Ббк 84(8Авс)-44 Робертс Г. Д

Чиллум боно!
– приказал Кадербхай Абдулле. – Приготовь чиллум!
Абдулла достал из кармана куртки трубку с раструбом, положил на сиденье рядом с собой
и стал смешивать гашиш и табак. Из смеси он скатал шарик, называвшийся 
голи
, насадил его
на конец спички и поджег другой спичкой. Запах чараса разбавил заполнявший салон аромат
жасмина. Двигатель продолжал тихо урчать. Все остальные молчали.
Спустя три минуты чиллум был готов, и Абдулла протянул его Кадербхаю, чтобы тот
сделал первую затяжку, 
думм
. Выдохнув дым, Кадербхай передал трубку мне, вслед за мной
затянулись Абдулла и Назир, и чиллум пошел по второму кругу. После этого Абдулла быстро
вычистил его и опять спрятал в карман.
– 
Чало!
– скомандовал Кадер. – Поехали!
Автомобиль медленно двинулся вперед, отражая огни уличных фонарей наклонным вет-
ровым стеклом. Водитель вставил кассету в плеер, вмонтированный в приборную доску. Из
динамиков, включенных на полную громкость у нас над головой, полилась надрывная мелодия
романтической газели. Гашиш так сильно подействовал на меня, что весь мозг мой, казалось,
вибрировал в такт музыке, но лица моих попутчиков были абсолютно бесстрастны.
Ситуация до жути напоминала сотни аналогичных поездок под кайфом в Австралии и
Новой Зеландии, где мы с друзьями, накурившись гашиша, точно так же включали музыку и
катались по улицам города. Но у нас, как правило, только молодежь развлекалась подобным
образом. А здесь мы сидели в компании могущественного мафиози, который был намного
старше Абдуллы, Назира и меня. И хотя музыка была привычной, слов песни, исполняемой на
неизвестном мне языке, я не понимал. Ощущение было знакомым и вместе с тем тревожащим,
как будто я уже в солидном возрасте вернулся на школьный двор, где резвился ребенком, и,
несмотря на убаюкивающее действие наркотика, полностью расслабиться я не мог.
Я не имел представления, куда мы направляемся и когда вернемся. Ехали мы в сторону
Тардео, то есть совсем не в ту, где были трущобы. Я уже не впервые становился жертвой подоб-
ного дружеского похищения – специфического индийского обычая. Мои друзья по трущобам
время от времени несколько невразумительно и загадочно приглашали меня сопровождать их
неизвестно и куда неизвестно, с какой целью. «Поехали, – говорили они, не считая необхо-
димым объяснять куда и зачем. – Поехали скорее!» Несколько раз я пытался отказаться, но
вскоре убедился, что эти незапланированные таинственные поездки всегда оправдывают себя,
оказываются чаще всего интересными и приятными, а подчас и полезными. Так что постепенно
я привык относиться к этим приглашениям спокойно и принимать их, доверившись своему
инстинкту, – точно так же как сегодня. И мне ни разу не пришлось пожалеть об этом.
Когда мы поднялись на пологий холм, за которым находилась мечеть Хаджи Али,
Абдулла выключил кассетник и спросил Кадербхая, желает ли он, как обычно, остановиться
возле ресторана. Кадер задумчиво посмотрел на меня и кивнул водителю. Он дважды посту-
чал костяшками пальцев по моей руке и приложил большой палец к губам. Жест его означал:
«Храни молчание. Смотри, но ничего не говори».
Мы остановились на автомобильной стоянке возле ресторана «Хаджи Али», чуть в сто-
роне от двух десятков припаркованных там машин. Хотя в целом Бомбей после полуночи

