Просветительные идеи в средней азии и народная педагогика

НАРОДНАЯ ПЕДАГОГИКА — СОВОКУПНОЕ ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ЗНАНИЕ И ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ ОПЫТ НАРОДА

Историография научных исследований проблем народной педагогики свидетельствует, что изучение народного опыта воспитания как социально-исторического феномена на всех этапах исторического развития входило в круг научных интересов педагогов прошлого и настоящего.

Великий чешский педагог Я. Д. Комснекий обосновал идею «материнской школы», опираясь именно на опыт семейного воспитания. Знаменитый швейцарский педагог Г. Песталоции свою «Книгу для матерей» создал, обобщив опыт швейцарской народной педагогики. Он был убежден, что природосообразное воспитание, начатое в семье, должно затем продолжаться в школе. Великий русский педагог К. Д. Ушинский высоко оценивал воспитательный потенциал народной педагогики. «Воспитание, созданное самим народом и основанное на народных началах, — писал он, — имеет ту воспитательную силу, которой нет в самых лучших системах, основанных на абстрактных идеях...». Он глубоко верил в принцип «народ без народности — тело без души» и, опираясь на этот принцип, обосновал идею народности. Хорошо зная народные обычаи, обряды, традиции, он пришел к выводу, что «мудрость предков — зеркало для потомков», и потому ратовал за народное воспитание ибо оно является живым образцом в процессе народного развития.
Принцип народности воспитания осуществляется в раннем детстве, в процессе овладения родной речью. Н. К. Крупская большое значение придавала развитию речи детей в семье, особенно в процессе общения матери с ребенком, она обращала внимание на то, что «материнский язык служит ему орудием выражения себя, своих мыслей, своих настроений».
А. С. Макаренко на собственном многолетнем опыте неродного учителя убедился, что педагогика рождается в живых движениях людей, в традициях и реакциях реального коллектива. Он подчеркивал, что «семейная, трудовая подготовка имеет самое важное значение будущей квалификации человека».
В. А. Сухомлинский, глубоко вникая в суть народной педагогики подчеркивал необходимость и важность изучения нравственных идей и вытекающих из них педагогических взглядов народа. Он считал, что, несмотря на богатство и огромное практическое значение народной педагогики, она в должной мере не изучается, глубокие исследования по этим проблемам не проводятся. «О народной педагогике никто до сих пор серьезно недумал, и, по-видимому, это принесло много бед педагогике, — писал он. — Я уверен, что народная педагогика — это средоточие духовной жизни народа. В народной педагогике раскрываются особенности национального характера, лицо народа». Характер народа, лицо народа, его думы и чаяния, нравственные идеалы особенно ярко проявляются в созданных им сказках, былинах, легендах, эпосах, поговорках и пословицах.
В середине XIX в. ряд ученых, педагогов и мыслителей стали обращаться к проблемам народной педагогики. В 1861 г. В. И. Водовозов написал статью о книгах, изданных для народного чтения, назвав ее .«Русская народная педагогика». В 1857 г. вышла в свет книга А. Духновича «Народная педагогия в пользу ученых и учителей», в которой хотя и нет анализа сущности народной педагогики, но в публицистическом плане отмечается значение народного творчества. В 1890 г. впервые в более широком аспекте Д. Булгаковский и Г. Пинчук обращаются непосредственно к памятникам народной педагогики — пословицам, песням, загадкам, обрядам, отмечая их воспитательное значение в народном быту. Продолжая эту традицию, М. Я. Никифоровскнй собирает бытующие среди простых людей Белоруссии поверья, обряды, легенды, сказания и делает их достоянием общественности. Большой научный интерес представляет попытка Е. А. Покровского в этнографическом и педагогическом плане проанализировать детские игры и их роль в физическом и нравственном развитии детей. Другой исследователь, А. Соболев, проблемы детских игр рассматривает в сочетании с детскими песнями и тем самым еще более расширяет границы народной педагогики.
Новым шагом в изучении народной педагогики можно назвать исследования И. Сенигова. Хотя автор и не лишен субъективизма, но его стремление показать особенности народного представления о человеке, его формировании и опыте воспитания весьма интересно.
