Основные тенденции развития русского литературного языка середины и конца xix в

основные тенденции развития русского литературного языка середины и конца xix в.
План:

1. 
   Значение Н.В. Гоголя в развитии русского литературного языка.
   
2. 
   Основные тенденции развития языка художественной литературы.
   
3. 
   Основные тенденции развития языка публицистики в середине и конце XIX в. и вклад В.Г. Белинского в развитие русского литературного языка.
   
4. 
   Взаимодействие художественных и нехудожественных стилей.
   
5. 
   Обогащение словарного состава и грамматического строя русского литературного языка во второй половине XIX в.
   

5. 1. Развитие словарного состава в середине и конце XIX в.
5. 2. Изменения в орфоэпической, словообразовательной и грамматической системах языка.

6. 
   Развитие лексикографии в 40-е – 90-е гг. XIX в.
   

1. Значение Н.В. Гоголя в развитии русского литературного языка

У истоков развития русского литературного языка после Пушкина стоял Н.В. Гоголь. В.Г. Белинский, определяя значение Гоголя в истории русского литературного языка, подчеркнул его заслуги в развитии стилей прозы: «Можно сказать без преувеличения, что Гоголь сделал в русской романтической прозе такой же переворот, как и Пушкин в поэзии». Следовательно, значение Гоголя определяется в первую очередь тем огромным вкладом, который он внес в развитие прозаических стилей русского литературного языка. Известно, что после Гоголя появилась блестящая плеяда писателей-прозаиков (Гончаров, Тургенев, Толстой, Салтыков-Щедрин и др.).

Гоголь в 40-е – 50-е гг. – один из самых ярких представителей критического реализма в русской литературе, использующий в своих произведениях многообразные языковые средства устной и письменной речи.
Он шире, чем Пушкин и Лермонтов, раздвинул границы языка художественной литературы для принятия различных средств живой народной речи, и особенно ее лексических средств: диалектизмов, слов бытовой крестьянской речи, городского просторечия, профессионализмов, жаргонизмов. Пушкину, как известно, не были свойственны резкие приемы типизации на основе социальных и территориальных диалектизмов, профессионализмов и арготизмов. Возможность этого пути только намечалась в творчестве Пушкина. Гоголь же по сравнению с Пушкиным значительно раздвигает круг использования разнообразных пластов разговорной народной речи, вводит в свои произведения и украинизмы, и элементы социальных и профессиональных жаргонов, и черты речевого областничества.
В плане раздвижения границ русского литературного языка и привлечения новых источников, обогащающих литературный язык, он в ряде случаев пошел дальше Пушкина. В качестве этих источников сам Гоголь называет две речевые стихии: церковно-библейский язык и бесчисленные народные наречия русского языка.
В основном Гоголь черпал новые средства выражения из бесчисленных наречий русского народа, под которыми он подразумевал не столько местные диалекты, сколько различные социально-речевые стили, характерные для запорожцев, крестьян, духовных лиц, для чиновничества, старосветских помещиков, для городского просторечия.
Широко представлено в творчестве Гоголя городское просторечие – язык необразованных слоев городского населения.
Струя городского просторечия пронизывает слог повестей «Шинель», «Записки сумасшедшего». Просторечие используется не только в речи персонажей, но и в собственно авторской речи. Например, в повести «Шинель»: несколько под куражем; осадился сивухой, одноглазый черт; дело в шляпе; водилась блажь; пошло на лад; запускать пыль; на вид казистей; заламывать цены; распечен генералом; в повести «Записки сумасшедшего»: кислая мина; ералаш в голове; метаешься, как угорелый; будь в разнужде; хоть тресни; рожа, что плюнуть хочется; делать экивоки; увиваться; шибко; расклеил нос; дебошничать.
Среди различных социально-профессиональных отслоений городского просторечия значительное место занимает и жаргонно-просторечная манера, характерная для мещанско-купеческой среды. Например, иноязычные слова в искаженном виде в языке свахи Феклы из «Женитьбы»: рефинат, елтаж, великатес, эзекухутор, субтильность; из речи Ноздрева: эмпирей.
Гоголь использует многие элементы купеческо-торгашеского жаргона: # барыш, магарыч, вылетать в трубу; не обманешь – не продашь; продать с барышом; угол (= 25 рублей); по рукам.
У Гоголя широко представлена профессиональная и терминологическая лексика различного типа: чиновничье-приказной среды; охотничья терминология («Мертвые души»), терминология карточных игроков (в речи Ноздрева; в пьесе «Игроки»).
Сохранились записные книжки Гоголя, в которые он записывал лексику, употребительную у собаководов и обозначавшую породу, цвет, клички, достоинства и недостатки собак. Почти весь этот словарный материал входит затем в художественный текст «Мертвых душ».
Кроме профессиональной терминологии, Гоголь вносил в свои записные книжки многие слова, относящиеся к крестьянскому быту. Среди прочих записей имеются специальные разделы, посвященные лексике, отражающей различные проявления быта русской деревни: устройство крестьянской избы и ее деталей (# конек, застрех, подвилка – «чердак», лбище – «фронтон»); названия кушаний; слова, связанные с хлебной продажей, хлебопашеством (# острожье, клади хлебные, переметины); характерные прозвища крестьян; обозначения трудовых процессов; пословицы и поговорки.
Гоголь, записывая характерные для русской народной речи слова и выражения, связанные с различными сторонами хозяйственной и общественной жизни народа, обогащал свою художественную палитру словами, непосредственно отражающими действительность.
В «Мертвых душах» широко представлены крестьянско-диалектные и профессиональные лексические и фразеологические формы. Например, бытовая крестьянская лексика, обозначающая предметы сельскохозяйственного обихода, сельскохозяйственные процессы, продукты сельскохозяйственного труда: подготовка семян, переборка хлеба, пересушка, сев, посевы, жатва, молотьба, запашка, метать стога, класть клади, амбар, рига, скотный двор, гумно. В поэме можно найти большое количество ботанических терминов и слов широкого распространения, обозначающих растения, их части, процессы развития растений, в том числе и злаков. Бытовая лексика, обозначающая предметы деревенского и городского обихода, также имеет в поэме большой удельный вес. Широко представлены народно-разговорные слова: # когдашний, канунешний, корги, лежанка, малый, молвь, отвродье, прискучил, родич, россказни, смазливый; диалектизмы: # пришипился (= притих), шаль (= блажь).
Использование различных социально-речевых жаргонов у Гоголя становится оружием социальной сатиры.
Гоголь неодобрительно относился к салонно-дворянскому жаргону, в котором русский язык смешивался с французским. В «Мертвых душах» Гоголь изобразил жеманный жаргон дам города N, которые не говорили «я высморкалась, я вспотела, я плюнула», а заменяли эти слова более изысканными оборотами: «я облегчила себе нос, я обошлась посредством платка»; вместо «этот стакан воняет» – «этот стакан нехорошо себя ведет». Сатирически изображая носителей салонной речи, Гоголь пародийно воспроизводил жаргонные элементы в ней, т.н. «галантные обороты», которыми в светском обществе стремились «облагородить русский язык», выбрасывая «почти половину русских слов», вставляя французские слова.
Гоголь пародировал и церковно-богословский жаргон, который культивировался в среде священнослужителей в семинариях и бурсах и который тоже отличался набором некоторых специфических слов и выражений архаично-книжного характера. Использование церковно-религиозной лексики придает образу персонажа сатирический и юмористический оттенок, например, образ поповича в «Сорочинской ярмарке». Книжные и церковно-богословские слова и выражения из культовой сферы использовались в сочетании с обиходно-бытовыми и общеупотребительными с целью создания юмористического эффекта.
Жаргонно-бурсацкая лексика в повести «Вий» служит целям создания типических и характерных образов.
Жаргон Ноздрева отличается невероятной пестротой: он пересыпан колоритным просторечием, «армейскими» словечками, картежными терминами и охотничьими выражениями.
С наибольшей полнотой и с наибольшим сатирическим блеском использует Гоголь чиновничий жаргон как в его официальном, так и в бытовом вариантах. Примером может служить рассказанная почтмейстером «Повесть о капитане Копейкине».
Писатель остроумно пародировал канцелярско-чиновничий жаргон, который служил средством маскировки мысли, запутывания ее. Канцелярско-деловые элементы Гоголь использовал в речи персонажей как средство их характеристики и как средство юмора и сатиры, например, в речи городничего, в речи Ивана Ивановича.
Гоголь широко использует языковые средства деловых стилей в прямом и пародийном плане. Слова, словосочетания, выражения, свойственные деловым документам, канцеляризмы, рассматриваемые как атрибуты письменных документально-канцелярских стилей, употребляемые в речи чиновников, необходимые для описания быта чиновников, широко употребляются в пьесе «Ревизор», в «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», в повести «Шинель», в поэме «Мертвые души». Пародирование делового документа прослеживается в жалобе Ивана Ивановича в Миргородский суд и в бумаге, полученной Чичиковым от полковника Кошкарева, что служит средством создания иронии.
Гоголь прекрасно изучил быт чиновничества. Элементы чиновничье-канцелярского стиля выполняли у Гоголя различные функции: служили материалом для создания речи персонажей и употреблялись пародийно-иронически, выступая как речевые средства сатиры.
Гоголь талантливо пародирует канцеляризмы, которые отличались особой структурой предложений, которая культивировалась в документально-канцелярских стилях, множеством придаточных с устаревшими архаичными союзами, с отглагольными существительными, а также пунктуальностью и точностью, принятой в официальных документах.
Наряду с пародированием канцеляризмов Гоголь использовал многие атрибуты разговорно-бытовой речи чиновничества для речевой характеристики персонажей. Городничий, начиная официальную беседу с подчиненными, употребляет ряд выражений документально-делового характера.
Пародирование жаргонной речи и приемы использования характерных жаргонизмов позднее будут встречаться в языке Островского, Салтыкова-Щедрина, Чехова и др.
Еще один источник пополнения языка Гоголя – украинизмы.
Гоголь обильно привлекал в свои произведения лексику, фразеологию и различные экспрессивные средства украинского языка, особенно в ранних произведениях, описывающих жизнь и быт Украины, в частности, в циклах «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород».
Среди украинизмов, использованных Гоголем (их около 400), преобладают существительные: # брика, будяк, горелка, люлька, оселедец, очипок, паляница, рушник, черевики, ясочка. Меньшее количество их представляют прилагательные: # гетьманский, дужий, рудый, смушевый, и глаголы: # загукать, утекать, почуять, почеломкаемся. Используются и словосочетания, типичные для украинского языка: # куренной атаман, лысый дидько, сельский голова.
В числе украинизмов, употребляемых Гоголем, выделяются:

1. 
   слова украинского языка, которым в русском языке соответствуют слова другого звукового состава, но с тем же значением: # кавун (арбуз), покут (красный угол), тендитный (нежный);
   
2. 
   слова, имеющие при общем с русскими словами корне свое значение: # вечерницы (посиделки), дрибушки (мелко заплетенные косы), смутный (печальный);
   
3. 
   слова, имеющие одинаковые корни с русскими, но при одинаковом значении оформленные украинскими аффиксами: # туркеня, Туретчина, степовая;
   
4. 
   слова, общие с русскими по составу, но иные по смыслу: # громада (собрание, общество);
   
5. 
   сложные слова, составленные из двух корней: # сутолозолотая.
   

Украинизмы, использованные Гоголем, представляют следующие тематические группы лексики:

1. 
   военно-политические термины запорожского войска, наименования органов власти, должностных лиц, профессий: # гетман, рада, сердюк, подкормий, подсудок, наймыт, небога, пан, пасичник, чумак;
   
2. 
   названия одежды, убранства, материй, украшений: # видлога, габа, запаска, кунтуш, козакин, кобеняк, очипок, очкур, плахта, свитка;
   
3. 
   названия кушаний, блюд, напитков: # варенуха, галушки, гречаники, горилка, книш, кулиш, лемишка, мнишки, паляница, пундики, путря, сировец, стегнышки, узвар;
   
4. 
   названия сооружений, строений, их частей, утвари и посуды: # дижа, каганец, комора, лембик, макитра, макагон, сволок, скрыня, скарбниця, шинок;
   
5. 
   названия отношений родства и возраста: # маты, батько, жинка, дитина, дядько, хлопцы, сынку;
   
6. 
   фамилии и прозвища людей: # Бульба, Горобець, Перерепенко, Паливода, Халява и др.
   

Гоголь осознавал местную ограниченность этих слов, их непонятность для читателя, поэтому в конце предисловия к «Вечерам на хуторе близ Диканьки» он поместил словарик украинских слов (84 слова). Он толковал такие слова, как бублик, баштан, варенуха.
В 1830-е гг. украинский язык еще не сформировался в национальный литературный, поэтому Гоголь рассматривал украинские слова как диалектизмы русского языка, используя их для передачи местного колорита, в качестве этнографической лексики.
Многие из этих слов уже были отмечены словарями: # бандура, батог, бондарь, галушка, дивчина, каравай, курень, миска, пекло, переполох, хутор, хлопец, чуб. Ряд слов впервые был зафиксирован в «Толковом словаре…» В.И. Даля: # бублик, девчата, домовина, кавун, коржик. Некоторые слова встречаются лишь в областных словарях: # буханец, голодрабец, каганец, камора.
Судьба слов, толкуемых Гоголем, неодинакова:

1. 
   многие из них вошли в состав русского литературного языка и помещены в словари современного русского языка без помет или с пометой «разг.»: # бондарь, бублик, выкрутасы, девчата, каравай, коржик, миска, переполох, хутор, чуб;
   
2. 
   некоторые слова не вошли в литературный язык, но используются в художественной литературе, где описывается Украина, для создания местного колорита, в речи персонажей определенной социальной среды, в целях стилизации под фольклор: # домовина, каганец, камора, бандура, баштан, дивчина, кавун, курень, левада, чумак;
   
3. 
   многие слова, употребляемые Гоголем, не только не вошли в состав литературного языка, но и не употребляются другими авторами в художественной литературе: # чапоруха (стопка); порхлица (часть мельницы); пришипился (притаился, присмирел); заклекнуть (завянуть, засохнуть).
   

