— Естественно, ценная, стоит полбакса.
Он закашлялся, и на этот раз кашель сотрясал его, как сильный ветер, но
отмахнулся, когда я шагнул к нему. Оперся о картонные коробки — на
верхней
лежали вещи и деньги, которые я достал из карманов, — сплюнул в бумажные
салфетки, посмотрел, поморщился, потом сжал салфетки в кулаке. Его осунувшееся
лицо теперь блестело от пота.
— Прилив или что-то в этом роде. Чертов рак нарушает терморегуляцию, как и
все остальное. Теперь о Человеке с желтой карточкой. Он безвредный алкаш, но не
похож на остальных. Словно что-то
знает
. Я думаю, это всего лишь совпадение —
он обязательно будет слоняться неподалеку от того места, где ты выйдешь, — но я
хотел бы подготовить тебя к встрече с ним.
— Пока у тебя получается не очень, — заметил я. — Я не имею ни малейшего
понятия, о чем ты говоришь.
— Он скажет: «У меня желтая карточка из зеленого дома, так что дай мне бакс,
потому что сегодня — день двойной выплаты». Ты понял?
— Понял. — Безумие крепчало.
— И у него есть желтая карточка, она заткнута за ленту шляпы. Может, это
визитная карточка таксомоторной компании или купон «Ред энд уайт», найденный в
сточной канаве, но мозги у него высушены дешевым вином, и, возможно, он думает,
что карточка эта — что
золотой билет Вилли Вонки
[10]
. В любом случае ты
ответишь: «Бакс дать не могу, но держи половину», — и отдашь ему монету. Тогда
он может сказать… — Эл поднял костлявый палец. — Он может сказать что-то
вроде: «Почему ты здесь?» или «Откуда ты пришел?» Он
может
сказать: «Ты не тот
парень». Вряд ли скажет, но это возможно. Я много чего не знаю. Что бы он ни
сказал, оставь его у сушильного сарая — там он обычно сидит — и иди к воротам.
Он скорее всего скажет тебе вслед: «Я
знаю
, ты можешь дать мне бакс, жадюга», —
но не обращай на это внимания. Не оглядывайся.
Перейди железнодорожные пути
— и окажешься на пересечении Главной улицы и Лисбон-стрит. — Тут он
насмешливо улыбнулся. — А потом, дружище, мир — твой.
— Сушильный сарай?
Я смутно помнил, что рядом с тем местом, где теперь находилась закусочная,
вроде бы
что-то
стояло, может, и сушильный
сарай старой фабрики Ворамбо, но
здание это, для чего бы оно ни использовалось, давно снесли. И будь в дальней
стене чисто прибранной кладовки, то есть в торце «Алюминейра», окошко, оно бы
смотрело на вымощенный камнем
двор и магазин верхней одежды, который
назывался «Уютный уголок Мэна». Перед Рождеством я купил там теплую куртку
«Норс фейс», и по очень хорошей цене.
— Забудь про сушильный сарай, просто запомни все, что я тебе сказал. А
теперь снова повернись… правильно… и сделай два-три шага вперед.
Маленьких
шажка. Детских. Будто в темноте пытаешься найти верхнюю ступеньку лестницы…
Осторожно…
Я в точности выполнил его указания, чувствуя себя полным идиотом. Один
шаг… Мне пришлось наклонить голову, чтобы не зацепиться за алюминиевый
потолок… Два шага… Теперь я ссутулился. Еще пара шагов, и
я буду вынужден
опуститься на колени. Этого я делать не собирался, даже по просьбе умирающего.
— Слушай, это глупо. Если только ты не хочешь, чтобы я принес тебе коробку с
фруктовым коктейлем или пару пакетиков желе, мне здесь нече…
Тут моя нога ушла вниз, как происходит, когда спускаешься по ступенькам. Да
только она по-прежнему твердо стояла на темно-сером линолеуме. Я отлично ее
видел.
— Поехали. — Хриплость ушла из голоса Эла, во всяком случае, временно:
удовлетворенность добавила ему мягкости. — Ты ее нашел, дружище.
Но что я нашел? Что именно я испытывал? Похоже, воображение сыграло со
мной злую шутку, поскольку, что бы я ни чувствовал, я видел, что нога по-прежнему
стоит на полу. Только…
Вы знаете, как в яркий, солнечный день, закрыв глаза, можно увидеть то, на что
вы перед этим смотрели? Что-то похожее произошло и со мной. Когда я посмотрел
на свою ногу, я увидел, что она на полу. А когда моргнул — за миллисекунду до или
через миллисекунду после того, как мои глаза закрылись, — заметил, что моя нога
на ступеньке. И уже не под тусклым светом
лампочки в шестьдесят ватт, а под
яркими лучами солнца.
Я замер.
— Иди дальше, — подбодрил меня Эл. — Ничего с тобой не случится,
дружище. Просто иди дальше. — Он закашлялся, и в его вновь охрипшем голосе
послышалось отчаяние. —
Мне надо, чтобы ты пошел дальше
.
И я пошел.
Да поможет мне Бог, пошел.