Народная педагогика тесно связана с этнографией и языкознанием. Проблемы народной педагогики в социально-экономическом и этнографическом аспекте затрагивались в целом ряде исследований историков, филологов, этнографов.
В советский период одним из первых к проблемам народной педагогики обратился известный этнограф и педагог Г. С. Виноградов, давший описание сущности этого явления как составной части педагогической культуры народа, утверждавший право существования термина и понятия «народная педагогика». Народная педагогика «не столько система, сколько сумма знаний, умений», — утверждал Г. С. Виноградов. Он характеризовал народную педагогику как совокупность навыков и приемов, применяемых народом в целях формирования личности в определенном направлении. По мнению ученого, когда речь идет о народной педагогике, то имеется в виду не педагогическая теория, а педагогическая практика. Исходя из этого, Г. С. Виноградов считал, что совокупность народного взгляда, принимаемых народом средств воздействия на юное поколение в целях его обучения и воспитания следует назвать народной педагогикой.
Вопросы народной педагогики были предметом исследования ряда ученых. Каждый из них, естественно, внес свой вклад в теорию и практику народной педагогики. Одним из первых грузинский ученый-этнограф А. Ф. Хинтибидзе исследовал идеи воспитания в грузинском народном эпосе. Анализируя гениальное произведение Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», народные сказки «Цикара», «Горлинка», «Догадливость Ираклия», «Стих об Арсене», «Амирнани», «Этери» и другие, автор исследования раскрывает народные идеалы и представления об умственном, нравственном и эстетическом воспитании молодого поколения. Движимый желанием создать единую историю педагогической мысли, А. Ф. Хинтибидзе исследовал также взаимоотношения народной педагогики и истории педагогики, определил структуру и методику изучения этих проблем.
Наиболее полно и всесторонне проблему народной педагогики исследовал Г. Н. Волков, автор монографий «Чувашская народная педагогика» и «Этнопедагогика». Труды этого исследователя выходят далеко за пределы региональной чувашской народной педагогики, они сыграли большую роль в формировании концепции народной педагогики вообще, в определении предмета, педагогических основ, методов и средств воспитания, в частности.
Г. Н. Волков впервые в педагогической литературе применил термин «этнопедагогика». определив ее как науку «об опыте народных масс по воспитанию подрастающего поколения, об их педагогических воззрениях, науку о педагогике быта, о педагогике семьи, рода, племени, народности и нации; Этническая педагогика исследует особенности национального характера. сложившиеся под влиянием исторических условий...». И. Т. Огородников, известный советский педагог, считает, что введенное Г. Н. Волковым понятие «этнопедагогика» вполне правомерно, ибо «если народная педагогика имеет отношение к опыту и его описанию, то этнопедагогика — сфера теоретической мысли, сфера науки...».
Определенный вклад в дело изучения народной педагогики внес Я. И. Ханбиков. В книге «Из истории педагогической мысли татарского народа» (1967) автор на основании богатого фактического матерала рассматривает проблемы нравственного, умственного, физического и эстетического воспитания в татарской. народной педагогике, показывает диалектическую связь народных идеалов воспитания с педагогическими взглядами татарского просветителя Каюма Насирова.
Можно назвать еще ряд интересных региональных исследований важнейших проблем народной педагогики. Среди них заслуживает внимания работа А. Ш. Гашимова «Азербайджанская народная педагогика» (1970), в которой памятники народной педагогики рассматриваются как школа воспитания миллионов людей, отмечаются характерные особенности азербайджанской народной педагогики анализируется народное представление о формировании личности, о нравственном, трудовом, умственном, физическом и эстетическом воспитании.
Впервые дети как объект народного воспитания рассматриваются в книге В. Ф. Афанасьева «Этнопедагогика нерусских народов Сибири и Дальнего Востока» (1979). Автор характеризует народные традиции воспитания детей в семье, функции детской среды, взаимоотношение детей и взрослых, особенности воспитания девочек.
Концепцию народной педагогики в известной мере дополняет книга Ш. А. Мирзоева «Народная педагогика» (1984), в которой рассматриваются народные словесные методы воспитания, особо выделяется роль родного языка как важнейшего фактора воспитания.

