Рассказывая о таком уникальном явлении социальной действительности

3.3.1. Поиск информации
Исследование основывается на множестве источников информации: люди, документы, личное наблюдение. При сборе фактов важны тщатель­ность, аккуратность и осмотрительность, поскольку публикации порождают противников, готовых зацепиться за малейшую фактическую неточность, чтобы дискредитировать все расследование. Кроме того, небрежность в по­иске информации ведет к тому, что журналист может дезинформировать общественность и нанести ущерб репутации людей, в результате чего воз­вратиться к теме в дальнейшем будет очень сложно. При этом, согласно статье 49 Закона «О средствах массовой информации», журналист обязан сохранять конфиденциальность информации и (или) ее источник. Если со­трудник СМИ раскрыл источник информации, который пообещал держать в секрете, то доверие к журналисту будет подорвано навсегда.
Некоторые расследования начинаются с документов, а затем прохо­дят в форме опроса людей. Другие начинаются с людей, а затем в работу включаются документы.
Но практически ни одно расследование в СМИ не обходится без личного общения с участниками конфликтной ситуации, должностными лицами. Перед беседой журналист должен хотя бы в общих чертах знать не только проблемы, но и различные пути их решения. Беседа помогает скорректировать его точку зрения, оснастить будущую публикацию убе­дительными доводами, насытить ее не только фактами, но и живым раз­говором с собеседниками, заострить ее полемически. Публикация без привлечения мнений различных людей, спора с ними, составленная толь­ко на основании оценок автора, существенно проигрывает во мнении читателей.
В беседе с участниками конфликтной ситуации корреспондент — не фиксатор всего того, что он услышит: он спорит, приводит собственные аргументы для опровержения доводов оппонента. Техника такой убеждаю­щей беседы следующая:
1. Важно оперировать простыми, ясными и точными понятиями.
2. Следует вести аргументацию по отношению к собеседнику кор­ректно:
а) открыто признавать правоту собеседника, если он прав;
б) продолжать оперировать только теми аргументами, которые при­няты собеседником;
в) сначала отвечать на доводы собеседника, а потом приводить соб­ственные суждения;
г) проявлять вежливость и такт.
3. Необходимо учитывать сложность восприятия новой для собесед­ника информации:
а) избегать простого перечисления фактов, показывать значение того или иного события; б) соизмерять темп аргументации с особенностями темперамента со­беседника.
4. Следует не забывать, что «излишняя» убедительность вызывает отпор со стороны собеседника, а 1 — 2 ярких довода достигают большего эффекта.
5. Можно использовать специальные приемы аргументации:
а) метод перелицовки — подведение собеседника к изменению точ­ки зрения путем поэтапного прослеживания решения проблемы вместе с ним;
б) метод «салями» — подведение собеседника к согласию с вами пу­тем достижения единства мнений сначала в главном, а затем в необходи­мых для полного согласия частностях;
в) метод расчленения — разделение аргументов собеседника на вер­ные, сомнительные и ошибочные с последующим доказательством несос­тоятельности его общей позиции;
г) метод положительных ответов — такое построение разговора, ког­да собеседник на ваши первые вопросы отвечает «Да, да, да», а потом продолжает соглашаться с вами уже и по более существенным вопросам;
д) метод классической риторики — вы соглашаетесь с высказывани­ями собеседника, а потом внезапно опровергаете все его построения с помощью одного сильного аргумента (применяется в случае излишней аг­рессивности партнера);
е) метод замедления темпа — умышленно медленное проговаривание слабых мест в аргументации партнера;
ж) метод двусторонней аргументации — указание как на преимуще­ства, так и на слабые стороны предлагаемого вами решения.
6. Необходимо своевременно делать обобщения и выводы по прове­денному обсуждению аргументов.
Когда журналист перебивает партнера, дает ему негативную оценку, резко ускоряет темп беседы, избегает посмотреть ему в глаза, то беседа для корреспондента, наверняка, станет напряженной и трудной. Как снять, выровнять напряженность? Надо предоставить партнеру возможность выс­казаться, проявить интерес к его проблемам, подчеркнуть значимость со­беседника и его мнения в ваших глазах, в случае вашей неправоты немед­ленно признать ее, обращаться к фактам, предложить конкретный выход из сложившейся ситуации.
Пример забвения этой техники показывал порой Андрей Караулов в передаче «Моменте истины», долгое время существовавшей на российском телеканале. Так, с заместителем министра сельского хозяйства разговор идет о рыбодобыче, и беседа напоминает допрос следователя. Напряжен­но-деловитое лицо ведущего и первые его слова, произносимые с гримасой начальственного сарказма, угрозы («Ну, куда вы всю рыбу дели?»). На каж­дую язвительную реплику журналиста следует вполне логичная и убеди­тельная тирада «подследственного чиновника»: причины снижения добы­чи рыбы — в нарушении связи с переработчиками, сокращении тралового флота, в Антарктиду за ««ледяной рыбой» ходить нет денег»...[46]. И теле­зритель начинает сочувствовать заместителю министра, возмущаться Ка-рауловым, а само решение проблемы для них уходит на второй план.
