Книжный вор

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
«ПОЛНЫЙ СЛОВАРЬ И ТЕЗАУРУС ДУДЕНА»
с участием:
шампанского и аккордеонов — трилогии — немногих сирен —
похитителя неба — делового предложения — долгой прогулки в
дахау — покоя — идиота и нескольких мужчин в плащах
ШАМПАНСКОЕ И АККОРДЕОНЫ
Летом 1942 года город Молькинг готовился к неизбежному. Были еще такие, кто не верил,
что маленькое предместье Мюнхена может быть мишенью, но большинство населения отлично
понимало, что это вопрос не «если», но «когда». По ночам начали затемнять окна, четко
пометили все убежища, и каждый знал, где находится ближайший подвал или погреб.
Для Ганса Хубермана, однако, тревожные перемены обернулись кое-каким подспорьем. В
несчастливые времена удача как-то улыбнулась его малярному ремеслу. Владельцы жалюзи
отчаянно хотели прибегнуть к услугам Ганса. Трудность была в том, что черная краска обычно
используется лишь как добавка, чтобы затемнить другие краски, так что она вскоре закончилась,
и найти ее было нелегко. Но Ганс был хороший мастеровой, а у хорошего мастерового много
приемов. Он брал угольную пыль и мешал ее в краску, а кроме того, не заламывал цену. Он
конфисковал из глаз неприятеля свет окон многих домов в разных частях Молькинга.
Иногда он брал с собой на работу Лизель.
Они катили Гансовы краски через город, чуя голод на иных улицах и качая головами от
богатства других. Много раз по дороге с работы их останавливали женщины, у которых не было
ничего, кроме детей и нищеты, и умоляли Ганса покрасить им жалюзи.
— Извините, фрау Галлах, у меня не осталось черной краски, — отвечал он, но где-нибудь
на следующей улице непременно сдавался. Высокий человек, длинная улица. — Завтра, —
обещал он, — первым делом. — И едва занималось утро, он уже был там, красил жалюзи
задаром или за чашку теплого чая с печенюшкой. Вечером накануне он изобретал новый способ
превратить в черный синюю, зеленую или бежевую краску. И никогда не советовал хозяевам
завешивать окна ненужными одеялами — знал, что они станут нужными, когда придет зима.
Известно было, что Ганс красил людям жалюзи даже за половину сигареты — выкуренной на
двоих с хозяином на крыльце. Дым и смех вились вокруг их беседы, а после Ганс вставал и шел
дальше, к следующему заказчику.
Я четко помню, что сказала Лизель Мемингер о том лете, когда пришло ее время писать. За
десятилетия многие слова выцвели. Бумага мучительно истерлась в моем кармане от движения,
но многие фразы все равно невозможно забыть.