Об исследованиях проблем народной педагогики в условиях Средней Азии и Казахстана выше уже упоминалось. Следует, однако, отметить вклад К. Пир-лиева в изучение проблем народной педагогики, чей трехтомный труд по этнопедагогике туркменского народа является важнейшим источником изучения народного взгляда на воспитание не только туркменского, но и других народов Средней Азии и Казахстана. Автор в широком плане рассматривает факторы, влияющие на формирование человека, народное представление о трудовом, нравственном, эстетическом воспитании и, главное— показывает пути использования прогрессивных народных традиций воспитания в современных условиях в семье и учебных заведениях

Проведены также интересные социологические исследования, рассматривающие проблемы народной педагогики в этнокультурном плане. В структуре народной культуры, отражающей народное мировоззрение, миропонимание, народная педагогика взаимодействует с народной медициной, экологией, этикой, религиозными воззрениями и т. д.
В названных и других историко-педагогических исследованиях сделана попытка определить предмет, цели и задачи народной педагогики. Г. Н. Волков считает, что народная педагогика — это «совокупность и взаимозависимость целей, задач, путей и средств воспитания и обучения, педагогических навыков и приемов, применяемых трудящимися в целях привития личности качеств, желательных народу». Далее он поясняет, что народная педагогика представляет собой «совокупность эмпирических сведений и знаний по вопросам воспитания», что эти знания и сведения обычно распространяются устно и «включают в себя и практическую деятельность трудящихся по воспитанию подрастающего поколения». В определении Г. Н. Волкова привлекает внимание весьма важное положение — это единство целей и задач, приемов и средств обучения и воспитания в сочетании с практической воспитательной работой народа.
А. Ш. Гашимов считает, что в определение понятия «народная педагогика» нет необходимости включать источники и средства педагогики. По его мнению, важнее обратить внимание на совокупность взглядов и идей народного воспитания. Исходя из этого, он предлагает следующее определение: «… Народная педагогика — совокупность взглядов, идей, обычаев, традиций народных масс по войросам воспитания в широком смысле слова. Предмет ее — воспитание, а объектом воспитания является человек, личность, независимо от возраста и пола». В данном определении заслуживает внимания вопрос о предмете, объекте и субъекте воспитания, имеющих важное значение в понимании сущности народной педагогики. Однако трудно согласиться с мнением автора, когда он предмет народной педагогики ограничивает лишь сферой воспитания, не замечая рядом идущего процесса обучения, который входит в арсенал народных средств воспитания.
В. Ф. Афанасьев, длительное время изучавший этнопедагогику нерусских народов Сибири и Дальнего Востока, считает главным в народной педагогике процесс овладения народом, в том числе и детьми, определенными знаниями, необходимыми в повседневной жизни. На этой основе он дает следующее определение: «… Совокупность знаний народных масс обеспечивала и обеспечивает овладение детьми и самим народом необходимыми знаниями для их повседневной жизни. Сумма этих знаний, накопленных и проверенных практикой, составляет суть народной педагогики».
На наш взгляд, автор несколько сужает понятие сущности народной педагогики, обращая внимание лишь на эмпирические знания, накопленные народом. Однако мысль автора о двустороннем характере воспитательных функций народной педагогики, обращенных не только к взрослым, но и к детям как объектам воспитания, весьма привлекательна.
Я. И. Ханбиков, разделяя позицию авторов, которые сводят смысл народной педагогики к изречениям о воспитании и рассматривают ее только как средство устного педагогического воздействия, дает собственное определение: «Народной педагогикой называется область народных эмпирических знаний, в которых находят свое выражение цели и задачи воспитания, совокупность народных средств, умений и навыков воспитания и обучения, применяемых широкими массами трудящихся». Автор таким образом подчеркивает цели и задачи народной педагогики, обращает внимание на важную ее задачу — выработку умений и навыков при одновременном воздействии процессов воспитания и обучения.
