Некрономикон

crux ansata
черной земли
Египта.
В ризнице возле арки Блейк обнаружил трухлявую конторку и полки
под самый потолок с обметанными гнилью, полуистлевшими книгами.
Здесь его в первый раз потрясло: названия этих книг были весьма
красноречивы. Темные заповеданные писания, о которых мало кто из
здравомыслящих людей слыхивал, а кто и слышал, то боязливыми,
уклончивыми 
обиняками; 
богомерзкие 
и 
пугающие 
сосуды
многосмысленных тайн и предначальных доктрин, по капле притекающих
с рекою времени от дней, когда человек был юн, и зыбких и баснословных
дней, когда человека не было. Блейк же оказался начитан во многих из них:
гнусный «Некрономикон» в переводе на латынь, зловещая 
Liber Ivonis,
нечестивые 
Cultes des Goules
графа д’Эрлетта, 
Unaussprechlichen Kulten
фон Юнтца и дьявольский 
De Vermis Mysteriis
старого Людвига Принна —
он читал сам. Но были там и другие, которые он знал лишь понаслышке

---

или вовсе не знал — Пнакотские рукописи, Книга Дзиан и ветхий фолиант
совершенно не поддающихся опознанию иероглифов, но с некоторыми
символами и диаграммами, до дрожи внятными книжнику-оккультисту.
Упорные местные слухи определенно не лгут. Когда-то это место оказалось
седалищем зла, более древнего, чем человек, и более пространного, чем
умопостигаемый космос.
На трухлявой конторке была маленькая книжица в кожаном переплете,
заполненная странной тайнописью. Рукописный текст состоял из
общепринятых ныне в астрономии, а некогда в алхимии и астрологии и
других небесспорных квазинауках символов; традиционных эмблем
Солнца, Луны, планет и планетарных домов, и зодиакальных созвездий —
убористо заполняющих целые страницы, с делением на синтаксические
единицы и с красной строкой, и наводящих на мысль, что каждый знак
отвечает определенной букве алфавита.
В надежде расшифровать криптограмму позднее, Блейк положил
томик в карман. Многие из огромных фолиантов на полках несказанно
возбуждали его интерес, и он испытывал искушение когда-нибудь их
позаимствовать. Он задавался загадкой, как могли они так долго пролежать
нетронутыми. Или он первый, кто сумел преодолеть цепкий, до костей
пробирающий страх, чуть не шестьдесят лет защищавший брошенное это
место от вторжения?
Досконально обследовав нижний этаж, Блейк снова пробрался, утопая
в пыли призрачного нефа, в преддверие, где заметил лестницу, видимо
ведущую наверх, на почернелую колокольницу со шпилем, так давно ему
знакомую на расстоянии. Поднимаясь по ступеням, приходилось бороться с
удушьем, ибо кругом толстым слоем лежала пыль и слои паутины висели
по стенам. Лестница с деревянными узкими и крутыми ступенями
поднималась винтом, и раз за разом Блейк проходил мимо мутных окон, с
головокружительной высоты взиравших на город. Хотя он не видел
никаких веревок, но ожидал, что найдет колокол или подбор колоколов на
башне, чьи узкие стрельчатые окна со ставнями он так долго изучал в
полевой бинокль. В этом ему суждено было разочарование, ибо,
добравшись до верха, он обнаружил, что колоколов в каморе на башне нет
и предназначена она явно для совершенно других целей.
Комната, примерно в пятнадцать квадратных футов, была тускло
освещена четырьмя стрельчатыми окнами, по одному с каждой стороны,
застекленными и забранными трухлявыми ставнями. Эти последние были,
в свою очередь, снабжены плотно подогнанными непрозрачными экранами,
почти полностью ныне истлевшими. В центре погребенного под толщею