Гоголь, продолжая пушкинское стремление синтезировать художественно ценные элементы письменной и устной речи, широко ориентировался на живой эмоциональный синтаксис русского бытового языка.
Экспрессивность разговорных структур превращает многие произведения Гоголя в задушевную, пронизанную теплым юмором, беседу с читателем.
В начале «Повести о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» присутствуют разговорные восклицательные и вопросительные предложения, интонационное выделение отдельных членов, экспрессивная эллиптичность, соединенная с разговорно-просторечной лексикой и фразеологией, позволяют буквально слышать голос рассказчика.
Разговорные вопросительные и восклицательные предложения часто встречаются в «Мертвых душах», где они вносят струю интимного общения с читателем, живого, заинтересованного разговора с ним или передают быстрые и противоречивые изменения в мыслях персонажей.
Гоголь часто пользуется такими типичными для разговорного языка конструкциями, как незаконченные, оборванные предложения. Автор словно не считает нужным или возможным по тем или иным соображениям завершить начатую мысль и переходит к следующей, новой: # «Жена его… впрочем, они совершенно довольны друг другом».
Разговорность языка создается и употреблением последовательных отрицаний с противопоставлениями, приводящих к констатации приблизительности какого-либо качества.
Разговорные частицы, вводные слова и предложения, свободный порядок слов – все это придает произведениям Гоголя тональность живого устного общения с читателем.
Проза Гоголя, как и прозаические произведения Лермонтова, оказала большое влияние на дальнейшее развитие синтаксиса осложненного простого предложения, сложного предложения и сложного синтаксического целого. В отличие от Пушкина Гоголь широко употребляет предложения с обособленными распространенными второстепенными членами, с однородными членами.
Сложные предложения имеют в прозе Гоголя такой же удельный вес, как и простые; сложноподчиненные предложения употребляются так же часто, как и сложносочиненные; конструкции с союзной связью используются наряду с бессоюзными сложными предложениями. Часто в авторском повествовании встречаются периоды.
Для прозы Гоголя характерно строение предложений, содержащих образные сравнения, которые перерастают в самостоятельные поэтические красочные картины – объемные, подробные, развернутые. Сравнения строятся обычно как сложное синтаксическое целое, как ритмически организованный период, занимающий иногда свыше 15 печатных строк.
Часто тексты прозаических произведений Гоголя представляют собой сложное синтаксическое целое с подчинительной и сочинительной связью отдельных частей этого целого, с присоединением нескольких зависимых частей к главным по способу соподчинения и последовательного подчинения с помощью союзов или без них.
В этом отношении проза Гоголя отличается от прозы Пушкина и напоминает произведения Тургенева, Толстого, Салтыкова-Щедрина, Горького, дающие материал для изучения сложных синтаксических единств русского языка.
В.Г. Белинский указывал на другое качество гоголевских произведений – на их стилистическое совершенство. Он писал: «… у Гоголя есть нечто такое, что заставляет не замечать небрежности его языка, – есть слог».
В произведениях Гоголя разрабатываются новые и усовершенствуются употреблявшиеся его предшественниками речевые средства комического. Одним из излюбленных средств создания комического у Гоголя являются каламбуры, построенные на многозначности слова, на слиянии омонимов. С этой же целью Гоголь употребляет стилистически разноплановые синонимы, выстраивает в один синонимический ряд далекие по значению слова, которые не имеют общих сем. Гоголь употребляет в качестве синонимов слова очень далекой и почти противоположной экспрессии и стилистической окраски (# сбруя и доспехи, доехал и отделал, жмурил и хлопал). Это т.н. контекстные (индивидуально-авторские) синонимы. Автор сближает и употребляет как синонимы такие слова, которые в общепринятом словоупотреблении не являются эквивалентными.
Сатирическая расшифровка понятий, появление добавочных смысловых моментов, идущих вразрез с общепринятым значением слова, – также распространенное у Гоголя средство комического.
Комизм создается Гоголем и путем сочетания стилистических контрастов, резкой смены далеких, иногда прямо противоположных стилевых систем. Так, лирическое отступление о Руси и ее просторах, написанное в духе книжно-романтического, приподнято-торжественного слога, неожиданно прерывается диалогом весьма прозаического характера, с типичными для разговорной речи словами и выражениями.
В творчестве Гоголя происходит органичное соединение сатирического и лирического начал. Описание мелочей сочетается с лирическими отступлениями. Сплав различных стилевых пластов – поэтической речи и бытового просторечия, граничащего с бранной лексикой, является проявлением единства противоположных начал и служит для выражения контраста мечты и действительности, недостижимости идеала писателя.

