Рене груссэ

Раздел
достояния между сыновьями Чингиз-хана
Каждый из четырех сыновей Чингиз-хана получил, во время,
когда он еще был жив, улус, т. е. определенное количество племен,
вместе с юртом, то есть территориальный удел, степное
пространство, необходимое для пастушечьей жизни этих племен,
а также инджу, т. е. доход, пропорциональный нуждам двора и его
обитателей, доход, который формируется за счет выплат с
оседлого населения подчиненных частей Китая, Туркестана и
Ирана.***
Необходимо отметить, что фактически то, что должно было быть
разделенным, представляло собой тюрко-монгольскую степь,
пастбищную 
землю 
кочевников. Завоеванная 
страна
обрабатываемой земли, вокруг Пекина или Самарканда,
оставалась землей Империи. Сыновьям Чингиз-хана не приходила
даже идея принимать в расчет при разделе своих владений страну
оседлых людей, что сде-
* Aboul Ghazi Behadour-khan, Histoire des Mongols et des Tartares. Перевод
Демезона, 104. Обратитесь также к грузинской хронике по-поводу
«прекрасных законов Чингиз-хана, беспристрастность монголов в том, что
касается правосудия» (Brosset, Histoire de GJorgie, I, 486) Отметим также
впечатление от величественности, порядка, «божественного права», которое
отмечает в воспоминаниях о Чингизхане армянин Хэтум. (Documents armJniens
des Croisades, H, 148-150). To же впечатление от этого правопорядка и
дисциплины находим у Плано Карпини (
CT
.1V).
** Обратите внимание на то, что накануне войны с Хорезмом, он стремился
наладить регулярные торговые связи с хорезмийской империей. Именно
покушение, направленное против «монгольского» торгового каравана, как
известно, явилось причиной разрыва с султаном Мохаммедом (Бартольд,
Туркестан, 396).
*** См. Бартольд, Чингиз-хан, Ислам, энцик., 1, 882.
285

---

лали бы император Китая, хан Туркестана, султан Персии. Эти идеи,
которые возникнут лишь с 1260 г. у их наследников, были даже и
для них абсолютно чуждыми. В принципе, разделение степи не
приведет ни к чему, по своей сути, и в частности, в империи Чингиз-
ханидов. При существовавшей системе, империя продолжала
существовать. Более того, как отмечает Бартольд, по законам
кочевников, несмотря на абсолютную власть кагана, Государство в
меньшей степени принадлежит ему лично, чем правящей семье в
целом.
Старший сын Чингиз-хана, Джучи,* умер за шесть месяцев до
него, в феврале 1227 г., в степях севернее Арала. Помимо того, что
Ченгиз-хан никогда официально не признавал законность его
рождения, взаимная нетерпимость обострилась к концу жизни. В
течении 1222—1227 годов, со времени взятия Ургенча, где он
принимал участие (апрель 1221 г.), Джучи удалился в свой удел в
районе Тур-гая и Уральска и не принимал участия в военных
походах отца. Эта отставка вызвала подозрение Завоевателя,
который задумывался о том, что не замышляет ли его старший
сын что-то против него: смерть Джучи возможно предотвратила
жестокий конфликт.
Бату (Батый), один из сыновей Джучи, наследовал
руководство его уделом. Представленный согласно монгольской
традиции в качестве доброго и мудрого принца (он получил
прозвище Саин-хан, "хороший хан") и известный Русским как
жестокий Завоеватель, он должен был в дальнейшем играть в
качестве представителя семейства Чингиз-ханидов важную роль в
раздорах за наследство имперского трона, раздорах, где он
представал как "интриган Великих-Ханов".**
Однако, его относительная молодость, смерть его отца, и
сомнения в законности этой генеалогической ветви не позволили
сыграть "дому Джучи" эффективную роль в делах Империи. Тем
не менее, согласно с монгольскими законами, которые закрепляли
за старшими ту часть владений, которая была наиболее удалена от
ставки родителей, семейство Джучи получило земли монгольской
империи, которые простирались в направлении Европы.
Фактически, это семейство получило степи западнее Иртыша,
"настолько далеко, насколько земля будет касаться копыт
монгольских лошадей", то есть Семипалатинск, Акмолинск,
Тургай или Актюбинск, Уральск, Адай и Хорезм (Хива), далее с
видом на все завоевания западнее Волги, в Кипчакских степях,
завоевания, начатые походами Джебе и Суботая.
* Что касается этого имени, см. Pelliot, Sur quelques mots d' Asie Centrale,
J.A.,1913, I 459 (возможная этимология: джочин, хозяин, гость). ** См.
Бартольд, Бату-хан, Ислам, энц. 1, 699.
286

