|
Хамза, джадиды и Февральская революция
В 1916 г. Хамза переехал в Маргилан, где опять открыл школу для бедняцких детей, в которой собирался организовать учебный процесс по русским стандартам. Однако сразу же после создания школы, последовал приказ городских властей Маргилана — школу закрыть! Хамза был вынужден покинуть город и вернуться в родной Коканд, где все и так знали его как «опасного смутьяна, проклятого своим отцом». Между тем, социальная напряженность в Ферганской долине росла. Мало того, что в 1916 году был неурожай хлопка, так еще и десятки тысяч молодых мужчин мобилизовывались царским правительством на тыловые и прифронтовые работы. Как известно, мусульмане Туркестана были освобождены в царской России от всеобщей воинской повинности. Служили только дворяне, да и то — по своему желанию. Но, столкнувшись с нехваткой людских ресурсов, царское правительство решило покрыть недостаток в рабочих руках для строительства оборонительных сооружений за счет жителей Средней Азии. На прифронтовые работы отправляли неимущих дехкан, поденных рабочих и батраков, а все, кто мог откупиться, благополучно делали это и избегали повинности, заплатив нужную сумму местным коррумпированным чиновникам. Естественно, что мобилизация вызвала возмущение народов региона, особенно учитывая тот факт, что значительная часть туркестанцев могла избежать призыва именно по причине своих финансовых возможностей. В городах Туркестана начались волнения низших социальных слоев, подлежавших принудительной мобилизации. Не миновали они и родной Хамзе Коканд, где также произошли массовые выступления против трудовой повинности. Хамза, бывший уже тогда «социальным поэтом», не мог не реагировать на происходящее — он постоянно работал над новыми и новыми стихами, стремясь выразить словом свое отношение к происходящим в Средней Азии и в Российской империи событиям. Февральская революция 1917 года в России оказала колоссальное влияние и на политическую ситуацию в Средней Азии. Устоявшийся порядок оказался под угрозой, консервативные круги находились в крайней обеспокоенности, зато джадиды приветствовали революционные события, рассчитывая на воплощение своих идей в жизнь.
6 и 9-13 марта 1917 г., по инициативе джадидов Ташкента, в «старом городе» были проведены многотысячные митинги. Джадиды сформировали Ташкентский исполнительный комитет единых делегатов мусульманского населения. На собраниях был сформирован представительный орган — «Шурои Исламия». В его состав вошли примерно 60 делегатов. В отличие от Советов рабочих и солдатских депутатов, которые объединяли русское и русскоязычное население, в «Шурои Исламия» вошли представители узбекского, таджикского, казахского населения Ташкента. 14 марта 1917 г. был избран президиум «Шурои Исламия», в состав которого вошел и хорошо известный нам «джадидский патриарх» Мунавар-кары Абдурашидханов. 31 марта на объединенном собрании Ташкентского совета рабочих и солдатских депутатов, совета мусульманских депутатов, совета крестьянских депутатов и Ташкентского исполкома было решено отстранить от занимаемых должностей генерал-губернатора, его помощника и начальника штаба. Их решили поместить под домашний арест, а вместо них были избраны новые исполняющий обязанности командующего войсками и начальник штаба. Временное правительство России 7 апреля 1917 г. образовало Туркестанский комитет в составе 9 членов. Главным политическим вопросом, обсуждавшимся в эти дни в Туркестане, стало будущее устройство автономного края в составе России. Активизировались и сторонники социального реформирования туркестанского общества. Так, с мая по август 1917 г., в Ташкенте, Коканде, Андижане, Самарканде и других городах и поселках Туркестана образовались «Советы мусульманских рабочих депутатов», «Союзы трудящихся мусульман». Свои проекты переустройства Туркестана предлагали и консерваторы — они видели Туркестан теократическим автономным образованием народов региона в составе российского государства, жизнь в котором была бы устроена в соответствии с законами шариата.
Полностью окунулся в бурный водоворот общественной жизни и Хамза Ниязи. Он стал редактором журнала «Кенгаш» — «Совет», который, однако, находился под контролем умеренно-настроенных кругов кокандской буржуазии. Несогласие с издателями журнала по целому ряду ключевых вопросов, а в первую очередь — по поводу декларируемого Хамзой отношения к духовенству и баям, впрочем, вскоре стало причиной его отставки с поста ответственного редактора. Хамзу в период между февралем и октябрем 1917 года очень волновал вопрос о том, каким станет Туркестан в ближайшем будущем, сможет ли он избавиться от власти баев и духовенства, или радикальным улучшениям в жизни народов так и не суждено будет произойти. Сам Хамза, естественно, не имел четких представлений о том, как должно быть организовано «общество будущего», но стремился всеми силами содействовать позитивным социальным изменениям. В частности, он пытался создать в Коканде общество потребителей, в котором должны были объединиться беднейшие кокандцы, затем — общество трудящихся. Ни тот, ни другой проекты Хамзы, впрочем, так и не получили реальной жизни. В конечном итоге Хамза перебрался в город Туркестан, где устроился на завод простым рабочим. Там, подружившись с работавшими на предприятии русскими рабочими, Хамза и встретил события Октября 1917 года. Вернувшись в Коканд, Хамза обнаружил своего отца постаревшим и тяжело больным человеком, но Нияз, некогда прошептавший в присутствии старейшин те страшные слова «проклинаю», в этот раз был приветлив к сыну. Хамза поселился в отчем доме, продолжил писать — и стихи, и песни, и прозу. После установления советской власти в Туркестане, Хамзу пригласили в Фергану — здесь открывалась первая советская школа, а значит — требовался хороший, грамотный и революционно настроенный преподаватель. Хамза с радостью откликнулся на приглашение и покинул родной Коканд.
Do'stlaringiz bilan baham: |
