Рене груссэ

Путешествие Рубрука
В
эпоху правления Мунке, Людовик Святой послал с миссией к
монголам францисканца Гийома де Рубрука (родом из под
Касселя).*
Рубрук, покинув Константинополь 7 мая 1253 г.,** добрался
Черным морем до итальянских факторий в Крыму (прибыл в Сол-
даю 21 мая). Он продолжил путь из Крыма в русские степи, то есть в
кипчакское ханство, и у него сложилось впечатление, что он попал в
другой мир, мир жизни номадов среди безмолвных просторов,
которые после массового истребления древних кипчакских тюрков,
были океаном растительности, на горизонте которого неожиданно
возникали патрули монгольской кавалерии. «Когда я очутился среди
татаров, мне в самом деле привиделось, что я был перемешен в
другой век». Описание монгольских орд Рубруком стало
хрестоматийным. «У них нет постоянного места жительства, так как
они разделили между ними всю Скифию, которая простирается от
Дуная до Дальнего Востока и каждый предводитель в соответствии
с тем, мало или много находилось под его началом людей, знал
границы своих пастбищ и определял, где он должен оставаться в
зависимости от времени года. При наступлении зимы они
направляются к более теплым краям на юге, летом они
возвращаются к более умеренным краям на севере». Рубрук со
знанием дела описывает монгольские шатры из войлока,
установленные на повозках и зачастую служившими передвижными
поселениями. Что касается самих монголов, никто лучше не описал
их, чем наш францис-
* R. Grousset, Histoire des Croisades,
III,
522.
** Пельо считает, что Рубрук направился из Палестины в
Константинополь в начале 1253 г., а не в 1252 г., как на это указывает
Рокхилл. (Mongols et Papaute,
I.e., 1931, p.77 (221).
312

---

канец: «Мужчины сбривают небольшое каре на голове и то, что
остается от волос на голове, они завивают в косички, которые
свисают с каждой стороны висков, падая до ушей». Укутываясь
зимой изделиями из меха, они надевают летом одежды из шелка,
доставленного из Китая. Наконец, они не расстаются с огромными
сосудами 
с 
кумысом, броженным 
кобыльим 
молоком,
национальным монгольским напитком и вином».*
31 июля Рубрук достиг ставки Сартака, сына Батыя, в трех днях
езды от Нижней Волги. Несмотря на то, что наш францисканец не
отдавал себе в этом ясного отчета, Сартак был несторианцем и
Рубрук был препровожден к нему «неким несторианским
христианином по имени Кайат, который относился к знатным
людям двора».** И даже если это неправда, что при Сартаке Рубрук
встретился с тамплиером, этот принц был достаточно информирован
о происходящем на Западе. Когда Рубрук сказал ему, что самым
могущественным монархом христианского мира был император, тот
на это заметил, что гегемония на тот момент перешла к Людовику
Святому. После того, как Рубрук, выйдя из стоянки Сартака, пересек
Волгу, он был принят в ставке Батыя на восточном берегу реки.
«Батый восседал на высоком месте или троне, величиной с кровать,
покрытой позолотой, куда вели три ступеньки. Около него
находилась одна из его жен; другие же мужчины находились на
правой и левой сторонах от нее». В свою очередь Батый направил
Рубрука ко двору Великого хана Мунке. Францисканец пересек Яик
или реку Урал и вошел в азиатские степи, «это безлюдное
пространство, подобное огромному морю». Он спустился вдоль Чу,
провел шесть дней в Таласе, пересек Или, прошел на север Или
через город Эквис», населенный таджиками, говорящими на
персидском языке и, который, при скрупулезном исследовании
Бартольда, может оказаться ни чем иным, как Ики-огузом М. Каш-
гари,*** затем через «Кайлак» (Кайлык, неподалеку от нынешнего
Капала), где процветала значительная несторианская община, а
* Что касается различных видов кумыса, см. Pelliot, J.А., 1920, I, 170.
** Вопреки Рубруку, чьи предупреждения, направленные против несто-
рианцев, были в некоторой степени чрезмерными, несторианство Сартака бь ло
признано армянским летописцем Киракосом.
Поспешим уточнить, что замечания Рубрука о полной неосведомленности
несторианского «духовенства» подтверждены путешественниками Поло,
которым Великий хан Хубилай об этом сказал, когда обратился с просьбой
прислать католических богословов для того, чтобы довести до сведения двора
истинное католическое учение. (Marco Polo, II Milione, ed.Benedetto, p.70-
71).
*** Минорский, Худуд аль-Алам, 246.
313