2. Основные тенденции развития языка художественной литературы

Русский литературный язык в 30-е – 50-е гг. XIX в. продолжает развиваться как национальный язык русской (великорусской) буржуазной нации. Будучи единым и общим для всего русского национального коллектива, литературный язык сам становится не только общим орудием в борьбе нации за свои интересы, но и предметом резко выраженной общественной борьбы за него.
Передовые писатели и деятели культуры, непосредственные преемники дела Пушкина, направляли развитие русского литературного языка по пути все более тесного сближения его с разговорной речью простого народа.
Наиболее опасными для литературного языка в эти годы являлись направления реакционного ложного романтизма и ложной народности.
В борьбе против этих двух реакционных направлений ведущей силой выступали писатели-реалисты, ученики и последователи Пушкина, и критик-демократ В.Г. Белинский.
Направление ложного, реакционного романтизма, противопоставлявшее реалистическому направлению в литературе и сближению с речью народа языковую напыщенность и ходульность речевого выражения, было в 30-е – 40-е гг. XIX в. представлено творчеством А.А. Бестужева-Марлинского в прозе, В.Г. Бенедиктова в стихах, Н.В. Кукольника в драматургии. Эти авторы и их эпигоны пользовались громадной популярностью, а их стиль ценился в широких общественных кругах выше пушкинского.
В 40-е гг. в творчестве писателей-реалистов наблюдается настойчивая и неуклонная борьба с ходульно-напыщенной ложноромантической фразеологией во имя простого и прямого, делового и точного отражения действительности, борьба с лжеромантизмом, напыщенным фразерством, шаблонами цветистого и оторванного от жизненной действительности слога, с трескучими фразами – за первенство простой и точной мысли.
Так, И.А. Гончаров в «Обыкновенной истории» показывает столкновение между двумя противоположными по духу стилистическими речевыми системами – напыщенно-романтической и деловой (реалистической) в образах Александра Адуева и его дядюшки Петра Ивановича Адуева.
В.Г. Белинский боролся против риторической школы, во главе которой стоял Марлинский, выступая в качестве идеолога и глашатая реалистического изображения действительности и простоты языка.
Несколько позже, уже в начале 1850-х гг., борьба с фразой во имя реалистического отражения действительности жизни приобретает новое, яркое и своеобразное выражение в творчестве молодого Л.Н. Толстого. С его стороны ощущается сознательное и нарочитое пренебрежение к литературной форме, к фразе, к эффектным условно-риторическим приемам речевого выражения. Девизом Толстого были – «простота и правда». Он борется за подлинно реалистический стиль, за разоблачение словесных штампов, за прямое и неприглаженное отображение действительности в слове.
Слова, по убеждению Толстого, называя предмет, явление, качество, нередко скрывают их подлинную, «естественную» сущность, подменяют понимание их живой, противоречивой и сложной природы традиционным, поэтому условным, односторонним и порою стершимся представлением о них. Слова иногда служат лишь прикрытием, а не раскрытием истинного содержания сознания, они нередко могут быть только актерской фразой, позой, искусственно выставляющей какую-нибудь мнимую, навязанную ложными понятиями идею или эмоцию. Разоблачение таких фраз и становится главной особенностью подлинно реалистического стиля Толстого.
Творчеству великих русских писателей-реалистов русский литературный язык обязан тем, что он стал всесторонне способен служить истинным отражением жизненной действительности.
Наряду с борьбой против ходульного романтизма в литературном слоге и языке передовые писатели боролись против ложной народности, «простонародности» в языке.
В 30-е – 40-е гг. возникали попытки в какой-то мере возродить языковой пуризм, свойственный «славянофилам»-шишковистам начала XIX в. Так, литератор Лукашевич предлагал заменить слово эгоизм на ячество, факт – на быть, инстинкт – на побудку, против чего решительно выступал Белинский, который постоянно подвергал острой критике желание отдельных литераторов подделаться под язык простого народа. Увлечение простонародностью, по его мнению, вредит литературному языку.
Борясь за истинную народность русского литературного языка, литературные наследники и преемники Пушкина своим творчеством способствовали дальнейшему расширению и обогащению словарного состава русского литературного языка за счет привлечения в него новых пластов народной разговорной лексики и фразеологии. Прежде всего это относится к местным диалектизмам, областным словам и выражениям. Пушкин весьма осторожно и с большим выбором включал в свою речь местные слова. Последователи Пушкина были в данном отношении значительно смелее и постоянно вводили в язык своих произведений местные (областные) слова, придавая тем самым диалектный колорит речи героев.
С особой интенсивностью проникают в общелитературный язык местные слова и выражения в период деятельности писателей гоголевской «натуральной» школы, начиная с 1840-х гг. Показывая в своих произведениях жизнь простого русского человека, крепостного крестьянина, они сознательно вводят в язык своих произведений местные диалектизмы, не только в речь персонажей, но и в собственно авторскую речь. Так, у И.С. Тургенева в «Записках охотника» широко представлены местные слова, восходящие к орловским народным говорам: # бучило, казюля, лотошить, обалдуй. Тургенев и Толстой обогащали лексику русского литературного языка за счет южнорусских диалектизмов, а Н.А. Некрасов, М.Е. Салтыков-Щедрин, позднее Ф.М. Решетников и др. вносили в язык своих произведений местные слова из говоров севернорусских губерний. Например, у Некрасова: сам учитель-ста врезамшись был; косуля; паморха (мелкий дождь). Писатели использовали диалектные языковые средства осмотрительно, отказываясь от всего узкоместного, неэстетичного, вульгарного.
Тургенев, употребляя в авторском тексте диалектизмы, подчиняет их использование требованию точности, ясности, образности выражения. Значение употребленных им диалектизмов или бывает ясно из контекста, или объясняется в тексте или в подстрочных примечаниях.
Художественная литература играла главную роль в процессе вовлечения в систему литературного языка лексических средств народных говоров (в творчестве В.А. Слепцова, Н.Г. Помяловского, Ф.М. Решетникова, Г.И. Успенского).
Особенно много было сделано для обогащения русской литературной лексики областными словами В.И. Далем – одним из приверженцев «натуральной школы» – как в его рассказах, публиковавшихся под псевдонимом Казак Луганский, так и в его классическом словаре.
Множество слов современного русского литературного языка оказываются по происхождению областными, диалектными: # шуршать (употреблено Тургеневым в «Бежином луге»), названия ягод (земляника, клубника, черника); паук, цапля, пахарь, вспашка, верховье, задор, улыбаться, хилый, напускной, назойливый, огорошить, чепуха, чушь, очень, прикорнуть, попрошайка, очуметь, гуртом, батрак, наобум.
Одновременно и параллельно с усвоением литературным языком областной лексики происходило его обогащение за счет речевых пластов из разнообразных социальных и профессиональных диалектов и жаргонов: # обслуживать (из речи трактирных слуг), ерунда (из жаргона семинаристов).
Другой важной тенденцией развития языка русской художественной литературы во второй половине XIX в. было обогащение его стилевой системы, активное формирование индивидуальных стилей. Развивались многообразные способы построения текста, «разные манеры пользования языком» у различных писателей.
Получила широкое распространение «сказовая», стилизованная форма повествования. Эта форма открывала большие возможности для видоизменений, трансформации стиля писателя путем организации языковой структуры текста в соответствии с образом рассказчика. Во второй половине XIX в., в связи с ярко проявившейся тенденцией к сближению литературного языка с нелитературным во всех его разновидностях, под пером некоторых писателей «сказовая» форма приобретает резко выраженную окраску, те или иные приемы стилизации (т.н. народная этимология) получают характер гротеска (например, рассказ Н.С. Лескова «Левша»).
Тенденции развития языка художественной литературы, проявившиеся во второй половине XIX в., были продолжены и в начале ХХ в.

