Конфуцианство

• С
т а т у с
 К
о н ф у ц и я
В каждой религии, равно как и в сакрализованной 
идеологической системе, образ и жизнь основателя 
становятся частью доктрины. Конфуцианство в этом 
отношении не является исключением, и каждый эпи­
зод из жизни великого мудреца из княжества Лу 
давно уже превратился в иллюстрацию какого-ни­
будь положения выдвинутого им учения. Но конфу­
цианство от всех остальных религиозных и квазире- 
лигиозных систем отличается тем, что в силу своего 
«отдаления» от сакральной сферы оно довольствова­
лось исключительно низким общественным статусом 
своего основателя, хотя и сделало его несомненно 
культовой фигурой. Судите сами. В Апокалипсисе 
Иисус Христос назван «владыкой царей земных» 
(Откровение I, 5). Соответственно, «цари земные» 
должны были считать Иисуса Христа своим повели­
телем, а себя — его рабами, как оно и было на са­
мом деле. Возьмем, к примеру, текст молитвы по 
случаю 700-летия Москвы, где прямо так и сказано: 
«Обнови и умножи благословения Твои на превоз­

---

46
А. С. 
МАРТЫНОВ. 
КОНФУЦИАНСТВО
несенном Тобою рабе Твоем Благочестивейшем Са­
модержавнейшем Великом Государе нашем Императо­
ре Николае Павловиче». Официальный китайский текст 
с подобным сопоставлением царствующего монарха 
с основоположником учения невозможен в принципе, 
поскольку Сын Неба по уровню сакральности стоял 
неизмеримо выше Конфуция. Если ограничиваться ис­
ключительно китайскими рамками, то и там в тра­
диционной триаде учений (сань цзяо) сакральный ста­
тус Конфуция не идет ни в какое сравнение с тем, 
что имели Лао-цзы и Будда. Несопоставим и мас­
штаб этих фигур. Если в процессе обожествления в 
даосской религии Лао-цзы превратился в образ пред­
вечного Дао, предшествовавшего сотворению мира, 
а Шакьямуни в буддизме стал синонимом сущностно­
го космоса, то Конфуций в процессе развития своей 
доктрины, в процессе завоевания ею господствующе­
го положения в духовной жизни императорского Ки­
тая умудрился сохранить свои нормальные челове­
ческие размеры и человеческие качества. Надо ска­
зать, что такое положение представлялось весьма 
затруднительным и для самих китайцев, как только 
они покидали границы конфуцианской доктрины. 
Условно историю этих затруднений можно начать с 
Сыма Цяня.
Задавшись целью воссоздать в своем всеохваты­
вающем историческом обозрении всю картину древ­
ности своей страны, Сыма Цянь, естественно, должен 
был остановиться на жизни и деятельности Конфу­
ция. И тут китайский Геродот обнаружил, что Кон­
фуций плохо вписывается и в социально-политиче­
скую структуру китайского общества, и в его та­
бель о рангах, и в его систему ценностей. Деяния 
государей Сыма Цянь помещал в «основные анна­
лы» (бэнь цзи), все, что касалось местных правите­

---

Ч
асть
1. К
о н ф у ц и й
. Ж
и з н ь
и
учен и е
47
лей, попадало в раздел «наследственных домов» (или 
цзя), тогда как весь служилый люд должен был до­
вольствоваться «биографиями» (ле чжуань). Для 
Конфуция, в силу уже завоеванного им авторитета, 
было сделано исключение, и он попал в «наслед­
ственные дома», хотя, как справедливо отметил из­
вестный сунский политический деятель и видный 
конфуцианский ученый Ван Ань-ши (1021 — 1086), 
был чужаком в своем княжестве и не имел ни пяди 
собственной земли. При попытке оценить Конфуция 
в любой привычной системе ценностей, с государ­
ственной ли, с религиозной ли точки зрения, возни­
кали затруднения, поскольку везде обнаруживалась 
его уникальность. Если его сравнивали с государя­
ми, то он оказывался су ваном («некоронованным 
государем»), если его сравнивали с совершенными 
мудрецами древности, то опять-таки и среди них он 
оставался исключением, ибо был единственным, 
кто, обладая совершенной мудростью, не имел воз­
можности применить ее на практике. В силу этого 
статус будущего «отца нации» отмечен некой по­
стоянной печатью неопределенности. Эта неопреде­
ленность, на наш взгляд, свидетельствует о том, 
что даже в китайской духовной культуре, которая, 
вне всякого сомнения, была одной из самых бога­
тых, разнообразных и «свободных» среди всего того, 
что достигло человечество до начала технологической 
эпохи, светской мудрости завоевать свое место в сис­
теме ценностей было не так легко, как это представ­
ляется в ретроспекции.
Непреодолимым верхним пределом была для Кон­
фуция сакрализованная монархия. Идеологи монар­
хии, при всем их конфуцианском образовании, очень 
пристально следили за тем, чтобы в официальном 
статусе Конфуция не проскользнули никакие наме­