---

пыли пола возвышался удивительной формы каменный столп, фута четыре
в высоту и в среднем два в диаметре, с каждой из сторон покрытый грубо
высеченными, причудливыми до полной неузнаваемости иероглифами. На
столпе покоилась металлическая шкатулка причудливой асимметричной
формы; крышка на петлях была откинута, внутренность же ее содержала
нечто напоминавшее под слоем десятилетиями оседавшей пыли яйцо или
неправильную сферу, около четырех дюймов в диаметре. Более-менее
правильным кругом столп обстояли семь готических стульев с высокими
спинками, еще вполне крепкие; за ними же, выстроившись вдоль скрытых
темными панелями стен, было семь гигантских скульптур из крошащегося,
выкрашенного в черный цвет гипса, более, чем что-либо другое,
напоминавших загадочные исполинские изваяния с таинственного острова
Пасхи. В один из углов повитой паутиной каморы была встроена лестница,
ведущая к закрытому люку в шпиль без окон.
Притерпевшись к слабому свету, Блейк заметил непонятные
барельефы на странной открытой шкатулке желтоватого металла. Подойдя,
он попытался рукой и платком стереть пыль и увидел фигурки
отвратительного и совершенно нездешнего вида, изображавшие тварей,
которые хоть и казались одушевленными, но не походили ни на что живое,
порожденное этой планетой. Мнимая сфера оказалась почти черным с
кровавыми прожилками многогранником со множеством неправильных
плоскостей — или на редкость замечательный кристалл-самогранка, или
искусственно обработанный и до блеска отшлифованный минерал. Он не
касался дна шкатулки, но удерживался посредством металлического ободка
по окружности и семи диковинного вида растяжек, расходившихся
горизонтально к внутренним верхним углам шкатулки. Камень этот, едва
представившись взору, обрел для Блейка почти пугающее обаяние. Он не
мог свести с него глаз и, созерцая его блистающие грани, уже воображал
его прозрачным, с полуявленными чудесными мирами в глубине. В
сознание хлынули картины чужих небесных сфер с громадами каменных
башен, неведомых небесных твердей с мертвыми горами-исполинами и
картины еще более глубокого пространства, где лишь возмущения зыбких
чернот выдавали присутствие сознания и воли.
Когда он все же оторвался от камня, его взгляд привлек чем-то
примечательный холмик пыли в дальнем углу возле лестницы, ведущей на
шпиль. Почему он задерживал взгляд, Блейк не смог бы сказать, но его
контуры вызывали некий бессознательный отклик. Пробираясь к нему,
смахивая по пути свисающую паутину, Блейк начинал улавливать в нем
что-то зловещее. Рука и платок скоро открыли истину, и Блейк задохнулся

---

от смеси противоречивых эмоций. Это был человеческий скелет,
пролежавший здесь изрядное время. От одежды остались лохмотья. Но
несколько пуговиц и клочья ткани выдавали свою принадлежность серому
мужскому костюму. Были и другие вещественные доказательства —
ботинки, металлические пряжки, огромные запонки от манжет, давно
устаревшего фасона булавки для галстука, репортерский значок с
названием старой «Провиденс телеграмм» и ветхая кожаная записная
книжка. Ее Блейк осторожно перелистал, обнаружив несколько уже не
имевших хождение банкнот, целлулоидный рекламный календарик на 1893
год, две-три визитные карточки на имя «Эдвин М. Лиллибридж» и листок
бумаги, покрытый карандашными заметками.
В этих заметках было немало головоломного, и Блейк внимательно их
читал, стоя под мутным окном на запад. Бессвязный текст состоял из фраз,
которые нижеследуют.
«Проф. Энох Боуэн вернулся из Египта в мае 1844. В июле покупает
старую церковь Фривиллеров. Его археологические труды и оккультные
исследования хорошо известны.
Д-р Дроун от баптистов остерегает против Звездоносной Мудрости в
проповеди 29 дек. ’94.
Конгрегация 97-ми к концу ’45.
1846 — три исчезновения — первые упоминания о Сияющем
Трапецоэдре.
1848 — семь исчезновений. Пошли слухи о кровавой требе.
1853 — расследование. Впустую. Разговоры о звуках.
Преп. О’Мэйли рассказывает о дьявольской мессе с коробкой,
найденной в великих египетских развалинах, — говорит, они вызывают
что-то такое, что не может существовать при свете. Слабый свет
отпугивает, сильный изгоняет. Тогда должны вызывать снова. Сведения из
предсмертной исповеди Фрэнсиса К. Финея, связанного со Звездоносной
Мудростью с ’49. Они говорят, что Сияющий Трапецоэдр показывает им
рай и другие миры и что Наваждающий Тьму каким-то образом раскрывает
им тайны.
1875 — история Оррина В. Эдди. Они призывают эту штуку,
вглядываясь в кристалл; у них есть собственный тайный язык.
В 1863 в конг. двести или больше чел., не считая верхушки.
Ирландские ребята вламываются в церковь, когда в 1869 исчезает
Патрик Рейган.
Завуалированная заметка в «Джорнал» от 14 марта ’72, но о ней не
говорят.

---

1876 — шесть исчезновений. Тайный комитет обращается к мэру
Дойлу.
Февр. 1877 — обещание принять меры. Церковь закрывают в апреле.
Парни с Федерал-Хилл — шайка — угрожают д-ру и сутанникам в
мае.
Конец ’77 — сто восемьдесят один человек покинул город. Имен не
называть.
Где-то в 1880 — слухи о привидениях. Постараться проверить факт,
что ни одна живая душа в церковь не заходила с 1877.
Спросить у Лэнигана фотографию здания, снятую в 1851…»
Вернув листок в записную книжку, Блейк сунул ее в карман и
повернулся, чтобы взглянуть на скелет. Смысл этих заметок был очевиден,
и сомневаться не приходилось, что сорок два года назад в заброшенное
здание пришел человек в поисках газетной сенсации — на что рискнуть
другого смельчака не нашлось. Возможно, больше никто не знал о его
затее — кто это может сказать? Но в редакцию он уже не вернулся.
Неужели мужественно подавляемый страх внезапно одолел его и вызвал
разрыв сердца?
Блейк склонился над белеющими костями и заметил их странный вид.