3. Основные тенденции развития языка публицистики в середине

и конце XIX в. и вклад В.Г. Белинского в развитие русского литературного языка


Во второй половине XIX в. происходит интенсивное развитие публицистического и научного стилей в системе литературного языка и общий процесс его национальной демократизации.
Это было обусловлено мощным подъемом революционно-освободительного движения, выходом на широкую общественную арену разночинной интеллигенции, разгоревшейся острой идеологической и политической борьбой.
В этой обстановке резко возросла роль газет и журналов, которые приобрели большое значение в развитии общественной мысли и литературы. В газетах и журналах получили интенсивное развитие такие жанры, как статья, очерк, фельетон, что привело к развитию и совершенствованию соответствующих стилей изложения.
В.В. Виноградов считал, что с половины XIX в. понятие «литературности языка» отделяется от понятия «художественности выражения». Развитие жанров беллетристики, публицистики, научно-популярной статьи и трактата выдвинуло на первый план проблему газетно-публицистического и научно-популярного языка.
Происходит перегруппировка стилей литературного языка, выразившаяся в энергичном развитии и росте авторитета научного и публицистического стилей. Ведущую роль в развитии новых стилей русского литературного языка играла революционно-демократическая публицистика.
Язык художественной литературы утрачивает господствующее положение, понятие «литературности языка» отделилось от сферы художественной литературы и оказалось прикрепленным к сферам научной и газетно-публицистической прозы.
В 30-е – 40-е гг. усиливается борьба революционно-демократического и буржуазно-дворянского направлений по вопросу о путях дальнейшего развития русской культуры. Все чаще поднимаются вопросы о формировании публицистического и научного стилей, о выработке общественно-политической и научно-философской терминологии. Решаются они в литературно-критических журнальных статьях, в которых набирали силу, утверждались и во второй половине века достигли расцвета революционно-демократическая публицистика и научный стиль. Этому во многом способствовала деятельность В.Г. Белинского, который сыграл важную роль в развитии русского литературного языка как основоположник критико-публицистического стиля, а также как кодификатор грамматических норм русского литературного языка 30-х – 40-х гг. XIX в.
Характеризуя лингвистические воззрения Белинского, можно утверждать, что он имел право и возможность высказывать свои мнения с полной обоснованностью и на высоком профессиональном уровне. Он был автором незаурядной для своего времени книги «Основания русской грамматики».
В то время в русском языкознании росло стремление философски осмыслить и определить национальное своеобразие русской грамматической системы, выявить основные исторические закономерности развития русского языка, связать современное состояние языка с его прошлым, при разрешении грамматических вопросов шире применять сравнительно-исторический метод.
Именно эта тенденция отразилась в книге Белинского. В своей грамматике, так же как и в многочисленных отзывах и рецензиях на различные грамматические труды своих современников, Белинский настойчиво проводил мысль о том, что грамматика выводится из «законов слова человеческого или из законов русского языка», что научная грамматика может быть построена только как результат исследования подлинных природных свойств русского языка.
Белинский – автор рецензии на «Грамматику языка русского» И.Ф. Калайдовича. Глубокие познания Белинского в области философии и языковедения дали ему возможность квалифицированно оценить в рецензиях труды многих современников: А.Х. Востокова, Н.И. Греча, Г.П. Павского и др.
В своих литературно-критических статьях Белинский анализирует творчество 14 русских писателей, начиная от Кантемира и кончая Гоголем, высказывая свое мнение о роли каждого из них в истории русского литературного языка. Особое внимание он уделяет Пушкину. Белинский – автор 10 статей, посвященных творчеству Пушкина. Его произведения Белинский рассматривает на историческом фоне творчества его предшественников. В этих статьях мы видим первый очерк не только истории русской литературы XVIII – начала XIX вв., но и очерк истории русского литературного языка этой эпохи. Белинский дал яркие характеристики языка предшественников Пушкина, начиная с Тредиаковского и Кантемира. Говоря о значении творчества Ломоносова, Белинский отмечал, что им начинается русская литература, что он дал направление русскому языку и русской литературе. Затем он указывает на прогрессивную роль в развитии русской литературы и русского языка Фонвизина и Державина и дает развернутую характеристику роли Карамзина в истории русского литературного языка, называет его реформатором языка, подчеркивая, что Карамзин ввел русскую литературу в сферу новых идей и что преобразование языка было уже необходимым следствием этого дела.
Рассматривая деятельность поэтов карамзинского периода русской литературы, Белинский особо выделяет Жуковского и Батюшкова.
Белинский считал, что трудно переоценить величие реформы, произведенной Пушкиным в поэзии, литературе, версификации и языке. Как отмечает Белинский, Пушкин увлекает за собою не только своих современников, но и поэтов-предшественников: Крылова, Жуковского, Грибоедова, которые вместе с ним способствуют развитию русского языка в разных родах и видах литературы.
По мнению Белинского, язык «не перестанет продвигаться вперед до тех пор, пока не перестанут на Руси появляться великие писатели». Белинский связывает развитие литературного языка с развитием художественной литературы народа, утверждает, что великие писатели могут быть поэтому признаны подлинными двигателями языкового прогресса.
Через все высказывания Белинского о литературном языке проходит мысль о том, что историю языка нельзя рассматривать в отрыве от развития общественной мысли. Поэтому и всякую реформаторскую деятельность в языке Белинский непосредственно связывал с общественной жизнью.