---

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
126
погружался в сон или, по крайней мере, делал вид, что спит, – кое-где оставались островки,
на которых жизнь, с ее звуками и красками, не затухала. Фокус был в том, чтобы знать, где
находятся такие островки. Одним из них и был ресторан около святилища Хаджи Али. Здесь
каждую ночь собирались сотни людей, чтобы перекусить, побеседовать или просто купить
выпивку, сигареты и сладости. До самого утра они подъезжали в такси, в своих машинах или на
мотоциклах. Сам ресторан был невелик и всегда переполнен. Большинство посетителей пред-
почитали есть в своих автомобилях или на свежем воздухе. Из автомобилей разносилась по
округе громкая музыка. Люди перекрикивались на хинди, урду, маратхи и английском. Офи-
цианты с профессиональной ловкостью скользили между автомобилями с подносами, пакетами
и бутылками.
Ресторан явно нарушал все правила комендантского часа, и, по идее, полицейские из
участка, расположенного всего в двадцати метрах отсюда, должны были бы прикрыть его. Но
свойственный индийцам прагматизм подсказывал им, что у цивилизованных людей в боль-
шом современном городе даже по ночам должно быть место, где они могли бы встретиться.
Владельцам подобных заведений разрешалось – разумеется, за бакшиш – работать практиче-
ски всю ночь. Но в отличие от тех, кто обладал соответствующей лицензией, такие бары и
рестораны действовали нелегально и были вынуждены иногда создавать видимость законопо-
слушания. Когда какая-нибудь большая шишка – инспектор, сотрудник муниципалитета или,
не дай бог, министр – собиралась проехать мимо ресторана «Хаджи Али», полицейских пре-
дупреждали об этом по телефону. Тут же все дружно разбегались, машины разъезжались по
окрестным переулкам, ресторан тушил огни и временно закрывался. Это нисколько не обес-
кураживало посетителей и даже придавало заведению особый шик, отличавший его от всех
остальных, где можно было прозаически поесть без всяких помех. Люди прекрасно понимали,
что через каких-нибудь полчаса ресторан откроется снова. Они знали о бакшише и о преду-
предительных звонках по телефону. Это всех устраивало, все были довольны. «Самое плохое
в коррумпированности здешней системы управления, – сказал однажды Дидье, – то, что она
действует так безотказно».
Старший официант, молодой махараштриец, поспешил к нашему автомобилю и почти-
тельно кивнул, когда наш водитель сделал заказ. Абдулла вышел из автомобиля и направился
к установленному прямо на улице длинному прилавку, около которого толпились люди. Я
наблюдал за ним. Он двигался с легкой грацией прирожденного спортсмена. Ростом он был
выше окружающих и держался с подчеркнутой, хотя и настороженной, уверенностью. Его чер-
ные волосы почти достигали плеч, одежда была неброской – белая шелковая рубашка, черные
брюки и мягкие черные туфли, – но она сидела на его мускулистой фигуре идеально, и он носил
ее с элегантностью кадрового военного. Ему было, по-видимому, лет двадцать восемь. Когда
он повернулся в нашу сторону, я обратил внимание на его красивое лицо и спокойный, твер-
дый взгляд. Я уже имел возможность убедиться, какой силой и ловкостью он обладает, когда
он разоружил сумасшедшего с саблей в притоне.
Продавцы за прилавком и многие посетители, узнав Абдуллу, переговаривались с ним
и шутили, пока он покупал сигареты и пан. Жесты их стали более выразительными, а голоса
более громкими, чем до того, как он подошел. Вокруг него образовалась небольшая толпа, каж-
дый старался прикоснуться к нему. Казалось, все страстно желали добиться его благосклон-
ности или хотя бы обратить на себя его внимание. Но чувствовалась в них и какая-то неуве-
ренность, как будто, несмотря на все шутки и улыбки, они относились к нему с некоторым
недоверием и неодобрением. И без сомнения, они побаивались его.
Вернулся официант с подносом и отдал питье и закуску нашему водителю. Он задержался
у открытого окна рядом с Кадербхаем, умоляюще глядя на него. Было ясно, что он хочет о
чем-то поговорить.
– Рамеш, как поживает твой отец? – спросил Кадер. – Он здоров?

