это делаешь? Зачем пришел? — хрипло спрашивает Чонгук, когда 
чувствует прикосновение любимых губ. Поднимает руку и легко, кончиками 
пальцев, гладит по щеке, убеждаясь, что это не очередной сон. — Расскажи мне, 
прошу тебя. Я не понимаю, что произошло, — Чон приподнимается на кровати и 
обнимает. Как-то неловко, ему жутко неудобно, но получается уткнуться носом в 
светлые волосы и вдохнуть такой любимый запах вишни. От него все ещё пахло 
кофе. Пускай несильно, но Чонгук улавливал эти нотки.
Разбитые костяшки неприятно саднили, когда он сильнее сжимал Тэхёна в 
79/101

---

объятиях, словно боясь, что тот всё-таки уйдет. Снова оставит после себя дыру в 
груди, и в этот раз альфа не уверен, что справится с ней.
— Мне тяжело без тебя, — негромко говорит он, добираясь рукой до метки на 
плече и легко поглаживая ее. — Ты бы не пришел, если бы действительно не 
любил. Скажи мне, что случилось. Я смогу всё исправить.
Брюнет не знает, что конкретно ему придется исправлять, но, кажется, 
может все, что угодно сделать ради того, чтобы снова почувствовать тепло 
Тэхёна. Снова целовать его, когда захочется или снова во сне прижимать ближе. 
Он справлялся со многими проблемами и раньше, и плевать, что в такой 
ситуации он впервые. Альфа чувствует, что Ким не равнодушен, чувствует, что 
врет. Ему просто нужно знать, что случилось.
Чонгук все же не сдерживается, поворачивает голову и прижимается губами 
к шее, чувствуя легкое жжение и огромное облегчение. Словно после 
энергетической подпитки, он чувствует себя чуточку лучше. Чертова истинность 
делает больнее, чем он мог представить, и она же позволяет жить после 
смертельных ран. Ким чувствует волну тепла, прошедшую в этот момент по 
телу.
Тэхён чувствует себя последней сволочью, эгоистом. Но пусть так, чем 
совсем не иметь возможности касаться своего альфы, дышать рядом с Чонгуком, 
слышать его голос. «Пусть так», — думает блондин, запрокидывая голову, 
открывая чистую шею — засосы постепенно сошли на нет, отметин Чонгука на 
его теле не осталось. Кроме одной, самой важной, из-за чего Ким не может уйти.
Тэхён знает, кому принадлежит. Чонгук знает, чей он альфа. Они оба знают, 
что неразрывно связаны друг с другом, что никуда не денутся, что сама природа 
совершила ошибку, сделав их истинными, тем самым обрекла на страдания и 
боль, но с тем же подарила безграничное счастье и любовь. От которой так в 
груди давит, что хочется умереть.
— Я выхожу замуж, Чонгук, — выдыхает тихо — слова повисают в тишине, в этой 
чертовой тишине. — Сону хочет заключить брак в ближайшее время. И я 
соглашусь, потому что тогда он не тронет тебя. Не станет выяснять, кто мой 
истинный — ты будешь в порядке, слышишь? Я не хочу, чтобы с тобой что-
нибудь случилось.
Тэхён притягивает к себе парня за ворот белой больничной рубашки, 
касается его губ своими несмело, легко, чтобы затем отстраниться, глядя на 
брюнета. В глазах напротив — шквал эмоций, от которых хочется заплакать. 
Тэхён чувствует, как увлажняются глаза и спешно отворачивается.
— Я люблю тебя. Никого и никогда так сильно не любил, как тебя. Мне хочется 
быть с тобой, но нам не позволят быть вместе, понимаешь? Сону разрушит и 
твою жизнь. Я не хочу этого. Я люблю тебя, — повторяет раз за разом, кусая 
губы в попытках не разреветься. — Ради меня, пожалуйста, береги себя.
Наклоняется, чтобы обнять так крепко, как может. Зажмуриться и 
представить на секунду, что все иначе.
Чонгук не хочет этого слышать. Выходит замуж. Просто потому, что кто-то 
может разрушить его жизнь, и от этого почти что хочется истерично смеяться. О 
80/101