Итак, журналист должен знать, не только какие вопросы задать, но и какой психологический подход лучше использовать, чтобы добиться распо­ложения интервьюируемого.
Чтобы избежать проблем, могущих возникнуть при отказе собесед­ника от своих слов после публикации материала, хорошо бы пользоваться магнитофоном. Конечно, иного собеседника раздражает и сковывает то, что при нем делаются записи; но если он согласился на беседу, то смуще­ние быстро проходит, и он забывает о магнитофоне. Если нет возможно­сти включить технику, а беседа важна, то неплохо бы пригласить еще одного журналиста, чтобы продублировать записи в блокноте для даль­нейшей сверки.
Бывает так, что кто-то желает поговорить, но боится. Тогда надо выб­рать момент, чтобы встретиться с ним по дороге домой, в магазине, в гос­тях, у него дома. Может быть, понадобится несколько встреч, пока он не станет доверять вам, перестанет бояться или пока ваша настойчивость не убедит его, что лучше заговорить, чем все время отказываться. О трудно­стях этой проблемы пишет спецкор «Известий» И. Корольков: «Когда я пришел к руководителю одной из федеральных служб, чтобы задать не­сколько вопросов, касающихся мэра, человек в своем кабинете перешел на шепот: «Вы не представляете, какие у него возможности. Мне известно, что его служба безопасности закупила современное подслушивающее обо­рудование получше, чем в ФСБ. Я не буду лукавить перед вами: я боюсь. У меня дети, и мне страшно за них. Я готов с вами встретиться и ответить на ваши вопросы, но не здесь. Позвоните мне и представьтесь условным име­нем, я назову время встречи и машину, на которой буду...». На встречу этот человек так и не решился» [47].
Иногда в первой беседе с должностным лицом журналист не приво­дит собственных аргументов, принимая на веру все, что ему говорят. Что­бы избежать этого и ускорить расследование или застраховаться от одно­бокого, тем самым тенденциозного или ошибочного освещения проблемы, нужна определенная подготовительная работа. Прежде всего, следует оз­накомиться с документами. Перед тем как отправиться по конкретному адресу, неплохо заглянуть в комитет по статистике, куда стекаются отчеты фирм, предприятий, организаций, учреждений по многим параметрам дея­тельности. В налоговой инспекции можно узнать о величине годового до­хода интересующего вас лица, о масштабе деятельности фирмы (в самой фирме этого не скажут, ссылаясь на коммерческую тайну). Если нельзя узнать данные в инспекции, тогда может помочь метод аналогии. К приме­ру, певец Иосиф Кобзон в налоговой декларации указал, что в 1996 году заработал 2,5 млрд недеминированных рублей, а его коллега Филипп Кир­коров через своего коммерческого директора сообщил о годовом доходе в... 10 млн рублей [48]. Можно сопоставить концертную Деятельность обо- их артистов, а для большего обоснования фальшивости последней цифры заглянуть в газеты. Так, «Санкт-Петербургские ведомости» сообщили, что Киркоров только за один концерт требует с его организаторов 25 тыс. долларов, или почти 150 млн. рублей [49].
К интересным результатам может привести сравнение цен (в разных местностях) на различные виды товаров или услуг, итоги экзаменов в раз­личных школах, статистика вылеченных пациентов в разных клиниках го­рода и т.д.
Источником информации служит и наблюдение, которое при грамот­ном построении дает возможность изучить явление, а не отдельные его аспекты. Наблюдение — давно освоенный метод журналистики. Чтобы провести его результативней, известные журналисты Михаил Кольцов, Лариса Рейснер, Иван Гудимов и другие на время меняли профессию (та­кое наблюдение называется включенным). Известинец В. Надеин, напри­мер, торговал на рынке, чтобы подготовить фельетон «Как я продавал ба­рана»; Алла Трубникова поступила послушницей в монастырь, чтобы опи­сать жизнь обители изнутри, и опубликовала очерк «Путешествие в XIII век» [50].
Указанные выше источники информации желательно дополнить еще одним, самым надежным с точки зрения доказательности, докумен­том. Им может быть оригинал или копия деловой бумаги, магнитофон­ная пленка или видеокассета, фотография или публикация из подшивки вчерашних газет. Кстати, поводом для проведения журналистского рас­следования деятельности мэра г. Ленинск-Кузнецкий стала присланная в редакцию «Известий» видеокассета (киллер рассказывает о заказных убийствах в городе).
Вполне возможна корреспонденция, построенная только на докумен­тах. Так, «Известия» выступили с публикацией «Организованная казачья группировка». В текст врезаны фотокопии трех развернутых удостовере­ний, как выяснилось — фальшивых. Согласно одному из них, некий А. Де­мин — академик Международной академии информатизации, по другому он — генерал-полковник и начальник штаба Союза казачьих формирова­ний. В доказательство его криминального прошлого газета приводит вы­держку из судебного приговора. Другой герой публикации, — Н. Рыжен-ков, имеющий два класса образования, изображен на фото в генеральской форме. Он не только «генерал», но и «советник по разведке и контрразвед­ке базы специальной подготовки президентской гвардии». Именно Рыжен-ков в одной из частных фирм заказал бланки и печати с оттиском «Служба безопасности Российской Федерации», и в каждом удостоверении было указано право на ношение огнестрельного оружия [51].
