214
механизм принятия решений относительно того, где будет опубликована та или
иная работа, сам автор высказывается следующим образом: «Возможностей для
отбора не было, был только один академический литературоведческий журнал
“Вопросы литературы”, с широкой теоретической тематикой, в котором меня, к
счастью, и печатали. Шесть глав (половина книги) вышли именно там»
616
.
Различная с точки зрения творческой судьбы природа вошедших в состав
книги текстов соседствует с близостью и теснотой в тематическом отношении.
Написанные в период 1976 – 1987 гг. статьи охватывают три крупные области:
литературу, философию и культуру. Однако существенно, что, отвечая на вопрос
о профессиональной самоидентификации на момент выхода книги, Эпштейн
указал более узкую направленность:
литературоведение, теория литературы,
филология. Можно сказать, что «Парадоксы новизны. О
литературном
развитии XIX – XX веков» есть труд, который, с одной стороны,
является
рубежным по отношению к раннему периоду творчества, а с другой стороны,
программным и значимым теоретико-практическим манифестом последующих
сочинений. В связи со сказанным интересно
обратить внимание на
сформулированный Эпштейном замысел книги: «Концепция возникла по мере
того, как я осознавал взаимосвязь всего ранее написанного, а именно: что
литература движется парадоксами, и они же
определяют ее отношение с
критикой и литературоведением»
617
. В настоящее время исследователь
формулирует концепцию так: «Культура двигалась самоотрицанием,
переворачиванием своих оппозиций (аналитическая часть книги), и
такова же
сегодня энергия ее движения в будущее (манифестарная часть)»
618
. Более
подробный взгляд относительно концепции работы был обозначен в ее
дополненном и расширенном виде: книге Эпштейна «Ирония идеала. Парадоксы
русской
литературы»:
«Трудно
найти
культуру,
внутренне
более
противоречивую и склонную к самоотрицанию, чем русская. Это
культура
616
По свидетельству М.Н. Эпштейна из электронного письма от 28.10.2019.
617
Там же.
618
Там же.
215
парадоксов, выражающая ее двойственную, условно говоря, западно-восточную
идентичность»
619
.
Предположительно,
данное
национальное
свойство
объясняется тем, что «русским писателям и мыслителям был в высшей степени
свойствен жест сознательной и бессознательной иронии, опрокидывающей то,
что создавалось веками и десятилетиями напряженного труда, решительность
самоотрицания»
620
. В смысловом отношении парадоксальность проявляется
через оппозиции: «высокое и величественное обнаруживает в себе демонические
черты, а низкое и малое – черты духовного подвижничества»
621
.
Do'stlaringiz bilan baham: