…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

раскрыть
артистический талант. Любой родитель может
железной рукой раздавить его, но раскрыть его — гораздо сложнее. Вы этим
талантом обладаете, и его у вас гораздо больше, чем другого таланта, позволившего
это написать. — Она похлопала по стопке листов, лежавшей перед ней на кофейном
столике.
— Я не знаю, что и сказать.
— Скажите спасибо и поблагодарите за мою проницательность.
— Спасибо, и вашу проницательность превосходит только ваша красота.
Эта моя реплика вызвала весьма сухую улыбку.
— Не выходите за рамки, Джордж.
— Не буду, миз Мими.
Улыбка исчезла. Она наклонилась вперед. Синие глаза за очками стали очень
большими, заняв чуть ли не пол-лица. Кожа под загаром пожелтела, всегда худые
щеки просто ввалились. Когда это произошло? Заметил ли это Дек? Дурацкий
вопрос, как сказали бы детки. Дек не заметил бы, что носки у него разного цвета,
пока не снял бы их вечером. Может, не заметил бы и тогда.

---

— Фил Бейтман больше не грозится уволиться. Он выдернул чеку и бросил
гранату, как сказал бы наш обаятельный тренер Борман. А это означает, что на
кафедре английского языка открылась вакансия. Идите в штат ДОСШ, Джордж.
Ученики вас любят. А после этого спектакля для старшеклассников в городе вы —
второй Альфред Хичкок. Дек ждет ваше заявление — он сказал мне об этом вчера
вечером. Пожалуйста. Эту книгу опубликуйте под псевдонимом, если хотите, но
приходите к нам и учите детей. В этом ваше призвание.
Мне очень хотелось согласиться, потому что она все говорила правильно.
Писать книги — это не мое, как и убивать людей, пусть они в полной мере
заслуживали смерти. Плюс Джоди. Я приехал сюда чужаком, оставившим за спиной
не только родной город, но и эпоху, и первые же слова, услышанные мной здесь —
от Эла Стивенса, в его закусочной, — дышали дружелюбием. Если вы когда-либо
тосковали по дому, если чувствовали себя оторванным от людей и вещей, которые
составляли вашу естественную среду, то знаете, как важны добрые слова и
дружеские улыбки. Джоди являл собой антипод Далласа, и теперь эта женщина,
один из столпов местного общества, просила меня из гостя стать горожанином. Но
переломный момент приближался. Конечно, время еще оставалось. Возможно…
— Джордж? У вас такое 
странное
выражение лица.
— Это раздумья. Вы позволите мне подумать? Пожалуйста?
Она приложила руки к щекам, округлила рот комичным «о», словно прося
прощения.
— Не обращайте на меня внимания.
Я и не обращал, потому что торопливо пролистывал записи Эла. Для этого мне
больше не требовалось держать их в руках. В сентябре, когда начнется новый
учебный год, Освальд все еще будет в России, хотя он уже втянется в длительное
бумажное сражение, поставив перед собой задачу вернуться в Америку с женой и
дочкой Джун, которой Марина могла забеременеть со дня на день. Эту битву
Освальд выиграет, с интуитивной прозорливостью стравив бюрократии двух
супердержав, но на американскую землю Освальды ступят с трапа парохода
«Маасдам» не раньше середины следующего года. Что же касается Техаса…
— Мимс, учебный год обычно заканчивается в первой половине июня, да?
— Всегда. Чтобы школьники, которым нужна летняя работа, успели о ней
договориться.
…в Техас Освальды прибудут 14 июня 1962 года.
— А учительский контракт, который я подпишу, будет испытательным,
правильно? На один год?
— С возможностью его продления, если обе стороны останутся довольны друг
другом, да.
— Тогда у вас есть учитель английского языка и литературы, принятый на
испытательный срок.