Когда документы отсутствуют, необходима информация, как прави­ло, от трех разных независимых источников. Это важно даже при подго­товке небольших критических выступлений. Игнорирование данного тре­бования может привести к тенденциозности и смещению акцентов в ма­териале. Сотрудница «Санкт-Петербургских ведомостей» опубликовала инфор­мацию о том, что молодой ученый филиала Института российской истории украл ценнейшие рукописи XVII века и пытался продать их на Сенном рынке за 2 тыс. долларов — в сотни раз дешевле их настоящей стоимости. На допросе задержанный заявил следователям, что он бедствует и ему надо кормить семью. Это заявление журналистка приняла безоговорочно: «Он хотел прокормиться, а не нажиться. Иначе чем объяснить тот факт, что, имея возможность получить огромные деньги, задержанный готов был до­вольствоваться малым?» [52]. Той же точки зрения придерживается и газе­та «"Московский комсомолец" в Питере», которая заметку о краже снаб­дила даже таким заголовком: «Ученый украл рукописи Петра I, чтобы про­кормить семью» [53].
Оба издания, как бы оправдывая вора, переключают внимание чита­телей на бедственное положение ученых. Конечно, проблема уровня жиз­ни научных работников остается острой, но некорректно обращаться к ней, опираясь на сомнительный факт. Ведь журналисты даже не удосужи­лись перепроверить показания задержанного. Это сделал лишь собкор «Рос­сийской газеты» С. Алехин. В корреспонденции «Ученый вором обернул­ся» он рассуждает: «Быть может, кто-то подумает, что молодого ученого толкнула на этот чудовищный поступок невыносимая нужда, нищенская зарплата? Нет, не таким уж и бедным он был». Далее раскрываются дохо­ды задержанного: как участник двух грантов тот получал надбавку к зарп­лате, подрабатывал в университете и, кроме того, имел от Фонда Форда ежемесячную стипендию в тысячу долларов. То есть при среднемесячной в 1997 г. заработной плате в стране в 800 рублей только стипендия вора составляла почти 6 тыс. рублей (согласно курсу доллара) [54].
Иногда та или иная редакция прибегает и к такому приему: в погоне за популярностью высказывает по конкретному конфликту версию, прямо противоположную той, которую изложили ранее другие издания, публику­ет материал, в котором описываемые добродетель и порок меняются мес­тами. И это, конечно, становится сенсацией. В трех номерах «Известия» писали о том, как по ложному доносу был арестован мэр Владивостока В. Черепков, который в итоге выиграл дело в суде, а причастные к наветам работники милиции оказались на скамье подсудимых. О произволе, допу­щенном в отношении мэра, стали забывать, как вдруг издающаяся в Санкт-Петербурге «Полицейская газета» публикует целый разворот, автор кото­рого обвиняет Генеральную прокуратуру страны в «развале дела Черепко­ва», а в доказательство его виновности приводит такие факты: до избрания мэром Черепков по подложному паспорту моряка привез из Японии 9 ав­томобилей; будучи военнослужащим занимался под видом благотворитель­ности коммерцией, практиковал как целитель и гипнотизер; став мэром, принял часы «Омега» от внедренного в администрацию секретного мили­цейского работника. Наконец, приводится «убийственный» факт: мэр жил на своем рабочем месте, также как и его молодой сотрудник, — тут дело нечистое [55]. Сбалансированность оценок необходима и при подготовке положительных выступлений. К примеру, из телепередачи ЖЗЛ (Жизнь замечательных людей), которую показывало Общественное российское телевидение, было трудно выяснить, чем же замечательна жизнь героев. Вот что писала по этому поводу «Общая газета»: «В ЖЗЛ избран метод долгого наблюдения, и вот уже человек в кадре расслабился, стал рыхлым, разжиженным, а камера ловит хаос бытия, отбирая в окончательный мон­таж не «мощь художеств», а лишь то, что нанизывается на шампур нехит­рой истины: «слаб человек!» В фильме о поэтессе Белле Ахмадулиной по­эзия видится бесконечным, как дурной сон, шизом. Возникает больной, галлюцинированный, беззвучный, заторможенный мир, по которому бес­конечно блуждает, неумело позируя, эксцентричный силуэт поэтессы с мертвой маской вместо лица, с наркотически сонными глазами. Зрелище страшноватое при всей изысканности экранных композиций; его унылость подчеркивается космическим гулом и электронными подвываниями, пере­плетенными с неразборчивым поэтическим бормотанием. Обещанной «жиз­ни», как и «замечательных людей» в фильме уже нет вовсе, несмотря на скопище неприбранных, опять же «застигнутых» врасплох знаменитостей, слегка пьяных и очевидно опустошенных» [56].