---

боже, Тэхён просто боится за Чонгука, когда должно быть наоборот. Поцелуй все 
ещё горит на губах особым клеймом, Чон зарывается рукой в волосы, 
задерживая дыхание, чтобы не закричать от бессилия. Тэхён ведь не послушает, 
если он скажет бросить все это ради какой-то глупой безопасности. Отец Чона 
всю Корею перетрясет, если с его младшим сыном что-то случится, но разве же 
Тэ это знает? Разве можно это доказать, когда они оба в таком состоянии.
— Ты не должен этого делать, Тэхён, пожалуйста, — шепчет Чонгук, 
перехватывая его руки. — Он не навредит мне. Я могу всё исправить. Просто 
подожди немного, малыш, я всё исправлю.
— Тогда исправь, — неожиданно говорит омега, отцепляя его руки. — Ради 
нас, — он прикладывает его ладонь к своему животу. Чонгук замирает. 
Понимает. Пытается принять. 
Блондин встает с кровати, не глядя на альфу. Идет к выходу из палаты, не 
чувствуя ног, и только в коридоре, облокотившись о стену спиной и закрывая 
лицо ладонями, дает волю накопившимся эмоциям. Чонгук не бросится следом, 
он это знает. Он будет разбираться с проблемами Тэхёна. По крайней мере Ким 
надеется на это.
— И зачем ты здесь? — он поднимает голову, слыша вопрос, и шмыгает носом, 
видя папу Чонгука. Минсу смотрит с легким презрением, сложив руки на груди. 
— Не хватило одного раза моего сына довести до больницы? Не думал, что у 
тебя хватит наглости появиться здесь после того, что ты сделал, — продолжает 
он говорить Тэхену, как раз собираясь зайти в палату. — Мой муж предложил 
убрать тебя из его жизни самостоятельно, но Чонгук слишком сильно тебя 
любит, чтобы сделать это без его согласия, а он его не даст. Я надеюсь, что 
больше ты здесь не появишься. Мой сын в конце семестра уедет учиться в 
Новую Зеландию, а потом обратно в Америку, поэтому попрошу больше с ним не 
видеться, — омега выдыхает, приоткрывая дверь палаты, и тихо добавляет в 
конце: — Забудь о нем и возвращайся к своему жениху.
Но стоит только зайти в палату, как Минсу натыкается на Чонгука у двери. 
Тот смотрит на него полными шока глазами, пытаясь что-то сказать, но потом 
лишь обходит и выглядывает из палаты — Тэхёна в коридоре нет. Альфа 
возвращается обратно, усаживаясь на кровать. Утыкается в свои ладони, 
задерживая дыхание.
— Чонгук~а, посмотри на меня, — его папа усаживается рядом, мягко 
поглаживая по плечу. Как бы он ни был против Тэхёна, он не может смотреть на 
своего ребенка в таком состоянии. — Тебе нужно успокоиться.
— Мне нужен мой омега, — проговаривает он резко, заставляя родителя 
вздрогнуть. — Я должен ему помочь, пожалуйста.
— Если все действительно так, то тебе нужно просто поговорить с отцом. Твоему 
Тэхену, — у Чонгука при этом словосочетании снова трещит сердце, — не стоит 
переживать, если он всерьёз хочет быть с тобой. Ты прекрасно знаешь, что отец 
может решить любую проблему, если она в самом деле не пустяковая. Поговори 
сначала с ним, а потом со своим благоверным. Может быть, все и обойдется, 
если Хенджун сможет повлиять на того человека. Не грусти, милый, раз уж 
такие обстоятельства, мы тебе поможем, как бы ни были против этого омеги, — 
Чонгук кивает, благодарит папу и просит его набрать отца, чтобы объяснить ему 
81/101

