Санкт-петербургский государственный

7. Текст как воспроизводимое высказывание в трактовке В. Г. Адмони
В концепции текста В. Г. Адмони можно уловить много схожих (с И. Р. Гальпериным)
идей относительно онтологического статуса текста. Правда, его аргументация основывается
на других свойствах речевых произведений.
С точки зрения аспекта назначения речевой коммуникации, по словам В. Г. Адмони,
высказывания делятся на разовые и воспроизводимые (Адмони 1994); концепцию текста см.
(Адмони 1985; 1988; 1994).
Разовые (или спонтанные) высказывания складываются в момент речевой
коммуникации, они произносятся с установкой на выполнение сиюминутной
коммуникативной задачи, на достижение непосредственной коммуникативной цели в
реальной коммуникативной ситуации. Другое дело, что абсолютно одинаковые
высказывания возникают в спонтанной речи бессчетное число раз. Таковы, например,
стереотипные разговорные формулы «Добрый день/», «Всего хорошего!», «Как жизнь?» и
т. д. Однако эти фразы, в основе которых лежат шаблонные лексико-грамматические
структуры конкретного языка, каждый раз возникают заново, а не приводятся в качестве
повторения другого высказывания, специально предназначенного для воспроизведения.
Каждое такое высказывание не повторяет какое-либо другое конкретное высказывание, а
просто является одним из случаев массового использования формализованных,
стереотипных компонентов языка.
Согласно В. Г. Адмони, основной сферой применения разового высказывания
является устная речь, чаще всего в диалогической (и полилогической) форме. Однако он
признает также возможность появления монологических разовых высказываний, правда,
обычно лишь внутри диалога.
Воспроизводимые высказывания (в противоположность разовым) повторяются как
воспроизведения какого-либо уже состоявшегося высказывания, независимо от того,
известен ли автор этого высказывания по имени или нет. Воспроизводимые высказывания
могут быть короткими (афоризмы, краткие лирические стихотворения), но чаще всего
являются более значительными по объему, а нередко выступают как весьма обширные
художественные, научные и иные произведения.
В. Г. Адмони сам отмечает, что границы между разовыми и воспроизводимыми
высказываниями весьма зыбкие. Так, бытовое письмо, направленное к определенному
адресату, может читаться и другими людьми (например, членами семьи или друзьями
адресата). А удачные разовые высказывания (рассказы, шутки и т. п.) подчас делаются
воспроизводимыми. Однако высказывания, изначально рассчитанные на воспроизводимость
(например, рукописи художественных произведений, рукописи статей и т. д.), могут не стать
воспроизводимыми, поскольку не будут напечатаны и никого не заинтересуют как рукописи.
Таким образом, соотношение разовых и воспроизводимых высказываний весьма
сложно. Однако само по себе это различие в высшей степени существенно. Развитие
воспроизводимых высказываний, первоначально зафиксированных в достаточно четко
обрисованной устной форме, а затем в письменной форме, непосредственно выявляет
развитие языковой структуры — правда, преимущественно в его письменном воплощении.
Чтобы подчеркнуть такую значимость воспроизводимых высказываний, В. Г. Адмони
считает целесообразным присвоить им наименование «текстов». Итак, текст, согласно В. Г.
Адмони, есть особый вид высказывания, он обладает статусом воспроизводимости.
Текст организуется как построение устойчивое, нацеленное на более или менее
длительное существование. Строение текста определяется задачей выразить концептуально-
тематическое содержание. Структурирование здесь идет как бы сверху. Так, сначала
определяется разбиение текста (например, научного или художественного) на тома или
книги, затем на части, главы и разделы, далее — на сверхфразовые синтаксические целые и /
или абзацы и, наконец, на предложения.
Конечно, В. Г. Адмони признает, что процесс создания текста (особенно
художественного) может быть совсем иным. Исходным пунктом может послужить отдельная
сцена, единичный эпизод, первоначально оформленный в отдельном сверхфразовом
единстве. Но для текста как такового в его существовании как цельности это значения не
имеет. Он существует как иерархическое единство, разбивающееся на все более дробные
составные части.
Тексты воспринимаются читателем (или слушателем) не мгновенно, единовременно, а
постепенно, обычно по мере движения текста от его начала к его концу. Но подлинное,
адекватное восприятие текста становится возможным лишь после завершения процесса
ознакомления с текстом, когда выявляется вся система отношений, организующих текст, во
всей их полноте.
