Московская медицина департамент здравоохранения города москвы экспертное мнение

частью для своих учеников, запечатлевая 
практический опыт. На протяжении истории 
медицины рефлексия была основным, а по-
рой едва ли не единственным инструментом 
лечащего врача. Чем шире практика, тем 
разнообразнее круг задач, тем больше объем 
информации о пациентах. По мере становле-
ния и расширения больниц все острее вставал 
вопрос об объединении и структуризации этих 
данных — как для контроля загруженности 
в учреждении, так и для медицинских целей. 
Для удобства анализа и сопоставления раз-
ных данных к началу XIX века в лечебницах 
появились первые попытки формализовать 
истории болезни. 
К началу XIX века в больницах Парижа, 
Берлина, Нью-Йорка врачи, оценив удоб-
ство более или менее структурированной 
информации, начали постепенно система-
тизировать записи о поступивших пациентах 
и предпринятых для их лечения действиях
2
. 
Подробные записи позволяли анализиро-
вать течение болезни и эффективность на-
значений, представлять наиболее полную 
картину для консультации с коллегами и ис-
пользовать полученные данные не только 
в практике (рис. 1). Эти врачебные записи 
становились точкой пересечения и сплете-
ния медицинской теории и практики.
Рис. 1. | История болезни пациента с диагнозом «ревматизм». Госпиталь Нью-Йорка, 1840 г.
1
Reiser S.J. The clinical record in medicine. Part 2: Reforming content and purpose. — Ann Intern Med. — 1991;114:980-5.
2
Gillum R.F. From Papyrus to the Electronic Tablet: A Brief History of the Clinical Medical Record with Lessons for the Digital Age. — Am J Med. — 
2013. V. 126, Is. 10, p. 853–857.
«Сие сокровище 
для меня дороже 
всей моей би-
блиотеки… книги 
везде можно 
найти, а истории 
болезней нигде».
Матвей Яков-
левич Мудров 
(1776–1831).
май 2021 | московская медицина 
55

---

Приятно отметить, что Россия уже тогда 
была в авангарде. Еще в XVIII веке был узако-
нен термин «история болезни». В инструкции 
для российских госпитальных (медицинских) 
школ Павел Захарович Кондоиди (1710–1760), 
первый лейб-медик высочайшего двора, пи-
сал: «…Весьма нужно… чтоб подлекари и до-
стойные к произвождению ученики заблаго-
временно привыкали обстоятельно примечать 
болезни и обучались оные описать искусно… 
и записывать аккуратно наружный вид боль-
ного, его дыхание, пульс, урину, пот и прочие 
экскременты, действие и успех лекарств упо-
требленных, случающиеся перемены и вновь 
припадки и что воспоследовать будет по вы-
здоровлении от болезни до выпуска из го-
спиталя; ежели же больной умрет и тело его 
анатомировано будет, то ему быть в самой 
близости к тому, кто анатомию творит, особли-
во и аккуратно ему показывать и толковать, 
что найдено будет против натурального, от чего 
причинилась болезнь и последовала смерть, 
что подлекарю или ученику записывать акку-
ратно и из того со всего составлять по своей 
возможности и искусству, на котором диалекте 
ему лучше и возможно, на латинском или гер-
манском, историю болезни, и оную подавать 
госпитальному доктору для рассмотрения 
и поправления по настоящему медицинскому 
знанию»
3
. С поправками на некоторые из-
менения в технологиях суть и цель процесса 
сохранились неизменными. Эта «аккуратная 
запись» — сбор и анализ анамнеза, внима-
тельный осмотр остаются основой диагностики 
и лечения. Все новые возможности лаборатор-
ной и инструментальной диагностики, которые 
вывели медицинскую практику за последние 
полвека на новый уровень, остаются допол-
нительным, хоть порой и критически важным, 
инструментом в руках лечащего врача.