---

также уйгурская буддистская община, где Рубрук слышал чтение От
mami paolme. Говоря об уйгурах, Рубрук пишет, что «татары (=
монголы) заимствовали их письменность и алфавит, а письма,
которые хан Мангу (= Мунке) шлет Вашему Величеству (Людовику
Святому) написаны на монгольском языке, но уйгурскими буквами».
30 ноября 1253 г. Рубрук покинул Кайлык и, пройдя по
восточной части озера Балхаш, пересек регион Имиля или Тарбага-
тая, вотчины угэдэидов, где начиналась древняя страна найма-нов на
южных отрогах Алтая, и,*наконец, он достиг ставки Мунке,
который дал ему аудиенцию 4 января 1254 г. «Нас сопроводили во
дворец, войлочный полог был приподнят и мы вошли, напевая гимн:
A solis oxtu. Там все было покрыто золотканными материалами. В
самой середине стоял сосуд на огне, наполненный терном, корнями
полыни и лепешками из коровьего навоза. Великий хан сидел на
небольшой кровати, одетый в богатый, хорошо люстрированный
халат из мягкой ткани, напоминавшей шкуру нерпы. Это был
человек среднего телосложения, с немного вздернутым и плоским
носом в возрасте примерно сорока пяти лет. Хан отдал
распоряжение преподнести нам напиток, сделанный на основе риса,
цвет которого был светлым, а вкус напоминал белое вино. Затем он
приказал принести несколько видов хищных птиц, которых
поместил на руку, рассматривая их в течение длительного времени.
Потом он повелел нам говорить. Переводчиком у него был
несторианец».
В ставке Мунке Рубрук неожиданно встретил жительницу
Лотарингии из Метца, по имени Пакетта, которая была привезена из
Венгрии и которая была на службе одной из несторианских жен
этого монарха. Сама она стала женой русского, работавшего там
архитектором. Рубрук также встретил там при дворе Каракорума
парижского ювелира Гийома Буше, «брат которого жил у Большого
моста в Париже» и который поочередно работал на богатую вдову
Соргактани, затем на самого молодого брата Мунке — Арик-богу, с
симпатией относившегося к христианам. Рубрук заметил, что во
время торжественных приемов при дворе, первыми к посещению
допускались несторианские священники с их украшениями для того,
чтобы освятить бокал Великого хана, а за ними следовало
мусульманское духовенство и «языческие» монахи, то есть
буддисты и даосисты. Сам же Мунке иногда сопровождал свою
несторианскую супругу во время молебна в церковь. «Он вошел
314

---

туда, ему занесли золоченую кровать, на которую он сел рядом с
императрицей, своей супругой, напротив алтаря».*
Рубрук прибыл к императорскому двору в Каракоруме 5 апреля
1254 г. Гийом Буше, которого высоко ценили как мастера золотых
дел при дворе, встретил его с «большой радостью. Его жена была
дочерью сарацина, родившегося в Венгрии. Она хорошо владела
французским и команским языками. Там же мы встретили другого
человека по имени Базиль, сына англичанина, тоже родившегося в
Венгрии и владевшего теми же языками, что и его супруга». В
Пасху в 1254 г. Рубруку было дозволено справлять богослужение в
несторианской церкви Каракорума, где «ювелир Гийом создал образ
святой девы Марии в виде скульптуры, наподобие той, что была
сделана во Франции». Неподалеку от несторианской церкви в
Каракоруме имелись две мечети и двенадцать пагод или храмов «с
идолами». У Рубрука была возможность видеть на дивном
богослужении Арикбогу, одного из принцев, наиболее благосклонно
относящегося к христианству, «который протягивал нам руку, делая
крестное знамение наподобие наших епископов». Однажды, когда
возникли разногласия между мусульманами и христианами в
присутствии Рубрука, то тот был свидетелем того, как Арикбога
публично встал на сторону христиан.
30 мая 1254 г. накануне Троицынова дня в присутствии трех
третейских судей, назначенных Мунке, Рубрук вел перед
присутствующими в Каракоруме крупную религиозную дискуссию
в процессе которой, заняв позицию теизма, он встал на сторону
мусульманских богословов в их споре против буддистских
философов.**
Рубрук покинул Каракорум 18 августа 1254 г. с ответом Мунке
Людовику Святому: «Такова воля Вечного Неба. Есть только один
бог на небе и только один монарх на земле — Чингиз-хан, сын Бога».
* По сведениям Рубрука (гл. XXXVI) несторианские праздники
заканчивались попойками. В конце церемонии, о которой говорится выше,
супруга Мунке выпила много спиртного; «Нам принесли рисовый хмельной
напит ж, светлого вина, сходного с вином Ларошеля, а также кумыс (кумиз).
Дама наполнив до краев бокал, встала на колени и попросила
благословения. В то время как священники исполняли псалмы, она выпила
эту чашу... И так прошел весь день до вечера. Наконец, дама, опьяневшая как
и другие, возвратилась на своей повозке к себе, а священники продолжали
свое песнопение, или скорее орали во всю мочь, провожая ее».
** ИмяТьюнан, Тьюн, под которым Рубрук и другие западные
миссионеры называли буддистских монахов, происходит от кит. тао-жен,
«люди дороги» или «пути», означавшего чрамана.
315