---

Она рассмеялась, хлопнула в ладоши, поднялась, протянула ко мне руки.
— Прекрасно! Слава миз Мими!
Я обнял ее и тут же разжал руки, услышав, как она ахнула.
— Да что, черт побери, с вами не так, мэм?
Она вернулась на диван, взяла стакан с ледяным кофе, отпила.
— Позвольте дать вам два совета, Джордж. Во-первых, никогда не называйте
техасскую женщину «мэм», если приехали из северных краев. Это звучит
саркастично. Во-вторых, никогда не спрашивайте любую женщину, что с ней не так.
Найдите более деликатный подход. Скажем: «Вам нездоровится?»
— Вам нездоровится?
— С какой стати? Я выхожу замуж.
Сначала я не смог связать этот поворот разговора с предыдущей темой. Но что-
то в ее глазах подсказывало, что никакого поворота и нет. Она лишь что-то плавно
огибала. Что-то не очень приятное.
— Скажите: «Мои поздравления, миз Мими».
— Мои поздравления, миз Мими.
— Дек заговорил об этом чуть ли не год тому назад. Я ему отказала, напомнив,
что его жена только-только умерла и пойдут разговоры. Но с течением времени этот
аргумент теряет убедительность. Я сомневаюсь, что разговоры вообще бы пошли,
учитывая наш возраст. Люди в маленьких городах понимают, что такие, как Дек и я,
не могут позволить себе роскоши соблюдения всех норм приличия, поднявшись на
некое… скажем так, плато зрелости. По правде говоря, мне бы хотелось оставить все
как есть. Дек любит меня гораздо больше, чем я его, но он мне в достаточной
степени нравится, и… рискуя вас смутить… женщины, достигшие некоего плато
зрелости, не возражают против гимнастики под одеялом субботним вечером. Я вас
смущаю?
— Нет, — ответил я. — Если по правде, то радуете.
Сухая улыбка.
— Прекрасно. Потому что этим утром, когда я перекидывала ноги через край
кровати, в голове у меня, еще до того как они коснулись пола, сверкнула мысль:
«Найду ли я сегодня способ порадовать Джорджа Амберсона? И если найду, что мне
с этим делать?»
— Не выходите за рамки, миз Мими.
— Слышу голос мужчины. — Она отпила кофе. — Я пришла сюда с двумя
целями. Первой уже достигла. Теперь перейду ко второй, чтобы больше не мешать
вам заниматься своими делами. Мы с Деком собираемся пожениться двадцать
первого июля, в пятницу. Скромная церемония пройдет у него дома, только мы,
священник и ближайшие родственники. Его родители — очень энергичные для
динозавров — приедут из Алабамы, а моя сестра — из Сан-Диего. Свадьбу

---

устраиваем на следующий день, на лужайке моего дома. Начало в два пополудни и
до пьянь-часа. Мы приглашаем весь город. Для маленьких детей будут пиньята
[94]
 и
лимонад, для больших — барбекю, и пиво, и музыкальная группа из Сан-Энтона. Я
уверена, что они смогут сыграть «Луи, Луи» не хуже «Ла Паломы». Если вы не
почтите нас своим присутствием…
— Вы огорчитесь?
— Безусловно. Прибережете этот день для нас?
— Будьте уверены.
— Хорошо. Мы с Деком уезжаем в Мексику в воскресенье, к тому времени он
оправится от похмелья. Мы немного староваты для медового месяца, но к югу от
границы доступно то, чего не достать в Револьверном штате. Некие
экспериментальные методы лечения. Я сомневаюсь, что они сработают, но Дек
надеется. И, черт, попытка не пытка. Жизнь… — Она печально вздохнула. — Жизнь
слишком сладка, чтобы отдавать ее без борьбы, или вы так не думаете?
— Согласен с вами, — ответил я.
— Да, поэтому за нее и держатся. — Мими пристально всмотрелась в меня. —
Вы сейчас расплачетесь, Джордж?
— Нет.
— Хорошо. Потому что я бы расстроилась. Могла бы и сама заплакать, а это у
меня получается не очень хорошо. Никто не напишет стихотворения о моих слезах.
Я не всхлипываю, а 
квакаю
.
— Насколько все плохо? Позволите спросить?
— Совсем плохо, — небрежно ответила она. — У меня восемь месяцев.
Возможно, год. При условии, что травяные отвары, или персиковые косточки, или
что там еще они используют в Мексике, волшебным образом не излечат меня.
— Я очень сожалею, что так вышло.
— Спасибо вам, Джордж. Вы изящно выразились. Еще слово, и получилось бы
слезливо.
Я улыбнулся.
— У меня есть еще одна причина пригласить вас на нашу свадьбу, хотя и без
слов понятно, что вашего обаяния и искрящегося остроумия уже достаточно для
приглашения. На пенсию уходит не только Фил Бейтман.
— Мими, не делайте этого. Возьмите отпуск без сохранения содержания, если
это необходимо, но…
Она решительно покачала головой.
— Больна я или здорова, сорока лет достаточно. Пора уступить место более
молодым рукам, глазам, да и мозгам тоже. По моей рекомендации Дек нанял
высококвалифицированную молодую женщину из Джорджии. Ее зовут Сейди
Клейтон. Она будет на нашей свадьбе, но не знает ни единой души, и я надеюсь, что