Педагог и философ Г. Н. Филонов дает иное определение народной педагогике: «… Это система принятых в данной местности данным народом приемов и методов воспитания, которые передаются от одних поколений к другим и усваиваются им прежде всего как определенные знания и навыки, приобретенные людьми в процессе жизни. Народная педагогика предполагает передачу социального опыта, норм поведения, общественных традиций, той или иной идеологии. Народная педагогика проявляется в моральных законах и обычаях, закрепляя сложившиеся традиции. Существуя со времени возникновения человеческого общества, она впитала в себя вековые обычаи и требования к воспитанию детей...». Автор видит в народной педагогике носителя социального опыта масс, выразителя обычаев, традиции и идеологии определенного класса, передаваемых из поколения в поколение в виде определенных требований к воспитанию молодого поколения. Однако нельзя согласиться с его утверждением, что рамки народной педагогики определяются местными условиями, попыткой рассматривать народную педагогику как «систему принятых в данной местности и данным народом приемов и методов воспитания». Каждый народ в отдельности не создает свою особую народную педагогику. Народная педагогика имеет единую основу, опираясь на общепринятые, общечеловеческие нормы, правила обучения и воспитания. Каждый народ по-своему выражает, преломляет, реализует эти общие идеи и знания, исходя из национальных обычаев и традиций данного народа.
Таким образом, верно определив суть народной педагогики, некоторые авторы допускают известную односторонность. Обращая особое внимание на познавательную сторону вопроса, они главное видят в совокупности эмпирических знаний, сведений, накопленных народом о человеке и его воспитании. Между тем не менее важным составным элементом народной педагогики является практическая деятельность трудящихся по воспитанию молодого поколения. Следовательно, определяя сущность народной педагогики, следует иметь в виду не только совокупность передаваемых знаний, сведений, но и практическую воспитательную деятельность людей, благодаря чему эти знания превращаются в умения и навыки.
Далее, почти во всех определениях объектом и предметом народной педагогики авторы считают процесс воспитания. Между тем в народной педагогике не менее важное место занимает и процесс обучения. В частности, народ учит, обучает молодое поколение конкретной профессии, мастерству, прикладному искусству, спортивным играм и т. д. Следовательно, в определении народной педагогики должны найти свое выражение одновременно и воспитание и обучение как единый двусторонний процесс.
Опираясь на все рациональное, высказанное рядом исследователей, сущность рассматриваемого понятия можно было бы определить следующим образом: «… Народная педагогика— это совокупность накопленных и проверенных практикой эмпирических знаний, сведений, умений и навыков, передаваемых из поколения в поколение преимущественно в устной форме, как продукт исторического и социального опыта народных масс. Памятники народной педагогики хранятся народом в созданных им сказках, легендах, эпосах, поговорках и пословицах, преломляются через призму национальных обычаев и традиций разных народов и в конечном счете имеют цель целенаправленно воспитывать и обучать молодое поколение на лучших идеалах народных масс...». К этому можно было бы еще добавить, что народная педагогика стоит у колыбели научной педагогики. Она и сегодня питает творчество ученых, поэтов и писателей, олицетворяя преемственность, соединяя современность с древней педагогической культурой прошлого.
Народная педагогика, будучи предшественником научной педагогики, в гносеологическом, историческом, логическом, структурном отношении имеет некоторое своеобразие и характерные особенности. Анализируя содержание и формы памятников народной педагогики, можно выделить ее отличительные черты.
Народная педагогика истерически сложилась в глубокой древности и поэтому является предшественником научной педагогической мысли. Народная педагогика существует столько времени, сколько существует сам народ. В эпоху среднеазиатской античности (III в. н. э.) уже были известны образцы художественного народного творчества. Среди сорока тысяч наскальных изображений урочища Саймалы-Таш Ферганского хребта — своего рода гигантской картинной галереи древности — есть изображения ритуальной пляски, музыкальных инструментов, домашнего бытового труда. В художественную культуру народов Средней Азии в период походов Александра Македонского проникли высокие достижения эллинистической культуры. Памятники материальной культуры (терракотовые статуэтки, монеты, художественные изделия из металла) сохранили изображение женщины-матери — воспитателя потомства, утверждали культ женского божества. Все это легло в основу педагогической культуры народов Средней Азии и Казахстана. Искусство слова, родившееся в глубокой древности, прежде всего воплотилось в художественном народном творчестве — в сказках, легендах, эпосе, поговорках, пословицах и других памятниках народной педагогики.
Будучи первопроходцем педагогической мысли, народная педагогика оказала влияние на формирование законов и правил научной педагогики. Великие педагоги разных времен и народов в своих произведениях опирались на народное художественное творчество, развивали идеи народности, природосообразности воспитания, широко использовали примеры из народной педагогики как выражение народной мудрости.