---

И от имени Вечного Неба и каана, его наместника на земле, Мунке
предписал королю Франции признать себя вассалом.*
За два месяца и шесть дней Рубрук проделал обратный путь из
Каракорума до Волги. По пути он встретился с царем Армении —
Хэтумом I, который направлялся к императору, и в сентябре Рубрук
достиг ставки Батыя, которая, кажется, в тот момент находилась в
новой резиденции в Сарае. Оттуда через страну аланов и
Дербентский пролив, Рубрук добрался до Могана, где был встречен
найоном Байджу, командующим монгольской армией в Персии, в то
время как его переводчик направился в Таурис к Аргуну Ахе,
гражданскому управляющему той же Персии. Затем через
Нахичевань, где он встретил Рождество, Эрд-зинджан, Кайсарию и
Конию в сельджукском султанате, он пошел в направлении Малой
Армении, чтобы сесть на судне в Ла-жаццо, чтобы доплыть до
Кипра.
Царь Армении (т. е. арменизированной Цилиции) —Хэтум I,
которого он встретил по пути следования из Монголии, оказался
лучшим дипломатом, чем он.** Рубрук жил с опасением, что будет
спровоцировано монгольское вторжение. Что же касается ловкого
армянского монарха, то он сумел избежать интервенции, направив
ее против мусульманского мира во благо христианства. С этой
целью он прибыл вначале в Каре, где находилась стоянка Байджу,
командующего монгольской армией в Персии (1253). Оттуда через
Дербентский пролив он достиг стоянки Батыя на Нижней Волге,
затем резиденции Мунке около Каракорума. Император принял
армянского царя 13 сентября 1254 г., "находясь в зените своей
славы".
Мунке оказал прекрасный прием верному вассалу, вручил ему
охранную, или инвеститурную грамоту,*** "документ, — как гласит
армянская хроника Киракоса,— скрепленный печатью и указание на
абсолютный запрет что-либо предпринимать против предъявителя
документа или представителей государства Хэтума. Он также вручил
грамоту о неприкосновенности церквей где бы это ни было". Другой
армянский историк — монах "Хэйтон" в своем труде Flor des estoirex
Orient, уточняет также, что Мунке заверил своего гостя, что крупная
монгольская армия под началом его брата — хана Ху-
* Срав. формулу монаха Хетума или «Хейтона»: Шанжиюс Кан, император по
велению Бога». (Historiens des Croisades, Documents armeniens, II, 148-150).
** Crousset, Histoire des Croisades, III, 527, 636.
*** Ярлыг по-тюркски, джарлык по-монгольски, императорский указ. См.
Pelliot, Toung pao, 1930, 292.
316,

---

лагу нападет на Багдад, разрушит их «смертельного врага» —
халифат и вернет Святую Землю христианам.*
В действительности это обещание, по крайней мере, было
выполнено частично. Хэтум в полной уверенности покинул
императорский двор монголов 1 ноября и возвратился в Цилицию
по обычному маршруту: Бешбалык (Кучен), Алмалык (около
Кульджи), Амударья и Персия, в июле 1255 г.**