---

вы окажете ей всяческое содействие.
— Миссис Клейтон?
— Я бы так не сказала. — Мими смотрела на меня невинными глазами. — Как
я понимаю, она в самое ближайшее время намерена вернуть себе девичью фамилию.
В полном соответствии с положенными юридическими процедурами.
— Мими, вы еще и сводница?
— Отнюдь. — Она хихикнула. — Вовсе нет. Вы будете единственным учителем
с кафедры английского языка и литературы, который еще не обзавелся парой,
поэтому вполне естественно определить вас ей в наставники.
Я подумал, что рассуждения ее напрочь лишены логики, с учетом того, что
обычно у нее все всегда разложено по полочкам, но проводил Мими до двери без
комментариев на эту тему. Сказал другое:
— Если все так серьезно, как вы говорите, лечиться вам надо уже 
сейчас
. И не у
какого-то доктора-шарлатана в Хуаресе. Вам надо лечь в Кливлендскую клинику. —
Я не знал, существует ли уже Кливлендская клиника, но как-то вырвалось.
— Вряд ли. Выбирая между смертью в больничной палате, среди трубочек и
проводов, и на прибрежной мексиканской асьенде… как вы любите говорить,
большого ума не надо. И есть кое-что еще. — Она смотрела на меня не мигая. —
Боль пока терпимая, но мне сказали, что она усилится. В Мексике не мучаются
угрызениями совести, прописывая большие дозы морфия. Или нембутала, если до
него дойдет. Поверьте мне, я знаю, что делаю.
С учетом случившегося с Элом Темплтоном, я пришел к выводу, что она права.
Обнял ее, на этот раз нежно прижал к себе, поцеловал в выдубленную ветром и
солнцем щеку.
Она выдержала все это с улыбкой, потом выскользнула из моих рук.
Всмотрелась в меня.
— Хотела бы я знать вашу историю, мой друг.
Я пожал плечами.
— Я открытая книга, миз Мими.
Она рассмеялась.
— Какая чушь. По вашим словам, вы из Висконсина, но появляетесь в Джоди с
новоанглийским выговором, а на вашем автомобиле флоридские номера. Вы
говорите, что ездите в Даллас, чтобы набирать материал, и ваша книга должна быть
о Далласе, но персонажи в ней разговаривают как жители Новой Англии.
Собственно, в двух местах они просто говорят «ага». Вам надо бы это изменить.
А я-то думал, что так ловко все переписал.
— На самом деле, Мими, в Новой Англии говорят «ага-а».
— Учту. — Она продолжала всматриваться в мое лицо. Мне стоило немалых
усилий не отвести взгляд, но я справился. — Иногда я ловлю себя на мысли, а вдруг

---

вы космический пришелец, как Майкл Ренни в фильме «День, когда Земля
остановилась». Прибыли сюда, чтобы изучить местных аборигенов и сообщить на
альфу Центавра, есть ли у нас шанс присоединиться к галактической цивилизации,
или нас следует выжечь плазменными лучами, прежде чем мы заразим Галактику
своими микробами.
— Очень уж надуманно.
— Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы обо всей нашей планете судили по
Техасу.
— Если бы Джоди послужил объектом исследования, я уверен, что Земля сдала
бы экзамен.
— Так вам здесь нравится?
— Да.
— Джордж Амберсон — ваши настоящие имя и фамилия?
— Нет. Я сменил их по причинам, которые важны для меня, но ни для кого
больше. Я бы предпочел, чтобы вы об этом никому не говорили. Понятно почему.
Мими кивнула:
— Это я могу. Еще увидимся, Джордж. Закусочная, библиотека… и свадьба,
разумеется. Вы уделите должное внимание Сейди Клейтон?
— Обязательно. — Слово это я произнес с техасским выговором, и Мими
рассмеялась.
После ее ухода я долго сидел в гостиной, не читал, не смотрел телевизор. Не
думал о работе над рукописью. Думал о том, на что согласился: год работы в штате
Денхолмской объединенной средней школы, доме «Львов». Решил, что не жалею об
этом. Я мог не хуже любого реветь в перерыве между таймами.
Жалел я об одном, но лично меня это не касалось. О Мими и ее теперешнем
положении. Я прекрасно понимал, что ей не позавидуешь.
6 
Если говорить о любви с первого взгляда, то я согласен с «Битлз»: верю, что
такое случается постоянно. Но у нас так не сложилось, хотя я обнял Сейди при
нашей первой же встрече, а правой рукой пощупал ее левую грудь. Поэтому я также
согласен с Микки и Сильвией
[95]
, поведавших, что любовь — она странная.
В южной части центрального Техаса в середине июля царит испепеляющая
жара, но суббота оказалась идеальным днем для свадебной гулянки. Температура
воздуха не превышала восьмидесяти градусов, а по небу плыли огромные пышные
облака цвета застиранного вылинявшего комбинезона. По двору за домом Мими —
пологому склону, который спускался к мутному ручью (Мими называла его
Безымянным) — проползали чередующиеся пятна солнечного света и тени.
Желтые и серебряные полотнища — цветов Денхолмской средней школы —
украшали деревья, и здесь же, на ветке сосны Ламберта, висела пиньята. Ни один

---

ребенок не проходил мимо, не бросив на нее голодного взгляда.
— После обеда детишки получат палки и с удовольствием ее разобьют, —
раздался у меня за спиной чей-то голос. — Сладости и игрушки для всех