Те слова, что мы не сказали друг другу

* * *
«Мерседес» возвращался в отель. Энтони Уолш разглядывал в окошко
городской пейзаж. Машина проехала мимо аптеки, по ее фасаду бежали
светящиеся цифры, указывая поочередно дату, час и температуру воздуха.
В Берлине время шло к полудню и был двадцать один градус по
Цельсию…
— И еще только два дня… — прошептал Энтони Уолш.
* * *
Джулия нервно бродила по вестибюлю взад-вперед мимо стоящего тут
же чемодана.
— Уверяю вас, мисс Уолш, я не имею ни малейшего понятия о том,
куда мог отправиться ваш отец. Он попросил нас вызвать для него машину
рано утром, но не сообщил, куда едет, и с тех пор мы его здесь не видели.
Я пытался связаться с шофером, но его мобильник выключен.
Портье бросил взгляд на багаж Джулии:
— Мистер Уолш не просил ничего бронировать дополнительно и,
кроме того, не информировал меня о вашем сегодняшнем отъезде. Вы
уверены в том, что он передумал?
— Это я передумала! Я назначила ему встречу сегодня утром, самолет
взлетает в пятнадцать часов, и это последний рейс, которым можно
прибыть к вечеру в Нью-Йорк, если мы успеем сделать пересадку в
Париже.
— Но вы сможете улететь через Амстердам, еще и во времени
выиграете; я с удовольствием улажу для вас это дело.
— Что ж, будьте любезны, сделайте это немедленно, — приказала
Джулия, роясь в карманах.
Но через миг она в отчаянии уронила голову на стойку под изумленным
взглядом портье:
— В чем проблема, мисс?
— Билеты остались у моего отца!
— О, я уверен, что он не замедлит вернуться. Не стоит так переживать;

---

если вам обязательно нужно быть в Нью-Йорке сегодня вечером, у вас в
запасе еще немного времени.
В этот момент у входа в отель затормозил черный лимузин, из которого
вышел Энтони Уолш. Он толкнул вращающуюся дверь.
— Господи, где ты был? — воскликнула Джулия, бросаясь ему
навстречу. — Я чуть с ума не сошла!
— Я впервые вижу, что тебя волнует, как я провожу время и не
случилось ли со мной что-нибудь, это поистине знаменательный день!
— Меня волнует не это, а то, что мы рискуем опоздать на самолет!
— На какой самолет?
— Ну мы же вчера вечером договорились лететь домой, неужели ты
забыл?
Их разговор прервал портье, вручивший Энтони конверт с только что
полученным факсом. Энтони Уолш раскрыл его, прочел факс и обернулся к
Джулии.
— Да, разумеется, — весело сказал он, — но это было вчера вечером.
Он бросил взгляд на вещи Джулии и попросил служащего отнести их
обратно в номер дочери.
— Пойдем-ка обедать, мне нужно с тобой поговорить.
— О чем? — с тревогой спросила Джулия.
— Обо мне! Ладно, ладно, не смотри на меня так, уверяю тебя, я
пошутил…
Они сели обедать на террасе.
* * *
Пронзительный звон будильника вырвал Стенли из сонного кошмара.
Едва он открыл глаза, как жестокая мигрень — результат вчерашнего
вечера, когда вино лилось рекой, — огненными тисками сжала ему голову.
Он встал и, шатаясь, побрел в ванную.
Изучив в зеркале свое опухшее лицо, он поклялся себе не
притрагиваться к алкоголю до конца месяца, что выглядело вполне
разумно, особенно если учесть, что нынче было двадцать девятое. И хотя
Стенли казалось, что в висках у него стучит отбойный молоток,
предстоящий день обещал много хорошего. Например, к началу
обеденного перерыва он позвонит Джулии, предложит зайти за ней в офис,
и они прогуляются вдоль реки. Однако Стенли тут же нахмурился: он
вспомнил, что его лучшей подруги нет в городе и со вчерашнего дня она не
подавала о себе вестей. При этом он, хоть убей, никак не мог вспомнить,
что он наболтал Адаму за обильными возлияниями во время вчерашнего

---

ужина. И только позже, влив в себя большую чашку чая, он призадумался:
а не выскочило ли у него вчера, чисто случайно, слово «Берлин»? Приняв
душ, он стал размышлять, имеет ли смысл посвятить Джулию в свои
сомнения, которые крепли и превращались в уверенность. Может,
позвонить ей и признаться во всем… или лучше не надо?