Санкт-петербургский государственный

2. «Модель органона» К. Бюлера
При знакомстве с концепцией К. Бюлера следует помнить, что в данном случае речь
идет о семиотической модели функционирования языка (а не о текстовой модели), согласно
которой описание функционирования языковых знаков производится с учетом конкретных
коммуникативных взаимосвязей.
16 См., например, работы Дж. Остина и Дж. Серля в сборнике «Новое в зарубежной лингвистике» (1986).
При построении модели функционирования языка К. Бюлер отталкивается от мысли
Платона, высказанной в диалоге «Кратил»: «Язык есть organura, служащий для того, чтобы
один человек мог сообщить другому нечто о вещи» (Бюлер 1993: 30). В этом перечислении
«один человек — другому человеку — о вещи» представлены три необходимые реляционные
компоненты акта коммуникации.
Для большей наглядности К. Бюлер рисует следующую схему (рис. 3):
При толковании данной схемы в первую очередь приходит в голову прямой
каузальный подход. «Один человек» производит звук, который действует на «другого
человека» как раздражитель. Таким образом, здесь имеются и субъект, и объект воздействия.
Смысл отношения между звуком и предметом состоит в каузировании связей между
событиями, сопровождающими звук: слуховое восприятие звукового феномена стимулирует
слушающего обратить внимание на этот самый предмет. Вот пример К. Бюлера: «Два
человека находятся в комнате. Один слышит шорох, смотрит в окно и говорит: "Идет
дождь", тогда и другой смотрит туда, понуждаемый услышанными словами или взглядом
говорящего». По мнению К. Бюлера, так все происходит, и при этом круг замыкается
наилучшим образом. Однако психофизические системы говорящего и слушающего
действуют различно. В простейшем случае получение раздражения эквивалентно на-
стоящему сообщению, а его отправление — действию.
Рассуждая таким образом, К. Бюлер приходит к новой схеме (рис. 4)
Объяснения К. Бюлера точны и лаконичны. Круг в середине символизирует
конкретное языковое явление. Три переменных фактора призваны поднять его тремя
различными способами до ранга знака. Три стороны начерченного треугольника
символизируют эти три фактора. Треугольник включает в себя несколько меньше, чем круг.
Вместе с тем он выходит за границы круга, указывая, что чувственно данное всегда
дополняется апперцепцией.2 Множество линий символизирует семантические функции
(сложного) языкового знака. Это символ в силу своей соотнесенности с предметами и
положением дел; это симптом (примета, индекс) в силу своей зависимости от отправителя,
внутреннее состояние которого он выражает, и сигнал в силу своего обращения к
слушателю, чьим внешним поведением или внутренним состоянием он управляет так же, как
и другие коммуникативные знаки (Бюлер 1993: 34).
Соответственно указанной схеме К. Бюлер выделяет три функции языковых знаков:
1) репрезентативную, т. е. функцию представления предметов, положений дел и
событий (Darstellung);
2) экспрессивную, т. е. функцию выражения внутреннего состояния, эмоций и
позиций отправителя (Ausdruck);
3) апеллятивную, т. е. функцию, с помощью которой отправитель обращается к
реципиенту и хочет побудить его к определенным реакциям (Appell).
Доминирующую роль в этом единстве играет репрезентативная функция. Однако, не
оспаривая ее главенствующей роли, К. Бюлер говорит также о возможности доминирования
каждой из представленных выше функций. К тому же любое из трех рассмотренных
отношений, любая из трех смысловых функций языкового знака открывает и очерчивает
свою область лингвистических феноменов и фактов (там же: 36-38). В лингвистической
2 Апперцепция — от лат. ad 'при, к' 4- peroeptio 'восприятие' —. зависимость
восприятия от прошлого опыта, от запаса знаний и общего содержания духов-
ной жизни человека, а также от психического состояния человека в момент
восприятия; см.: Словарь иностранных слов (1989: 50).
литературе существует также мнение о том, что коммуникативная направленность (целевая
установка) текста, как правило, воплощается в одной доминирующей функции, и именно ее
следует называть текстовой функцией (Brinker 1993: 82).
Некоторые зарубежные лингвисты, строящие свои научные концепции на примате
коммуникативного подхода к тексту, заимствуют схему К. Бюлера целиком и переносят ее на
уровень текста, считая основными функциями текста репрезентативную, экспрессивную и
апеллятивную (Gtilich, Raible 1977: 151-154). Такой выбор становится понятным, если
учесть, что эти ученые считают текст «комплексным языковым знаком, образованным по
правилам языковой системы» (Ibid.: 47); иными словами, они признают за текстом (по
крайней мере частично) статус языкового знака. А уж если текст, по их мнению, является
языковым знаком, то и выводы К. Бюлера о функциях языкового знака, естественно,
распространяются также на текст.
Модель К. Бюлера получила свое дальнейшее развитие в трудах других выдающихся
лингвистов. Ян Мукаржовский обратил внимание еще на один компонент речевого акта —
на сам знак. С ним он связывает четвертую функцию — поэтическую или эстетическую. Эта
функция заключается в способности знака сосредоточивать внимание на самом себе, а не на
сообщаемом. По его мнению, поэтическая или эстетическая функция противопоставлена
трем «практическим» функциям, выделяемым К.Бюлером. Иными словами, именно
направленность поэтической речи на самого себя, а не на означаемое отличает ее от
практического использования языка (Mukafovsky 1977: 65-85) — цит. по (Чаковская 1986: 6).