Красная таблетка

Человек, к сожалению, самое агрессивное, самое нетерпимое
животное из всех, что когда-либо населяли нашу планету.
То, что какие-то животные кажутся нам грозными, дикими и
жестокими, — только иллюзия. Данными качествами, что наглядно показал

---

нобелевский лауреат, выдающийся этолог Конрад Лоренц, обладает только
«человек-культурный».
Ни одно другое животное не уничтожило «забавы ради» такое
количество представителей собственного вида — в междоусобных войнах и
крестовых походах, в фашистских концентрационных лагерях или
отечественном ГУЛАГе.
Ни одно другое животное не создало таких средств массового
истребления ближних — начиная с обычного огнестрельного оружия и
заканчивая оружием химическим, биологическим и атомным. За скобками,
понятно, газовые камеры, инквизиторские пытки, а также терроризм всех
видов и мастей.
Об отношении человека к другим видам животных, наверное, и вовсе
следует промолчать, чтобы совсем уж не позориться. По количеству
уничтоженных нами видов, а также по совокупному деструктивному
воздействию на окружающую среду нас можно приравнять разве что к
ледниковому периоду.
Впрочем, и на это, наверное, можно ответить, что всё зависит от
«уровня развития личности». Что ж, посмотрим на эту «личность»...

---

Цена позора 
Ну-ка, видите вы этот камзол?.. И вот уже
четыре часа, как я природный дворянин.
Уильям Шекспир
В то же самое время, когда Бенджамин Либет возился со своими
электродами в Сан-Франциско, другой великий психолог обустраивал
бутафорскую тюрьму в подвале факультета психологии Стэндфордского
университета.
Никто никаких прорывов от этого исследования не ждал, но именно
«тюремному эксперименту» Филипа Зимбардо предстояло раз и навсегда
изменить наши представления о человеке.
Начиналось всё достаточно буднично... На университетских стенах
появились объявления, приглашающие студентов принять участие в
научном эксперименте.
Добровольцам были обещаны деньги — по пятнадцать долларов за
день работы. За две недели можно было сколотить состояние в 210
долларов, что неплохо для студента образца 1971 года.
Жребий определил тех, кто будет играть в эксперименте роль
«заключённого», и тех, кто станет «надзирателем» в «тюрьме» Зимбардо. В
каждой группе, как и апостолов, по двенадцать человек.
В назначенный день «надзиратели» надели полицейскую форму и
отправились по домам «заключённых», чтобы произвести их «арест». С
этого момента и те, и другие были полностью предоставлены друг другу.
Надзиратели приняли заключённых в «участке», а затем с завязанными
глазами спустили их в «тюрьму». Там их заставили раздеться догола и
встать лицом к стене: «Руки на стену! Ноги в стороны!»
Простоять в таком виде заключённым пришлось достаточно долго —
надзиратели убирали их вещи, проводили осмотр камер, а также
комментировали размеры представших на их обозрение гениталий.
Но даже если закрыть глаза на эти традиционные «мужские шутки»,
нужно признать, что запах власти и унижения сразу и до отказа заполнил
всё пространство воображаемой стэндфордской тюрьмы.
Надзиратели 
придумывали 
издевательские 
правила, 
будили
заключённых посреди ночи, устраивали досмотры, допросы и переклички.

---

В качестве наказания за малейшее неповиновение они отбирали у
заключённых матрасы и одеяла, сажали их в «карцер», лишали еды,
заковывали в цепи и надевали на голову мешки.
Новым и новым унижениям не было числа, а изворотливости ума
надзирателей можно было только позавидовать. При этом любые попытки
заключённых проявить хоть какое-то недовольство приводили лишь к
усилению жестокости и вспышкам немотивированной агрессии.
Заключённые страдали, испытывали приступы паники, плакали,
просили о снисхождении и унижались. Уже на третий день эксперимента
надзиратели требовали, чтобы заключённые обращались к ним не иначе как
«господин надзиратель». И узники «стэндфордской тюрьмы» это делали.
Незаметно для всех эта пустяшная, по сути, игра стала самой
настоящей реальностью — жестокой и бесчеловечной.
Задумайтесь: речь не идёт о каких-то маньяках, убийцах, извращенцах,
отбросах общества и т. д. и т. п. Мы говорим о совершенно нормальных,
обычных студентах престижного вуза, которых просто поставили в
определённые обстоятельства.
И этого оказалось вполне достаточно, чтобы они превратились в тех
самых маньяков и в те самые отбросы!
Впрочем, когда я думаю об эксперименте Зимбардо, меня больше всего
поражает другой факт. Заключённые, понятно, находились в тюрьме
постоянно, а вот надзиратели «работали» посменно — по восемь часов в
день.
То есть каждый божий день они после такой вот своей «смены»
возвращались домой и — как ни в чём не бывало — исполняли роли милых
и 
добропорядочных 
граждан: 
любящих 
сыновей, 
обходительных
любовников, подающих надежды студентов...
[15]
У вас это укладывается в голове?
А теперь представьте, что на месте этих студентов могли оказаться вы.
Заметили бы вы то самое объявление на стене и позвонили бы в офис
Зимбардо... Вы думаете, что никогда бы не превратились в таких
отморозков? Уверен, что вы так и думаете.
Но не для того научная психология ставит свои эксперименты, чтобы
мы посмотрели на какой-то загадочный — другой — вид людей. Она ставит
их для того, чтобы мы посмотрелись в зеркало. То, что случилось со
студентами в эксперименте Зимбардо, — это то, что случилось бы с
каждым из нас.
Эту правду трудно принять, я понимаю. Но это важно. Отложите книгу
и просто подумайте об этом: то, каким вы себя знаете, — это лишь

---

следствие вполне определённых внешних обстоятельств. Если они
существенно изменятся, вы, вероятно, уже не сможете себя узнать.
И поведение «заключённых» в эксперименте Зимбардо — лучшее тому
подтверждение. Невозможно понять, почему они-то оставались в этой
«тюрьме»? Никто не вправе был их удерживать там против их воли.
Отказавшись, они в худшем случае недополучили бы какие-то деньги
(причём многим, как выяснилось, они были и не так уж нужны).
Этот вопрос до сих пор остаётся без ответа. Есть версии
исследователей и объяснения самих испытуемых, а мы с вами можем
только строить догадки.
Но чего все они стоят, если действительная реальность такова, что
никто из «заключённых» не затребовал своего освобождения? Никто. Все
продолжали играть в эту игру, осознавая при этом безумие собственного
положения
[16]
.