Анализ педагогических идей великих просветителен — ученых, поэтов, педагогов убеждает, что гуманистические народные идеи воспитания широко воплотились в их трактатах о воспитании человека. В книге Авиценны «Ва Тадбири манзел» в разделе «Обучение и воспитание детей» много примеров из практики семейного воспитания, в «Памятниках минувших поколений» Бируни речь идет о традициях разных народов, в «Большой книге музыки» аль-Фараби приводит примеры из народной музыки, в «Книге просветления» и «Книге счастья» Носири Хисрав прославляет труд простых людей, творчество Абдулло Рудаки полностью перекликается с народным поэтическим творчеством.
Народная педагогика и сегодня не только служит объектом научных исследований, но и оказывает определенное влияние на развитие педагогической теории и практики, особенно семейного воспитания.
Поскольку в основе народной педагогики лежат эмпирические знания, она наряду с практически достоверными, ценными, полезными знаниями, сведениями содержит искаженные, неточные, а порой под влиянием религии и господствующей идеологии ошибочные и даже вредные идеи. Например, некоторые поговорки и пословицы выражают пренебрежительное отношение к женщине, покорность к проявлениям социальной несправедливости, призывают к примиренческому отношению к религиозным догмам, рекомендуют применять физические наказания в семье и т. д.
Эмпирический характер народных представлений и знаний нередко ведет к прагматизму, когда явления жизни воспринимаются не как отражение реальной действительности, а оцениваются с позиции практической полезности. Прагматизм порою граничит с утилитарностью, когда народ с позитивных позиций рассматривает пользу как основу нравственности и поступков, не обращая внимания на мотивы действия человека.
Восходящее движение из глубин истории к нашему времени свидетельствует, что утилитарно-практическая направленность народной педагогики постепенно пережила историческую эволюцию, соотношение утилитарных и художественных начал менялось в сторону перевеса последних над первыми. Все это требует критического осмысления идейного наследия прошлого. В целом в народной педагогике доминирующее положение занимают демократические, гуманистические идеи.
Как известно, основой народной педагогики является наивно-реалистическое и стихийно-материалистическое воззрение народной философии. Народ в основном верно представлял себе материальность мира, проявления причин и следствия, взаимосвязь и взаимообусловленность явлений в природе и обществе, единство формы и содержания, борьбу противоположностей. Когда народ оперирует такими афоризмами, как «В каждой трудности есть легкость», «Если качели идут вперед, то обязательно вернутся назад», «Даже лучшее зеркало не отражает обратную сторону вещей», «Если бы не приходила радость, то не уходила бы печаль», «Разве жизнь вернется, если кто-нибудь скажет: «Я по ошибке умираю» и т. д., то нельзя не заметить, что он имеет верное представление о диалектике жизни.
Присутствие в памятниках народной педагогики элементов атеизма — свидетельство стихийно-материалистического воззрения народа. Так, несмотря на то что кокандское ханство усиленно стремилось насаждать в этом крае ислам, в народе не ослабевал идеал атеизма, что подтверждают бытовавшие тогда афоризмы, едко высмеивавшие служителей культа, фанатизм и суеверия. Киргизы издавна говорили: «Кто на бога надеется — пешим останется», «Опасайся муллы, тихо ступающего», «У кого нет счастья — суеверен». В Узбекистане, Туркмении и Таджикистане, где корни религиозных пережитков были очень живучи, народ находил в себе силы сопротивляться слепой вере. Таджики прямо говорили: «Сначала хлеб, потом вера». Туркмены иронически относились к религиозным обрядам: «Прочитанная молитва не стоит напуганных при омовении лягушек», «Кому есть нечего — постится, кому делать нечего — молится». Узбеки, осуждая паломничество, говорили: «Для дурака и Мекка не далека».
В Средней Азии и Казахстане выражали крайне отрицательное отношение к служителям культа. Казахи считали, что «два муллы — один человек». Они с насмешкой подчеркивали алчность мулл: «Где много зеленых трав, там быки жиреют, где много покойников — муллы жиреют». Туркмены выражали свое отношение еще острее: «Мулла не слышит, когда говоришь «дай», он слышит, когда говоришь «бери»; народ выносил муллам приговор: «Хоть у муллы чалма белая, да нутро черное». В один голос все народы Средней Азии и Казахстана в назидание потомству советовали: «Слушай слова муллы, но не повторяй его поступков».
