…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

Они знают. Каким-то образом они узнали, кто я и
откуда, и пришли, чтобы сказать мне.
Губы тренера Бормана дрожали, глаза Эллен блестели, хотя она и не плакала.
Тут я все понял.

---

— Мими?
Тренер кивнул.
— Дек позвонил мне. Я заехал за Элли — обычно отвожу ее в церковь, — и мы
решили сообщить людям. Сначала тем, кого она любила больше всего.
— Печальная весть, — вздохнул я. — Как Дек?
— Вроде бы держится, — ответила Эллен, строго взглянув на тренера. — Во
всяком случае, по его словам.
— Да, он в порядке, — подтвердил тренер. — Конечно, расстроен ужасно.
— Это естественно, — кивнул я.
— Он собирается ее кремировать. — Эллен неодобрительно поджала губы. —
Говорит, что такова ее воля.
Я на мгновение задумался.
— Мы должны провести специальное собрание, как только начнется учебный
год. Вечер памяти. Мы можем это сделать? Люди выскажутся. Может, организуем
небольшое слайд-шоу? У многих наверняка есть ее фотографии.
— Блестящая идея, — вырвалось у Эллен. — Вы сможете этим заняться,
Джордж?
— Буду счастлив.
— Привлеките к этому мисс Данхилл. — И прежде чем у меня возникли
подозрения о продолжении сводничества, Эллен добавила: — Я думаю, будет
неплохо, если мальчики и девочки, которые любили Мимс, узнают, что ее протеже
помогала готовить вечер памяти. И Сейди от этого будет польза.
Безусловно. Доброе отношение с самого начала учебного года никому из
новеньких не мешало.
— Хорошо, я с ней поговорю. Огромное спасибо вам обоим. С вами все в
порядке?
— Конечно, — сипло ответил тренер, губы его все еще подрагивали. За это я
испытывал к нему самые теплые чувства. Они медленно пошли к автомобилю,
припаркованному у тротуара. Тренер поддерживал Эллен под локоток. И за это я
тоже его любил.
Я закрыл дверь, сел на скамью в крошечной прихожей и подумал о Мими,
говорившей, что она огорчится, если я не поставлю пьесу для старшеклассников.
Или не подпишу контракт о зачислении в штат, хотя бы на год. Или не приду на
вечеринку по случаю ее свадьбы. Я подумал о Мими, которая полагала, что роману
«Над пропастью во ржи» самое место в школьной библиотеке, и которая не
возражала против того, чтобы субботним вечером заняться гимнастикой под
одеялом. Таких, как она, дети долго помнят после окончания учебы и приходят
повидаться. Такие, как она, иногда возникают в жизни ученика в критический
момент и помогают найти и принять единственно правильное решение.

---

Кто найдет добродетельную жену?
— вопрошается в притче. 
Цена ее выше
жемчугов. Она добывает шерсть и лен и с охотою работает своими руками. Она,
как купеческие корабли, издалека добывает хлеб свой
[107]
.
Каждый учитель знает: одежда — не только то, что надеваешь на тело свое, и
еда — не только то, что кладешь в рот. Миз Мими кормила и одевала многих.
Включая меня. Я сидел на скамье, купленной на блошином рынке в Форт-Уорте,
наклонив голову и закрыв лицо руками. Думал о ней, и меня переполняла печаль, но
глаза оставались сухими.
Я не из плаксивых.
8 
Сейди сразу согласилась помочь мне с организацией мемориального собрания.
Последние две недели этого жаркого августа мы ездили по городу, составляя список
выступающих. Я подрядил Майка Кослоу прочитать притчу, в которой шла речь о
добродетельной жене, а Эл Стивенс вызвался рассказать историю — сам я от Мими
ее не слышал — о том, как она придумала название «Вилорог-бургер» его 
spécialité
de la maison
[108]
. Мы также собрали более двухсот фотографий. На моей любимой
Мими и Дек танцевали твист. По ней чувствовалось, что она получает удовольствие.
Он же выглядел так, будто ему в зад вставили толстую палку. Мы разглядывали
фотографии в школьной библиотеке, где на столе старшего библиотекаря табличка
«МИСС ДАНХИЛЛ» сменила «МИЗ МИМИ».
В этот период мы с Сейди не целовались, не держались за руки, не смотрели
друг другу в глаза, а если наши взгляды и встречались, то на короткие мгновения.
Она не говорила ни о неудачном замужестве, ни о причинах, побудивших ее
перебраться в Техас из Джорджии. Я молчал о романе и моем выдуманном
прошлом. Мы говорили о книгах. Мы говорили о Кеннеди, внешнюю политику
которого она полагала шовинистической. Мы обсуждали зарождавшееся движение
борьбы за гражданские права. Я рассказал ей о доске, переброшенной через ручеек
на дне оврага за автозаправочной станцией «Хамбл ойл» в Северной Каролине. Она
рассказала, что видела такие же туалеты для цветных в Джорджии, но верила, что их
дни сочтены. Она предполагала, что обучение в одной школе черных и белых
неизбежно, но, вероятно, не раньше середины семидесятых. Я заверил ее, что все
произойдет раньше благодаря активным действиям нового президента и его
младшего брата, занявшего пост генерального прокурора.
Она фыркнула.
— У тебя больше доверия к этому улыбающемуся ирландцу, чем у меня. Скажи
мне, он когда-нибудь стриг волосы?
Мы стали друзьями — не любовниками. Иногда она обо что-то спотыкалась (в
том числе и о свои ступни, достаточно большие), и дважды я ее ловил, но первый
раз получился самым памятным. Иногда она заявляла, что 
умрет
, если не затянется
сигаретой, и я сопровождал ее в ученическую курилку за металлическим ангаром.
— Я буду жалеть, что нельзя прийти сюда в старых джинсах и развалиться на
скамейке, — как-то сказала она. Примерно за неделю до начала учебного года. — В