Белинский создал учение об авторском слоге писателя, разграничил понятия «язык» и «слог». Определение понятия «слог» Белинский дает в статье 1841 г. «Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова»: «Слог отнюдь не есть простое умение писать грамматически правильно, гладко и складно… Под слогом мы разумеем непосредственное, данное природою умение писателя употреблять слова в их настоящем значении, выражаясь сжато, высказывать много, быть кратким в многословии и плодовитым в краткости, тесно сливать идею с формою и на все налагать оригинальную, самобытную печать своей личности, своего духа». Высоко оценивая слог Лермонтова, Белинский указывал также на непревзойденные достоинства слога Гоголя. Белинский писал: «Слог – это талант, сама мысль. Слог – это рельефность, осязаемость мысли; и в слоге весь человек; слог всегда оригинален, как личность, как характер». Разграничение Белинским понятий «язык» и «слог» можно соотнести с современным нам противопоставлением понятий «общенародный язык» и «индивидуально-авторский стиль писателя».
Язык Белинского отразил главные тенденции в развитии русского литературного языка 30-х – 40-х гг. – демократизацию литературной речи и формирование в рамках критико-публицистической прозы нового публицистического стиля.
Обращение к народному разговорному языку позволило Белинскому преодолеть стилистическую однородность, стилистические ограничения, которые отстаивались его литературными противниками, и придать своему языку выразительность и простоту.
Белинский часто использует в своих статьях разговорно-просторечные слова, формы и синтаксические конструкции, которые выполняют самые разнообразные стилистические функции. Они нередко употребляются критиком для создания иронически-пренебрежительного тона и тона гневного возмущения. Просторечные и разговорные слова делают его язык образным, живым, помогают ему пародировать стиль противника, высмеивать его (# не вытанцовывалось, пришлепнуть, реветь, состряпать, усахарить), Белинский широко использует существительные с экспрессивными суффиксами (# авторитетик, понятьица, стишища, трактатцы, статейки).
Существенное место в языке Белинского занимает фразеология русского разговорного языка, в частности, пословицы и поговорки. Он прибегает к ним, чтобы доказать справедливость той или иной мысли (# молодо-зелено; у страха глаза велики).
Белинский стремился очистить современный ему язык от устаревших церковнославянизмов. Но борьба Белинского против обветшалых церковнославянизмов не означала, что он стремился полностью изгнать этот языковой пласт из литературного языка. Он понимал, что церковнославянизмы, экспрессивно окрашенные формы должны остаться для специального, стилистически оправданного употребления.
В языке Белинского книжно-архаические формы (кроме цитат и слов, входящих во фразеологизмы), употреблялись в двух стилистических функциях: (1) для создания «высокой», ораторской речи; (2) как средство иронического, юмористического освещения образов.
Большой вклад внес Белинский в разработку синтаксиса научно-публицистического языка.
Синтаксическую основу его статей составляют сложные структуры, которые соседствуют и часто переплетаются с элементами разговорного синтаксиса. Белинский отрабатывал сжатый, динамический и эмоциональный синтаксис книжного публицистического стиля, в котором обнаруживаем то же обилие конструкций живой, разговорной речи. Типично разговорными являются конструкции, передающие различные эмоции. Они широко используются в форме междометных словосочетаний и целых восклицательных предложений.
Элементы разговорного синтаксиса как бы нейтрализуют книжность сложных предложений. Кроме того, среди сложных широко используются бессоюзные конструкции, способствующие быстроте и отрывистости речи, – признак, свойственный живому разговору. Сложные союзные предложения выражают эмоциональность, характерную для устной речи. С этой целью используются различные повторы, которые также подчеркивают, усиливают мысль.
Но в целом синтаксис Белинского – книжный, в нем немало изобразительных средств, не свойственных разговорной речи, осложняющих структуру предложения: развернутые сравнения, аналоги, градации, периоды.
Стремясь достичь в своих статьях эффективного эмоционального воздействия на читателя, он часто обращается к анафорам (нередко сопровождающимся синтаксическим параллелизмом). Заостряя полемику, эмоционально окрашивая свою речь, он использует риторические приемы ораторского искусства: риторические вопросы, восклицания и риторические обращения.
Белинский вводит свою манеру изложения в виде беседы, живого разговора с читателем. Обращения, разговорный строй предложений превращают его статьи в живую, иногда шутливую беседу. Белинский стремится не поучать читателя, быть не дидактиком, а живым собеседником. Он часто непринужденно разговаривает с читателем. Отсюда и преобладание в его статьях прямой речи вместо глаголов в форме 3-его лица. Иногда статья написана как возможный диалог между читателем и автором, статья «Обзор русской литературы в 1841 г.» полностью написана как диалог между двумя лицами – А и Б.
Белинский нередко оживляет свое изложение вопросительными и восклицательными предложениями. Одна из специфических черт непринужденной разговорной речи – неполные эллиптические конструкции различного типа, предложения с разнообразными междометиями и вводными словами.
Язык Белинского представляет собой органический сплав художественного и научно-публицистического стилей. Он мастерски владеет изобразительными средствами языка. Его эпитеты максимально выразительны, сравнения разнообразны, многостильны.
Среди средств, повышающих выразительность языка Белинского, можно выделить одиночные, но очень яркие неологизмы: остроумные, сатирические.
Средством не только усиления выразительности языка, но и создания сатирических образов являются у Белинского многочисленные цитаты из литературных произведений. Часто он использует образы Гоголя. Иногда Белинский прибегает к стилизации гоголевского слога, достигая большой выразительности и сатирической силы обличения.
Большая заслуга Белинского в истории русского литературного языка заключается также в деле формирования и обогащения им философской и общественно-политической терминологии, составляющей существенный элемент публицистического стиля.
Язык русской науки и публицистики не имел достаточно разработанной терминологической лексики. Слова Пушкина о том, что «русский метафизический язык находится у нас еще в диком состоянии», не потеряли своей актуальности и в 30-е – 40-е гг. Заметную роль в распространении социально-философской лексики и терминологии среди русского образованного общества сыграли статьи Белинского, которыми зачитывалась молодежь как в столицах, так и в провинции. В статьях Белинского создается и накапливается запас слов в области «отвлеченного» публицистического газетно-журнального стиля, образуется общеинтеллигентский общественно-политический словарный запас.
Выделяются следующие пути обогащения и развития терминологии русской литературной речи:

1. 
   усвоение новой лексики;
   
2. 
   стилистическая ассимиляция слов, переходящих из одной жанрово-стилистической области в другую;
   
3. 
   переосмысление лексики;
   
4. 
   заимствования из других языков.
   

Белинский широко и свободно употребляет многочисленную отвлеченно-книжную лексику, вошедшую в русский литературный язык в конце XVIII в. или в первые десятилетия XIX в. Существенное место в ней занимают русские образования с суффиксами «-ость», «-ство», «-ние». Белинский широко употребляет слово народность для обозначения народной самобытности произведений искусства и литературы. Также он использует ряд слов с суффиксом «-ость»: # самобытность, личность, конечность, бесконечность, справедливость, гуманность, действительность, общественность, гражданственность, социальность, образованность, собственность; с суффиксом «-ство»: # славянофильство, равенство, рабство, невольничество, творчество; с суффиксом «-ние» (в том числе кальки с немецкого): # образование, самосознание, самовосхваление, миросозерцание, мировоззрение, самоуправление, убеждение, направление, проявление; с суффиксом «-изм»: # патриотизм, космополитизм.
В языке Белинского широко представлен терминологический пласт, включающий слова, перешедшие в круг общественно-политической и философской терминологии из других областей словаря: из общеупотребительной, общелитературной лексики и из терминологии различных наук и сфер человеческой деятельности.
У Белинского, вслед за Новиковым, Радищевым, декабристами закрепляется подлинно революционное значение таких слов, как народ, человек, гражданин, отечество, родина.
Из общелитературной лексики в общественно-политическую терминологию Белинского приходит слово слой (в значении социальной группы людей); из физической терминологии – сфера; из торгово-финансовой терминологии – кредит; из канцелярской речи – реестр, донесение. Расширяется у Белинского семантика узкотерминологического слова анализ, приобретает новое значение слово масса (= народ). В сферу переносного употребления он вовлекал театрально-артистические термины: # прелюдии, дирижировать, жонглер; биологический термин эмбрион; специальные термины аномалия, рефлексия; включает в публицистический стиль узкоспециальное слово из языка рыбопромышленников – животрепещущий.
Использует Белинский и заимствованные слова. Он понимал, что в публицистике не обойтись без заимствований для передачи отвлеченных понятий, но советовал брать лишь такие слова, которые обозначают новые понятия и не имеют дублетов в русском языке. Иноязычные слова, осваиваемые и пропагандируемые Белинским – это или уже бытовавшие в русском языке или же те, которым суждено стать интернационализмами. Включая в употребление русской науки и публицистики новые заимствованные термины, Белинский предостерегал от пуристических попыток во что бы то ни стало заменить иноязычное слово русским. Он указывал на несовершенство русского научного языка и считал полезным усвоение ряда терминов из французского языка, содержащего много слов, восходящих к латинским и греческим источникам: # субъект, объект, индивидуум, индивидуальный, абсолютный, субстанция, конкретный, универсальный, абстрактный, категория, рациональный, рационализм, специальный, коллизия.
Белинский придерживался пушкинского подхода к решению вопроса о заимствовании лексики: брать то, что необходимо для выражения мысли, для развития русской науки, но что нельзя заменить идентичным русским словом.
Белинский посвящает очерки, статьи отдельным словам. В статье «Взгляд на русскую литературу 1847 г.» он посвящает целый раздел защите и обоснованию своего права употреблять слово прогресс, поскольку обозначаемое этим словом понятие не может быть адекватно передано никаким другим, исконно русским выражением.
Значительное место в высказываниях Белинского о языке писателей отведено критике «риторики», т.е. искусственно-книжной манеры выражения, отличающейся высокопарностью, фразистостью, претензией на изысканность. За риторикой он видел искажение действительности.
Его неприязненное отношение к фразерству и риторике объясняется тем, что эти пережитки псевдоклассицизма и романтизма мешали развитию подлинно реалистических стилей, накладывая на литературу «печать пагубной витиеватости». В третьей статье о Пушкине он писал, что «теперь от поэзии требуется верность действительности и естественности». Всякая же «декламация» и «риторическая шумиха» – это прошлый этап.
Белинский считал, что стихотворный язык должен избегать книжных выражений, как и прозаический. Белинский предъявлял к слогу поэтических произведений особо серьезные требования.
Борясь за простоту и доступность литературного изложения чувств и мыслей, против напыщенности и фразерства, Белинский неуклонно выступал и против фальшивой народности, против подделок под народную речь. Народность языка, по Белинскому, находится в зависимости не столько даже от характера привлекаемых народных слов и выражений, сколько от самих принципов и норм их употребления, от своеобразия стиля писателей. Белинский считал, что народность писателя состоит в верности изображения картин русской жизни. Основное условие, без которого писатель и его язык не могут быть народными – это прогрессивно-демократическое мировоззрение, это живое и кровное сочувствие народу. Подлинная народность, писал он, состоит в образе мыслей и чувствований, свойственных тому или другому народу, в верности изображения картин русской жизни, это – отражение индивидуальности, характерности народа, выражение духа внутренней и внешней его жизни. Признаками народности писателя и его языка является также живое сочувствие к нему русского народа и его непереводимость ни на какой язык в мире.
Традиции Белинского находят преемственность в деятельности революционеров-демократов: А.И. Герцена, Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова, Д.И. Писарева и др.
Становление стилей русского национального литературного языка во второй половине XIX в. происходит на основе самого широкого общедемократического движения против крепостничества и его пережитков.
Журналы превращаются, уже начиная с 1840-х гг., в арену острой идеологической борьбы. Разворачивалась кипучая журналистская деятельность. Наряду с литературно-критическими отделами в передовых журналах появляются научно-популярные, где освещаются вопросы философии, психологии. Публицистический стиль становится ведущим в системе общенациональных средств языкового выражения, оттеснив на второе место литературно-художественный стиль.
Происходит обостренная общественная борьба между силами прогресса и сторонниками реакции за то, чьи социальные воззрения будет выражать официально нормированный и регламентированный литературный язык. В журнально-публицистической (официозного направления), в официально-деловой и в научной речи этого периода наблюдается стремление развивать своеобразную манеру искусственно-книжного, перифрастического, синтаксически запутанного изложения мыслей и чувств. Между словом и смыслом как бы воздвигается искусственная преграда условно-описательных изобразительных приемов. Против подобного казенно-официального языка единодушно поднимали свой голос передовые русские писатели (Л.Н. Толстой, Н.С. Лесков, А.Ф. Писемский).
Революционно-демократическая публицистика развивалась в условиях цензуры. Стремление литераторов донести до народа свои мысли, обойдя цензуру, привело к образованию особых приемов иносказания, т.н. эзопова языка.

4. Взаимодействие художественных и нехудожественных стилей

Вторая половина XIX в. ознаменовалась значительным развитием научной мысли, появлением большого количества трудов по материалистической философии, психологии, естествознанию, медицине, физике, химии.
Отмечается возрастание роли естественнонаучной лексики, сопровождаемого различными лексико-семантическими процессами в сфере этого пласта. Среди процессов семантического преобразования терминологической лексики выделяется процесс детерминологизации, обусловленный тенденцией применять термины естественных и точных наук преимущественно к явлениям общественной жизни.
Активизация и актуализация в русском литературном языке естественнонаучной лексики – одна из ярких особенностей литературно-языковой эволюции 60-х гг. Это было обусловлено успехами в развитии русской науки, все повышающимся авторитетом естествознания в русском обществе.
Важное значение для развития естественнонаучной лексики и фразеологии в сфере общелитературного словоупотребления имело и то обстоятельство, что в распространении естественнонаучных знаний передовая демократическая общественность видела одно из основных средств революционной пропаганды.
Деятели революционно-демократического лагеря вели научную пропаганду со страниц журналов. Передовые журналы, популяризируя материалистическую науку, открывали научно-популярные отделы. Выходило много брошюр и книг, рассчитанных на массового читателя. В связи с этим остро встала проблема выработки научно-популярного стиля, которым можно было просто и доступно донести достижения науки до читателя.
Терминологическая лексика, во многом новая для 40-х – 60-х гг., в 70-е – 80-е гг. вполне освоена публицистическим стилем, а также некоторыми жанрами языка художественной литературы. Она стала привычной в речевом обиходе носителей литературного языка (об этом свидетельствуют материалы романов «Новь», «Дым» И.С. Тургенева, «Воскресение» Л.Н. Толстого). Терминологическая лексика свободно используется в разнообразных литературных текстах. Естественнонаучная и философская терминология проникает в художественную литературу (например, беллетристические и публицистические произведения М.Е. Салтыкова-Щедрина).
Популяризация экономических учений, экономическая характеристика современного общества – все это не могло не отразиться как в публицистической, так и в художественной литературе. Происходит интенсивное распространение в ряде стилей литературного языка терминов политэкономии. У Салтыкова-Щедрина эта терминология служит средством создания пародийно-сатирических формул.
Из биологических терминов получают широкое распространение названия животных и организмов, медицинские, психологические термины (например, у А.И. Герцена и Г.И. Успенского).
Научная терминология распространяется в литературном языке через художественную литературу, используется даже и в языке поэзии.
Середина и конец XIX в. характеризуются широким освоением многих специальных терминов точных наук. Большое количество этих терминов становятся достоянием общелитературной лексики (например, химическая терминология – у Герцена).
Из стилей научного изложения многие термины поступали в публицистику, в литературную критику, в прозу, при этом они в известной степени утрачивали свой прежний смысл и приобретали новые оттенки, у многих терминов из области физики, математики появляются новые образно-метафорические значения.
Происходит стирание жестких границ между беллетристикой и публицистикой. Пересматривается само понятие художественности. Литературно-художественный стиль тесно взаимодействует с публицистическим и научным стилями. Например, в романе Л.Н. Толстого «Война и мир» содержится много отступлений философского и даже математического характера. В «Эпилоге» автор знакомит читателя со своими взглядами на понятия «свобода» и «необходимость». Рассмотрение этих философских категорий продиктовало Толстому необходимость использования специфических черт слога философского трактата: стройность и логичность доказательств, соответствующая содержанию абстрактная и терминологическая лексика и фразеология. Рассуждая о партизанской войне и о силе войск, Толстой не только пользуется синтаксическими построениями интеллектуально-рассудочного стиля и соответствующей военной терминологией, но для доказательства справедливости своих рассуждений прибегает к математической символике, к выведению математических формул.
Для языка романа Н.Г. Чернышевского «Что делать?» характерно синтезирование художественной, публицистической и научной речи. Стремление доказать высказываемые им положения приводит его к использованию различных книжных союзов и логических связок, призванных логизировать речь, и даже силлогизмов (с посылками и выводами) и силлогических схем.