---

Второй сын Чингиз-хана, Джагатай* (умер в 1242 г.), который
контролировал применение ясака, согласно монгольской
дисциплине, был действительно строгий и грозный поборник
справедливости, скрупулезно-точный исполнитель, и одновременно
педантичный 
хранитель 
Чингиз-ханидского 
свода 
правил,
дисциплинированный 
солдат, на 
своем 
месте, немного
ограниченный, и который никогда не выказывал недовольство, даже
после того, как его отец предпочел ему на высший пост, младшего
брата, Угэдэя. Чагатай получил в качестве удела степную зону
старой империи кара-китаев, начиная от страны уйгуров на востоке
до Бухары и Самарканда на западе, т. е. в основном зону Или,
Иссык-Куля, верхнего течения Чу и Таласа и, во-вторых (так как
говорится исключительно об оседлых территориях), Кашгарию и
Трансоксиану. Причем в этой последней области города Бухара,
Самарканд, и т.д., напрямую управлялись назначенцами Великого-
хана. По свидетельству Чан-чу-ен, постоянная ставка Чагатая
находилась на южном берегу Или.
Третий сын Чингиз-хана, Угэдэй,** к которому мы еще
вернемся, получил земли восточнее и северо-восточнее Балхаша,
район Имиля и Тарбагатая, Черный Иртыш и Урунгу, этот
последний регион находится у древней страны найманов. Ставка
Угэдэя обычно устанавливалась на Имиле.
Наконец, согласно монгольской традиции, Толуй,*** который
был младшим сыном Чингиз-хана, оставался, как это и предписано
законом, отчигином или оджигином, хранителем дома, то есть
наследником родительской вотчины, что находилась в регионе
между рекой Тула, верхним течением Онона, и верхним течением
Керу-лена. Толуй предстает перед нами в качестве отважного
солдата, мечтающего о завоеваниях, и в качестве хорошего
полководца (показательна военная кампания под его управлением в
Хо-нане в 1232 г.); вместе с тем, склонный к попойкам (он
скоропостижно скончался в октябре 1232 г., в возрасте сорока лет) и
без особых личных талантов. Однако он женился на женщине
исключительно умной, принцессе Сойургактани или Соргактани, из
старинного правящего семейства кереитов (она была племянницей
последнего ван-хана), при-верженницей несторианской религии, как
и все Кереиты, которая смогла позже обеспечить управление
империей своим сыновьям.
* Или Чагатай. От монгольского чаган, белый? См. Бартольд, Чагатай-хан,
Ислам. Энцикл., I, 831. В этом случае я придерживаюсь формы Джагатай,
идущей от классической орфографии во Франции из «тюрко-джагатайского
языка».
** Или Огэдэй. «Из монгольского огэдэ, наверху?»
*** Что касается этого имени, см. Pelliot, Quelques mots d 'Asie Centrale,
J.A., 1913,1,460 (возможная этимология: толи, зеркало).Cf. Rachid ed-Din, dans
Erdmann Temudschin, 641.
287

---

Необходимо добавить, что семьи двоих из братьев Чингиз-хана,
Кассара и Темуже Отчигина, были также наделены уделами. Так
Кассар получил прибрежные районы Аргуна и реки Хайлар,
а
Те-
муже-крайний восток Монголии, недалеко от древней страны Джур-
джитов, входящей сегодня в провинцию Гирин.
Всегда, согласно монгольскому праву и в соответствии с
титулом хранителя родного очага, Толуй был обязан, после смерти
Чингиз-хана, осуществлять регентство (1227—1229 гг.) в ожидании
выборов нового великого хана. В этой должности он получил орду,
дворцовый шатер своего отца, право располагаться в имперской
ставке, и 101 000 человек из 129. 000, которыми располагала
монгольская армия в 1227 г. (оставшиеся 28.000 человек были также
распределены: по 4 000 направлялись каждому из оставшихся
сыновей Чингиз-хана, 5 000 —младшему брату Чингиз-хана,
Темуже, 3.000 —сыновьям другого брата Чингиз-хана, Катчуна,
1000 — сыновьям третьего брата императора, Кассара, и 3000 —
семье его матери (Елун-еке).
Лишь весной 1229 г. курултай или общее собрание монгольских
принцев собрался на берегах Керулена для избрания великого хана.
Этот съезд был призван лишь утвердить волю Чингиз-хана, который
уже назначил наследником своего третьего сына, Угэдэя.*