5. Литература XX века
67
Обращаясь к изучению художественных произведений 1920–1960-х годов, мы можем
отметить, что практически в каждом из них создается образ человека, обладающий постоян-
ством качественных характеристик, при всем различии художественных средств, которые
используются для создания образа в различных сферах художественного творчества. Это
образ человека, обретающего свое место в жизни, свой путь, который задается требованиями
времени и общественной пользы. Положительный герой этого периода (герой послереволю-
ционного времени) жертвует собой во имя общего блага, это сподвижник, аскет.
Начало формирования образа можно отнести к 1917–1920 годам ХХ века. Худо-
жественный образ этого времени должен был персонифицировать, воплотить собой
трудовой идеал. Стремление создать хронику, передать пафос социалистического стро-
ительства вызвало к жизни явление производственного романа, одного из главных
жанров послевоенного времени («Труд» А. Авдеенко, «Новый профиль» А. Бека, «Путь
открыт» Ю. Лаптева, «Широкое течение» А. Андреева, «К вершинам» А. Рычагова,
«Решающие годы» С. Болдырева, «Стахановцы» П. Шебунина.) Кого здесь только нет:
рыболовы («Плавучая станция» В. Закруткина), металлурги («Сталь и шлак» В. Попова,
«Первое дерзание» В. Очеретина), мелиораторы («Живая вода» А. Кожевникова), гор-
новые («Горячий час» О. Зив), строители домен («Высота» В. Воробьева). А дальше
уже и не нужно говорить, о ком это – «Шахтеры» В.Игишева, «Металлисты» А. Были-
нова, «Матросы» А. Первенцова, «Водители» А. Рыбакова, «Конструкторы» Н. Павло-
ва, «Инженеры» М. Слонимского, «Студенты» Ю. Трифонова, «Колхозники» И. Котенко,
тут и «Хлеборобы», и «Комбайнеры», и «Сыны завода», и «Товарищ агроном», и «Секретарь
партбюро», и «Секретарь обкома», и «Младший советник юстиции», и просто «Высокая
должность». Концепция личности в этих романах одинакова, сходна и фабула. Все здесь
знаменательно: непрописанные фоновые персонажи, совершенная немотивированность по-
ведения центральных героев, говорившая о том, что они, в общем, производны от системы, в
которой функционируют (завод, цех, институт, полевой стан, ферма).
Любой человек вписан в определенный завершенный миропорядок, перед нами за-
мкнутая, строго иерархическая система, на одном полюсе которой «высокая литература» с ее
героикой, а на другом – «легкая», комедийная, вполне опереточная по строю и сюжету (на
манер «Кубанских казаков»). На обоих полюсах праздник, счастье, счастливый финал, хотя
главным был «высокий» – функционально-производственный полюс.
Друзья и враги, они и мы, красное и белое, положительные и отрицательные герои
– атрибуты ролевого, конфронтационного, мифологизированного сознания, наиболее полно
и последовательно проявляющего себя в периоды существования внешней угрозы, являю-
щейся стимулом для внутренней интеграции. Истинной вершиной в пирамиде утверждае-
мых ценностей была, конечно, обожествленная, исключительная личность, хотя культовое
сознание было связано не столько с культом Сталина, сколько явилось следствием актуали-
зации прежних, более ранних моделей поведения и язычески-православных представлений о
мире, реализовавшихся в наличии жесткой нормативности, идее государственности, примате
общего над индивидуальным и личным, нерушимой системе оценок и этических императи-
вов, ролевом наборе персонажей в художественных текстах.
В современных исследованиях различных областей художественной культуры со-
ветского периода существуют попытки представить художественный процесс 1920–
1950-х годов в виде двух течений, двух русел, по которым он развивался, обозначив
каждое из этих русел с помощью термина « политический канон», и соответствия
(культура «первого канона – т.е., официального), или несоответствия (культуры «второго
канона»- неофициального) художественного произведения этому канону. То есть, помимо
официального канона советской художественной культуры, в который входят «классики»
Do'stlaringiz bilan baham: |