---

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
127
– Да, бхай, он здоров, – ответил молодой человек на хинди. – Но у меня… есть одна
проблема. – Он нервно подергал себя за кончик уса.
Нахмурившись, Кадербхай изучал его взволнованное лицо.
– Что за проблема, Рамеш?
– Проблема… с моим домовладельцем, бхай. Мне… нам… моей семье грозит выселение.
Мы уже и так стали платить ему вдвое больше, но ему все мало… и он обещает выселить нас.
Кадер задумчиво кивнул. Ободренный его молчанием, Рамеш принялся быстро говорить
на хинди:
– И он хочет выселить не только нашу семью, бхай, а всех, кто живет в этом доме. Мы
пытались уговорить его, делали ему очень выгодные предложения, но он не желает ничего
слушать. Под его командой есть несколько 
гундас
, и эти гангстеры угрожали нам и даже избили
несколько человек. Они избили моего отца. Мне стыдно, бхай, что я не убил на месте этого
домовладельца, но я знаю, что моей семье и нашим соседям будет после этого только хуже.
Я предлагал моему достопочтенному отцу поговорить с вами, чтобы вы защитили нас, но он
слишком гордый. Вы его знаете. И он любит вас, бхай. Он не хочет беспокоить вас своими
просьбами. Он будет очень сердит, если узнает, что я обратился к вам. Но когда я увидел вас
сегодня, мой господин Кадербхай, я решил… я решил, что сам Бхагван прислал вас сюда. Я…
я нижайше прошу вашего прощения…
Он замолчал и проглотил комок в горле. Пальцы его, сжимавшие пустой поднос, побе-
лели.
– Мы разберемся с твоей проблемой, Раму, – медленно произнес Кадербхай. Умень-
шительно-ласкательное обращение «Раму» вызвало на лице официанта широкую детскую
улыбку. – Зайди ко мне завтра ровно в два часа. Мы обсудим это дело подробнее. Мы поможем
тебе, 
иншалла
58
. И не стоит передавать наш разговор твоему отцу, Раму, пока мы не решим
этого вопроса.
Казалось, Рамеш сейчас схватит руку Кадера и примется ее целовать, но он только покло-
нился и стал пятиться, бормоча слова благодарности. Мы принялись за еду. Абдулла и води-
тель заказали фруктовый салат и кокосовый йогурт и со смаком поедали их. Мы с Кадербхаем
взяли только манговый коктейль. Пока мы цедили этот охлажденный напиток, к окошку авто-
мобиля подошел еще один проситель. Это был полицейский, возглавлявший местный участок.
– Большая честь видеть вас здесь, Кадерджи
59
, – произнес он, скривив лицо с выраже-
нием, которое можно было понять и как льстивую улыбку, и как гримасу боли при внезап-
ном спазме в желудке. Он говорил на хинди с сильным акцентом непонятного происхождения.
Спросив Кадербхая о здоровье его семьи, он перешел к делу.
Абдулла поставил свою пустую тарелку на сиденье рядом с собой, а из-под сиденья выта-
щил какой-то сверток в газетной бумаге и передал его Кадеру. Тот отогнул угол газетного листа,
представив на обозрение толстую пачку банкнот достоинством сто рупий, и протянул ее через
окно полицейскому. Это было сделано так открыто и даже демонстративно, что стало ясно: он
хочет, чтобы все люди в радиусе ста метров видели, что взятка дана и принята.
Полицейский сунул деньги себе под рубашку и, отвернувшись, дважды сплюнул на сча-
стье. Затем он вновь наклонился к окну и стал бормотать на хинди очень быстро и настоя-
тельно. Я уловил слова «тело», «сделка» и что-то вроде «базара воров», но в целом смысл
был мне непонятен. Кадер поднял руку, и полицейский замолчал. Абдулла взглянул на Кадера,
затем на меня, и на лице его промелькнула мальчишеская ухмылка.
– Пойдемте, мистер Лин, осмотрим мечеть, – сказал он спокойно.
Когда мы выбрались из машины, полицейский громко проворчал:
58
Если будет угодно Аллаху