Текст в системе обучения русскому языку и литературе

погибель
, особенно часто встречающаяся в первой редакции. 
Например: «По долгу присяги, а еще более по чувству человека, не 
могу молчать о зле, которое открыто совершается передо мной и 
очевидно несет за собой погибель миллионов людей – погибель силы, 
достоинства и чести отечества» [6, т. 4: 285-286]. 
Это слово так же, как слово 
лихоимство
, встречается уже в старо-
славянских памятниках со значением столь же эмоционально 
окрашенным – «гибель, разрушение» [5, 460]. Лексема распростра-
нена во всех славянских языках и представляет собой, по единодуш-
ному мнению авторитетных этимологов, реализацию индоевропей-
ского корня 
*gyb-
со значением «гнуть, искривлять» [7, т. 1: 404]. 
Во время Крымской войны слово еще не имело политического 
содержания. По данным Академического словаря 1847 года, оно 
могло выступать в двух значениях отвлеченного характера: 
«
Погибель
. 1. Беда, напасть, пагуба. 2. Смерть» [4, т. 3: 244]. 
Произведения Л.Н. Толстого Севастопольского периода (в том числе 
и рассказы) сделали это слово символическим, знаменующим 
общественно-политическое положение России (как внешнее, так и 
внутреннее) в конце николаевского правления. 
Слово 
зло
в «Записке…» Л.Н. Толстого также приобретает 
общественно-политическое звучание. Вот типичный контекст его 
употребления (Толстой обращается к братьям наследника престола, 
будущего императора Александра II, – Николаю Николаевичу и 
Михаилу Николаевичу): «Зная истинную любовь вашу к отечеству, я 
решился обнажить зло это перед вами во всей гнусной правде его и в 
надежде на разумное содействие ваше указать на те средства, 
которые одни возможны, если не для уничтожения, то для ослабления 
его» [6, т. 4: 291]. 
В таком употреблении слово 
зло
противопоставлено слову 
благо
, 
они образуют антитетическую риторическую пару, проходящую 
через весь текст второй редакции толстовской «Записки…», 
обозначая реальность – с одной стороны, и стремления, чаяния 
Л.Н. Толстого – с другой. 

---

191
Оба слова, являясь по основной семантике нравственно-этиче-
скими категориями, приобретают явные публицистические значения, 
характерные их использованию в литературе второй половины XIX 
века. По данным Академического словаря 1847 года, оба слова имеют 
обобщенное и более конкретное значения. Так, 
зло
трактуется как 
«1. Вред, лихо, обида, неправда. 2. Преступление» [4, т. 2: 37]. 
Благо
отнесено к церковным словам и обозначает «1. Добро; все, служащее 
к нашему счастью. 2. Доброе деяние» [4, т. 1: 48]. 
Разумеется, общая семантика этих древних слов Л.Н. Толстым 
сохраняется, но, как уже указано выше, они наполняются обществен-
ным и публицистическим содержанием, отчасти реализуя свои 
исконные этимологические значения. В частности, общеславянский 
корень 
*sъl-
родствен древнеиндийскому 
hvárati
и 
hválati
– «идти 
кривыми путями» [7, т. 2: 99]. Именно такими путями, по мнению 
Л.Н. Толстого, идет русское общество, русская армия, русское 
офицерство. 
У слова 
благо
, как видно из определения Академического словаря 
1847 года, общественное звучание присутствует, но особенно интен-
сивно оно закреплялось в языке в середине XIX века, чему спосо-
бствовала и публицистика Толстого. Сравните приведенное выше 
«скромное» толкование Академического словаря с определением 
В.И. Даля, данным менее чем через 20 лет, но уже в 60-е годы (первое 
издание «Словаря живого великорусского языка» вышло в 1863-1866 
гг.). В статье своего словаря