---

48
А. С. 
МАРТЫНОВ. 
КОНФУЦИАНСТВО
ки на сопоставление с императорским достоинством. 
В этом отношении интересно сравнить почетные титу­
лы императоров и Конфуция. Первое, что сразу же 
бросается в глаза при сравнении, скажем, сунских 
императорских титулов и титулов Конфуция, это их 
размеры. Если при Сун титул Конфуция насчитывал, 
как правило, четыре эпитета, то императорский по­
четный титул имел их в четыре раза больше. По со­
держанию разница между ними была еще более ра­
зительная. Если в императорском титуле говорилось 
о взаимоотношении августейшей особы с мироздани­
ем, то заслуги совершенномудрого отмечались лишь 
в плане сохранения доктрины, обучающей поддан­
ных надлежащим нормам поведения. При этом, что 
важно отметить, никто из составителей этих почетных 
титулов для основоположника официальной идеоло­
гической доктрины ни на секунду не забывал, что 
Конфуций, сколь бы ни была велика его мудрость, 
был и остается и всегда будет оставаться подданным. 
Этот момент заслуживает особого внимания. При 
несомненной культовой значимости Конфуция для 
всех образованных китайцев никто из них ни на 
минуту не забывал, что он — подданный. В этом 
отношении показательна ритуальная коллизия, ко­
торая возникла при династии Сун в годы под деви­
зом си нин («блистающий мир», 1068— 1077) в цар­
ствование императора Шэнь-цзуна (1068— 1085), боль­
шого поклонника совершенного мудреца из княже­
ства Лу.
Во время одной из ритуальных церемоний в честь 
Конфуция император Шэнь-цзун захотел присвоить 
ему более пышный титул и намеревался заменить в 
нем его политический ранг ван (о значении его см. 
далее, с. 53— 54) на гораздо более высокий ранг ди, 
который в данном случае можно перевести как «бо­

---

Ч
а с т ь
1. К
о н ф у ц и й
. Ж
и з н ь
и
у чен и е
49
жественный император». На это сразу же отреагиро­
вало министерство церемоний (ли бу), указав импе­
ратору на недопустимость столь радикального повы­
шения статуса, поскольку «божественными импера­
торами» назывались лишь совершенномудрые владыки 
глубокой древности, тогда как монархи «образцовой» 
династии Чжоу были всего лишь ванами. В случае 
присвоения Конфуцию нового титула получилось бы, 
что он, будучи всего лишь подданным империи Чжоу, 
оказался бы выше по своему рангу, нежели царство­
вавшие в его время государи, что по традиционным 
китайским понятиям было совершенно недопустимо.
По тому же руслу протекала ритуальная дискус­
сия в период Мин (1368— 1644), которая касалась 
уже термина ван.
В годы под девизом цзя цзин («благодатное 
умиротворение», 1522— 1566) император Ши-цзун, 
руководствуясь какими-то не совсем ясными моти­
вами, решил реформировать культ Конфуция, сделав 
его значительно более скромным. Предполагалось по­
низить ранг церемониала, уменьшить число жертво­
приношений, заменить скульптурное изображение на 
обычную дощечку, как обыкновенному духу предков, 
лишить луского мудреца почетного титула ван. Ини­
циатором этих реформ был всесильный в те годы 
политик Чжан Фу-цзин. Ши-цзун, в принципе под­
держивавший все эти изменения, решил все-таки 
обсудить их в кругу ближайших советников, кото­
рые со всем единогласно согласились. Но среди об­
суждавших был один очень принципиальный чело­
век по имени Сюй Цзе, который решительно воз­
ражал против предлагаемых изменений. При этом 
Сюй Цзе ссылался, что характерно, не на величие 
самого Конфуция, а на благоволение к нему со сто­
роны основателя минской династии Чжу Юань-

---

50
А. С. 
МАРТЫНОВ. 
КОНФУЦИАНСТВО
чжана (1368— 1398), который, создавая новый госу­
дарственный ритуал основанной им династии, от­
менил все юаньские титулы для духов гор, рек и 
водоемов, сделав исключение лишь для одного Кон­
фуция. Но особенно эмоционально недопустимым для 
Сюй Цзе казалось намерение реформаторов уничто­
жить скульптурное изображение того, кого сами ре­
форматоры культа считали своим наставником. Из­
лишняя принципиальность стоила Сюй Цзе карьеры, 
его разжаловали и выслали из столицы, а все наме­
рения Чжан Фу-цзина были приведены в исполне­
ние. С тех пор луский мудрец никогда уже не имел 
государственного ранга, пребывая и в ритуале сле­
дующей династии в скромном звании сянь uiu, то 
есть «наставника-предшественника».
Однако ограничения, сколь бы строгими они ни 
были, не сводят на нет все-таки существовавшего 
культа Конфуция. Правда, культ этот никогда не 
находился на вершине государственного ритуала, 
ограничивался, как правило, системой государствен­
ного образования, но вместе с тем представлял со­
бой достаточно важный компонент общегосударст­
венного ритуального устройства, компонент, который 
отмене уже не подлежал, хотя надо признаться, что 
место его в официальной ритуальной практике не 
было постоянным. Династия Сун — один из таких 
периодов, когда благоволение двора к конфуцианст­
ву и конфуцианскому культу было наиболее ярко 
выражено. В 1008 г. император Чжэнь-цзун (998—
1022) решил возвести Конфуция в княжеское дос­
тоинство и пожаловал ему почетный титул Юань