Народ имел свое представление о роли среды в воспитании, не верил в фатальную наследственность. Люди логически рассуждали: «И от плохого рождается хороший, и от хорошего рождается плохой человек» — и приходили к выводу: «Если джигит сам хорош, какое нам дело до его предков».
Народ пристально наблюдал и знал психологические особенности детей: «Ребенка надо воспитывать, пока он в колыбели», «Овощи видно в рассаде, человека — в детстве», «Привычка трехлетнего сохраняется до восьмидесяти лет» и др.
Как показывает анализ содержания поговорок, пословиц, сказок, былин и других творений, представляющих собой сгусток народной практической философии, в них нельзя не заметить «вполне ясные признаки материалистического мышления, которое неизбежно возбуждалось процессами труда и всей суммой социальной жизни древних людей».
Как и другим произведениям фольклора, памятникам народной педагогики присуща также черта синкретизма. Многие из них возникли и сложились на первых стадиях древнего поэтического синкретизма и потому обнаруживают подчас неразвитость, нерасчлененность, неорганическое слияние разнообразных понятий, суждений о воспитании и обучении.
В народной педагогике нет четких и определенных законов, систематизированных знаний, точных научных терминов. Терминология народной мудрости хранит в себе отпечаток местного диалекта, типичных народных примет и выражений. Все это делает язык народной педагогики понятным и близким самым широким слоям трудящихся. Характерно, что многие слова, грамматические формы, уже вышедшие из употребления в живом языке и литературе, продолжают жить в народных афоризмах, причем они не воспринимаются как абсолютно устаревшие, наоборот, они успешно выполняют свою смысловую, идейно-эстетическую функцию. Как отмечает С. Г. Лазутин, «различные факты и явления языка: словаря, синтаксиса, морфологии и фонетики фольклора в своих идейно-эстетических функциях выступают не изолированно друг от друга, а в самом тесном контакте...».
Большая сила убедительности, образности, конкретности, эмоциональности достигается не только при помощи эпитетов, гипербол, аллегорий, риторических вопросов и восклицаний, но и всех средств лексики, синтаксиса, морфологии и фонетики языка. Все это объединяется средствами композиции, ритмики, а в песенных жанрах — и мелодии.
Следующая характерная черта народной педагогики — это коллективность ее творческих основ. По этому поводу ученые высказывают противоречивые суждения. Известный фольклорист Ю. М. Соколов писал: «Давно поставленная в русском фольклорном языке проблема творческой индивидуальности в настоящее время считается там будто разрозненной в политическом смысле, и старое романтическое представление о «коллективном» начале в области устного творчества почти отброшено или во всяком случае в очень сильной степени ограничено». М. К, Азадовский также признавал индивидуальный характер народного творчества и «рассматривал отдельных творцов в фольклоре как полноправных авторов».
Ошибочность подобных позиций сама собой разумеется. Еще В. Г. Белинский писал, что «автором русской народной поэзии является сам русский народ, а не отдельные лица». А. Н. Веселовский, отстаивая коллективное начало народного эпоса, метко заметил, что «народные эпопеи анонимны, как средневековые соборы».
О. Ф. Миллер писал, что устные произведения сохранились в течение долгих веков просто памятью, но не памятью отдельного человека или даже нескольких человек, они сбереглись «общим трудом, участием общей памяти». Наличие даже разных вариантов не исключает коллективный, общенародный характер народного творчества».
В памятниках народной педагогики неизвестны имена их творцов. Творческая индивидуальность в фольклоре не свободна в «самовыражении», коллективные и индивидуальные творческие акты здесь разделены временем и пространством, и люди, вложившие свое творчество в то или иное произведение, фактически не знают друг друга. Каждый творец чем-то дополнял или изменял услышанное, но традиционно передавалось лишь то, что интересно всем, запоминалось то, что творчески наиболее удачно и присуще среде, в которой оно бытовало. По мнению В. П. Аникина, «все народные сказки, предания, былины, анекдоты, песни, пословицы, загадки, — словом, почти все произведения народного массового творчества прошли через этот процесс фольклоризации».