---

учительских всегда такая 
духота
.
— Придет день, когда все переменится. Курение запретят на территории школы,
как для учителей, так и для учеников.
Сейди улыбнулась. У нее это получалось хорошо, спасибо пухлым и ярким
губам. И джинсы, должен отметить, отлично на ней сидели. Само собой — длинные,
длинные
ноги и аппетитная попка.
— Общество, освободившееся от сигарет. Негритянские и белые дети,
обучающиеся бок о бок в полной гармонии… Неудивительно, что ты пишешь роман.
У тебя чертовски богатое воображение. Что еще ты увидел в своем хрустальном
шаре, Джордж? Ракеты, летящие к Луне?
— Конечно, но, вероятно, чуть позже десегрегации. Кто тебе сказал, что я пишу
роман?
— Миз Мими. — Сейди затушила окурок об одну из шести пепельниц-урн. —
Она сказала, что роман хороший. И раз уж речь зашла о миз Мими, думаю, нам надо
вернуться к работе. Мы ведь почти закончили с фотографиями?
— Да.
— Ты уверен, что слайд-шоу под мелодию из «Вестсайдской истории» не будет
очень уж сентиментальным?
Я думал, что ничего сентиментальнее слайд-шоу под «Где-то» быть не может,
но, по словам Эллен Докерти, речь шла о любимой песне Мими.
Я поделился этим с Сейди, и она рассмеялась.
— Я не очень хорошо ее знала, но на нее это совершенно не похоже. Может, это
любимая песня Элли?
— Теперь, раз уж ты упомянула об этом, я думаю, что так оно и есть.
Послушай, Сейди, хочешь пойти на футбол в пятницу? Показать деткам, что ты уже
здесь, до того, как в понедельник начнутся занятия.
— Я с удовольствием. — Тут она замялась в некотором смущении. — Если
только у тебя не возникнет никаких идей. Я еще не готова для свиданий. Может, еще
долго не буду готова.
— Я тоже. — Она, вероятно, думала о своем бывшем, я же — о Ли Освальде.
Скоро он вновь получит американский паспорт, после чего останется только добыть
советскую выездную визу для жены. — Но друзья иногда могут вместе пойти на
футбол.
— Это точно, могут. И мне нравится ходить с тобой, Джордж.
— Потому что я выше тебя.
Она игриво стукнула меня в плечо, совсем как старшая сестра.
— Совершенно верно, дружище. Ты мужчина, на которого я могу смотреть
снизу вверх.

---

9 
На этой игре практически 
все
смотрели на нас снизу вверх, почти с
благоговением, словно видели представителей другого типа людей. Я находил это
приятным, а Сейди рядом со мной не приходилось сутулиться. Она надела свитер
«Львиной стаи» и вылинявшие джинсы. С завязанными в конский хвост
белокурыми волосами она казалась старшеклассницей и с таким ростом вполне
могла играть центровой в девичьей баскетбольной команде.
Мы сидели в ряду для преподавателей и радостными криками приветствовали
Джима Ладью, который запутал защиту «Медведей Арнетта» полудюжиной
коротких пасов, а потом потрясающим броском на шестьдесят ярдов поднял
зрителей на ноги. К перерыву «Денхолм» записал на свой счет тридцать одно очко, а
«Арнетт» — шесть. Когда игроки покинули поле, уступив место оркестру Денхолма,
вышедшему на газон с тубами и тромбонами, я спросил Сейди, не хочет ли она хот-
дог и колу.
— Конечно, хочу, но сейчас там очередь до автомобильной стоянки. Подожди
до тайм-аута в третьей четверти. И мы должны взреветь, как львы, и
поприветствовать Джима.
— Я думаю, ты можешь проделать все это сама.
Она улыбнулась и сжала мне руку.
— Нет, мне нужна твоя помощь. Я тут новенькая. Помнишь?
От ее прикосновения я ощутил теплую дрожь, которая никак не вязалась с
дружбой. И почему нет? Щеки Сейди раскраснелись, глаза сверкали. Под лучами
прожекторов и зеленовато-синим небом сгущающихся техасских сумерек она
выглядела красавицей. И наше сближение могло бы пойти более быстрыми
темпами, если бы не случившееся в перерыве между таймами.
Оркестр промаршировал по полю, как обычно и маршируют школьные
оркестры, держа шаг, но не мелодию, играя что-то не слишком вразумительное.
Когда они закончили, на пятидесятиярдовую линию выбежали девушки из группы
поддержки, бросили шапочки к ногам, уперли руки в бока.
—