При анализе текста исследователем неизбежно предварительное изучение его
составных частей, в том числе его лексической и грамматической природы. Однако это лишь
предварительный этап исследования. Подлинный анализ текста возможен лишь в
ориентации на его цельность, которая является не простой суммой частностей, а чем-то
качественно иным — тем, что позволяет установить истинное текстовое значение, функцию
отдельных компонентов текста. Это относится в основном к художественным текстам,
потому что в текстах научных или технических часто вообще не обязательно знакомство со
всем целым. Подводя итог, В. Г. Адмони афористически замечает: «Истина текста в его
целостности» (Адмони 1988: 208).
Напротив, разовое высказывание строится как бы «снизу» — с момента его зачина и в
процессе постепенного (или убыстренного, даже лихорадочно-убыстренного) развития, ча-
сто с неожиданными отклонениями и структурными сдвигами. Разовое высказывание
получает свое подлинное оформление в процессе его создания. Здесь, вероятно, уместно
привести точку зрения Т. А. Ладыженской, которая в качестве одного из четырех различий
устной и письменной речи упоминает то, что «говорящий говорит набело, исправляя по ходу
изложения лишь то, что сумеет заметить в процессе речи. — Пишущий может возвратиться к
написанному, совершенствовать его многократно» (Ладыженская 1975: 12).
Таким образом, согласно концепции В. Г. Адмони, «текст — это в высшей степени
многообразная, закрепленная в целях своего воспроизведения, исторически и функционально
изменчивая единица социальной коммуникативно-когнитивной практики. Текст строится на
речевом материале, но как целое в своем построении обладает собственными
закономерностями. Поэтому его анализ не может быть проведен чисто языковедческими
средствами, а должен строиться на особой методике, которая, естественно, должна учи-
тывать и закономерности языковой материи, используемой текстами» (Адмони 1988: 214-
215).
Интересен также подход В. Г. Адмони к определению статуса науки, занимающейся
исследованием текстов. Он признает самостоятельность данного направления филологи-
ческой науки, однако считает, что термин «лингвистика текста» правомерен лишь в той
части, в какой им фиксируется сам факт существования текста как одной из разновидностей
высказывания. Но этот термин не применим как название науки, изучающей специфическое
построение данной разновидности высказывания, потому что здесь исключительно сильны
факторы, выходящие за пределы лингвистики. В. Г. Адмони сожалеет, что слово
«текстология», наиболее подходящее для наименования такой науки, оказалось занятым к
тому времени, когда развитие филологии привело к необходимости создания науки о
текстах. Условный вариант названия, предложенный самим В. Г. Адмони, —
«текстоведение», вряд ли может устроить специалистов ввиду своей близости к термину
текстология.
Концепция текста В. Г. Адмони имеет много общего с рассмотренными выше
взглядами И. Р. Гальперина. С одной стороны, построение текста как устойчивого
образования, нацеленного на более или менее длительное существование, на чем настаивает
автор, с неизбежностью приводит к мысли о том, что единственной возможностью
обеспечения такой устойчивости выступает письменная фиксация вербального содержания.
С другой стороны, исключительной сферой разовых (спонтанных) высказываний является
устная речь, в которой признак неподготовленности порождения высказывания, очевидная
ориентация на выполнение сиюминутных коммуникативных задач составляет самую
существенную черту. Таким образом, оппозиция «воспроизводимость — спонтанность» у В.
Г. Адмони точно соответствует категоричному тезису И. Р. Гальперина о том, что «все
характеристики текста противопоставлены устной речи» (см. выше), и такому пониманию
сущности текста нисколько не противоречат авторские замечания о множестве переходных
форм между воспроизводимыми и разовыми высказываниями.
При всей значительности представленных выше точек зрения трудно согласиться с
исключительной ориентацией авторов на письменную форму речи. По мнению Е. Ф. Та-
расова, «письменный текст есть превращенная форма речемыслительной деятельности по
формированию и формулированию мысли и речевого сообщения, общения и деятельности,
фрагмента реальной действительности, отображенного в речевом сообщении, восприятие
письменного текста — не столько восприятие собственно текста, сколько способ опо-
средованного (текстом) восприятия всех этих процессов и явлений, стоящих за текстом»
(Тарасов 1987: 146). Кроме того, современные экспериментальные данные показывают, что
по основным признакам (цельности, связности, отдельности) спонтанные диалоги ничем не
отличаются от редактированных текстов (Мурзин, Штерн 1991: 122). Таким образом, между
спонтанными и редактированными текстами не отмечено той существенной разницы, на чем
основываются представленные выше концепции И. Р. Гальперина и В. Г. Адмони.
Глава 7
ФОНЕТИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ТЕКСТА
Лингвистика текста не может обойтись
без анализа фонетико-фонологических средств
организации сложных речевых произведений
Лев Рафаилович Зиндер