В коллективном характере народного творчества непосредственно выражается подлинная народность. Именно поэтому все богатство фольклора, в том числе все народные афоризмы о воспитании, — это «коллективное творчество всего народа, а не личное мышление одного человека» (А. М. Горький). На произведениях лежит печать многовековой духовной жизни народа, потому что их автор — народ.
Народная педагогика имеет чрезвычайно широкую аудиторию. Будучи непосредственным творением самого народа, она имеет неограниченные возможности постоянно расширять сферу обслуживания, доходя до самых отдаленных горных аилов и кишлаков, где население живет «ближе к звездам, чем к людям». Художественное народное творчество, памятники народной педагогики заменяли молодежи театр, которого она не знала, школу, куда ее не допускали, книгу, которой она была лишена.
Самой действенной чертой народной педагогики является ее связь с жизнью, с практикой обучения и воспитания молодого поколения. Народной педагогике не было и нет необходимости заботиться об укреплении связи с жизнью, ибо она сама жизнь; не было необходимости внедрять и распространять свои достижения среди масс, она сама педагогика масс, педагогика большинства, педагогика народа, созданная народом — для народа. Не случайно во многих семьях, куда раньше не доходили даже азы научной педагогики, народ воспитывал свое молодое поколение в духе трудолюбия, высокой нравственности и благородства.
Народная педагогика вобрала в себя все лучшее в педагогической культуре общества: почтительное отношение к старшим, гостеприимство, скромность, трудолюбие, высокую нравственность, правдивость и честность. В сочетании с современными, новыми, общесоветскими традициями она служит всенародному делу воспитания и обучения молодого поколения.
Народная педагогика, как и все другие проявления духовной культуры, подвержена взаимовлиянию и взаимообогащению. Одинаковые условия жизни, сходные обычаи и традиции оказывают взаимное влияние, порождают близкие по форме и содержанию сказки, афоризмы. Даже некоторые эпосы, например «Алпамыш» и «Кёр-оглы», выражающие патриотизм, дружбу, верность в любви, прославляющие благородные человеческие качества, бытуют у многих народов Средней Азии и Казахстана, даже Поволжья. Имея некоторые специфические черты у каждого народа, общая основа эпоса и у всех народов едина. По этому поводу В. М. Жирмунский справедливо замечает: «Беспредметными в подобных случаях являются споры, обычно разжигаемые нездоровым соперничеством, о национальной принадлежности таких эпосов, как «Алпамыш» или «Кёр-оглы» или другие произведения народного творчества, имеющие распространение у разных народов, связанных между собой древней исторической близостью, сходством языка и культуры. Каждая творческая и самобытная национальная версия произведения народного творчества, независимо от вопроса о ее более отдаленном происхождении, по праву принадлежит создавшему ее народу».
Все это, разумеется, не исключает, однако, возникновения многих произведений народного творчества именно на национальной почве. Об этом свидетельствуют типичные названия самих произведений, упоминаемые в них названия местности, растений, животных, предметов бытового обихода. Если, н.апример, говорят: «Всего лишь кокон, а от него тянется золотая нить», то это безусловно чисто узбекское явление, связанное с шелководством. Такие узбекские сказки, как «Навои и сын сапожника», «Навои и пастух», таджикская — «Птица Кахка», туркменская — «Мудрый Кемине и жадный бай», казахская — «Мудрый Жиренше и красавица Карашаш», киргизская — «Чолпон» и др., могли рождаться только на национальной почве. То же самое можно сказать о киргизском героическом эпосе «Маyас». Это творение могло родиться только на национальной почве. Однако многие выдающиеся творения народа переходят свои национальные границы, становятся достоянием всех народов нашей страны. В этом замечательном явлении мы видим проявление диалектического единства национального и интернационального.
Таковы некоторые характерные черты народной педагогики. Все сказанное реализуется, находит свое выражение в конкретных произведениях народного творчества и составляет основу педагогической культуры народа. В этом аспекте мы далее рассматриваем поговорки и пословицы как самые распространенные жанры народной мудрости в качестве народных педагогических миниатюр, а сказки, былины, легенды, эпо-сы — как учебник жизни, в котором отразилась педагогическая культура и гений народа.