---

ситуацию. Осознание того, что у него есть шанс всё исправить, лечит. — И когда 
ты успел так резко поменять взгляды на жизнь?
— О чем ты? — Чонгук поднимает на него глаза, чуть вздергивая бровь.
— Молодой человек, то, что вы омег как перчатки меняете, не секрет для 
родителей, — его папа фыркнул, а после усмехнулся. — Твой отец такой же был. 
Пока я хорошенько ему не прописал. Этот Тэхён не похож на того, кто мог бы 
дать хорошенько по голове. Особенно тебе.
— Тэхён воздействовал по-другому, — буркнул Чон, падая к родителю на колени. 
Минсу зарылся пальцами в его волосы, набирая мужу сообщение, чтобы 
перезвонил, как освободится. Ему не нравился Тэхён — это правда, Хёнджуну 
тоже, хотя он его и не видел. Стоило лишь Минсу сказать, что их сын разбит, и 
решение было принято — этот омега ими принят не будет. Но, смотря на 
Чонгука, Минсу понимал, что не сможет ему запретить эти отношения. Оба их 
сына были упрямыми и стояли на своём до конца, поэтому переспорить обоих 
было практически невозможно, а они оба были на стороне Тэхёна.
***
— Куда ты делся после пар? Я же сказал, чтобы ты меня подождал, — такими 
словами встречает Тэхёна Сону, скрестив руки на груди и недовольно сверля 
взглядом омегу. А у блондина сил нет, чтобы спорить — он лишь бросает тихое 
«прости» и уходит в их общую спальню, не надеясь, что альфа не пойдет за ним. 
Пойдет, разумеется. Тэхёну бы немного потерпеть, чтобы дать Чонгуку время, а 
потом он заслуженно пошлёт Сону в лицо. — Тэхён, ты не ответил на вопрос.
Похоже, говорить все же придется, поэтому Ким начинает с тяжелым 
вздохом:
— Я был у…
— Юнги? — бесцеремонно перебивает его альфа. — Я это уже слышал. Ты у него 
не был. Спросить еще раз? Или мне ответить на мой же вопрос? О, я могу. Могу 
сказать, что ты был со своим истинным. И ведь не ошибаюсь, верно?
Гробовое молчание в ответ. Тэхён, честно, устал. Он был у Юнги, но разве это 
имеет значение? Он выслушал от папы Чонгука, Минсу, все, что требуется. Он 
сказал самому Чону то, что давно копилось в груди и не находило выхода. Он 
сделал все, чтобы обезопасить альфу на время, пока тот найдет выход, и просто, 
по-человечески сильно устал. Поэтому, когда парень чувствует ладони на своих 
плечах и дыхание, обжигающее шею, он отодвигается подальше, вырываясь из 
не особо крепких объятий.
— Я не хочу тебя, — равнодушно бросает омега, переодеваясь в домашние 
вещи — не те, которые принадлежат Чонгуку. От этих вещей не пахнет кофе, их 
не хочется носить вечно, лишь бы сохранить этот запах на себе. Знает, что такой 
ответ разозлит Сону, и также прекрасно знает, что альфа не тронет его без 
обоюдного согласия — все-таки он не такой человек: не станет принуждать 
омегу к чему-то подобному, с которым прожил целый год в любви и уюте, пока 
не появился некто истинный Тэхёна, перевернувший все с ног на голову. Всё, к 
чему он успел привыкнуть и не планировал отпускать.
82/101

---

— Не планируй ничего завтра. Ты не пойдешь на работу, — Ким замирает, 
чувствуя что-то неладное.
— П… Почему?
— Я же говорил, что мы должны узаконить отношения. У меня есть время 
завтра, не вижу смысла с этим тянуть. Обойдемся без шикарной церемонии, но, 
если захочешь, можем устроить ее позже, — он смотрит на Тэхёна без каких-
либо эмоций и ждет ответа. Ким поворачивается и смотрит нечитаемым 
взглядом.
«Иди к черту!» — всё, что он скажет, если заговорит сейчас. Он снова 
отворачивает, валится на кровать и поджимает под себя ноги. Слышит от альфы 
лаконичное: «В десять поедем», а потом — хлопок двери. Хотя бы оставил 
одного, и на том спасибо. От Тэхёна ничего не осталось — все вывелось, 
стерлось, оставив лишь оболочку. Оставалось надеяться на то, что все это 
сработает. Что он все делает правильно.
Легонько коснувшись пальцами живота, где всё ещё теплилась чужая жизнь, 
он вздохнул — он не заставит себя сказать «Да».