5. Обогащение словарного состава и грамматического строя

русского литературного языка во второй половине XIX в.


12. 5. 1. Развитие словарного состава в середине и конце XIX в.
Можно выделить следующие основные процессы в сфере лексики, имевшие место во второй половине XIX в.:

1. 
   изменение стилистической окрашенности и сферы употребления некоторых групп слов;
   
2. 
   интенсивное пополнение словарного фонда как из внелитературных форм языка, так и из других языков;
   
3. 
   включение в общенародное употребление специальных терминов;
   
4. 
   появление новообразований и новых значений у уже употреблявшихся слов.
   

Охарактеризуем эти процессы подробнее.
I. Важным для середины XIX в. являлся вопрос о судьбе старых стилистических категорий, о судьбе высокой лексики. Для ее дальнейшего развития были характерны три различных пути.
1. Большая часть слов, ранее составлявших пласт высокой лексики, утрачивает высокую окрашенность или сохраняет некоторый оттенок книжности. В основном, это отвлеченная лексика, лексика общественно-политического характера: # среда, гласность, отрицание, сущность, ощущение, сознание, миросозерцание, содействие, бездарность, восхищение.
2. Часть устаревших старославянизмов продолжает употребляться в жанрах, продолжающих традиции высокого стиля. Например, у Белинского встречаются такие слова, как пиршество, поприще, ратовать, доселе, тщетно, воскрешать, вотще, позорище; у Салтыкова-Щедрина – средостение, единоторжие, вотще, ответствовать, отсель, сиречь, преуспеяние, споспешествовать, преткновение. Они используются как средство стилизации, в целях создания обличительно-патетического слога или употребляются пародийно-иронически в целях создания сатирической экспрессии. К концу XIX в. они постепенно утрачиваются литературным языком.
3. Часть слов сохраняется в качестве поэтизмов: # ланиты, очи, уста, перси, рамена, праг. К середине XIX в. их употребительность значительно сокращается.
Как особая категория бывшая высокая лексика к середине XIX в. отмирает.
Происходит оттеснение на периферию языка многих нейтральных слов. Они либо заменяются синонимами, которые раньше считались просторечными, либо в языке закрепляется книжный вариант.
Многие архаизмы вообще выходят из употребления: # выя, игралище, рыбарь, лоно, надобно, плясея (танцовщица). Немало слов становится историзмами: # барщина, долгуша (длинный экипаж), подать, подорожная, перекладные, хожалый (рассыльный).
Низкая просторечная лексика в соответствии с ее последующей судьбой может быть разделена на две группы.
1. Часть ее архаизируется, выходит из употребления: # брязги, бутор, вдругорядь, назола, собить, сочить (ловить), булдырь, вараксать, вяха, гуня, домовище, зобать, куликать, латать, тазать, хабар, шалбер, шильничать.
2. Другая часть становится нейтральной, входит в общелитературный язык, теряет просторечную окрашенность. Этих слов значительно больше, чем первых. Просторечие является активным источником пополнения словарного состава литературного языка.
II. Происходит включение в литературный язык многих областных слов, диалектизмов и слов из профессиональных жаргонов: # бесшабашный, воротила, выкрутасы, гвалт, головотяп, голытьба, детвора, дешевка, шуршать, щуплый, кавардак, истошный, дотошный, неразбериха, завзятый, зря, беднота, голодовка, заскорузлый, завсегдатай, занятный, неудачник, несуразный, нудный, обыденный, самодур, семенить, смаковать, шумиха, быт.
Появились в русском языке и некоторые украинизмы: # бублик, галушка, дивчина, каравай, миска, хутор.
В литературный язык с 30-х – 40-х гг. входит много заимствований из разных сословных и профессиональных диалектов: # мелкотравчатый, отпетый, подголосок, пошиб, приспешник, пустопорожний, разношерстный, ставленник, стушеваться, доморощенный, животрепещущий, мягкотелый.
Переносное употребление получают отдельные термины карточной игры: # бастовать, забастовка, партнер; в общелитературный язык входят многие торгово-финансовые термины: # кредит, такса, компания, откуп, барыш, сбыт, биржа, бюджет, фонды; чиновничье-канцелярская терминология: # реестр, ведомство, донесение, сдача дел; военная терминология: # взять приступом, бить тревогу, дать отбой, взять в плен, сложить оружие, держать в осаде, выступить в поход; театрально-артистическая терминология: # прелюдия, дирижировать, тон, лад, аккорд, увертюра, жонглер, декорация, акт, репертуар, амплуа, закулисный.
Широко распространяются фразеологизмы, источники которых лежат в различных профессиональных и арготических стилях речи: # закусить удила, мертвая хватка, валять дурака, задать лататы, тянуть волынку, этот номер не пройдет, играть первую скрипку, ни в зуб толкнуть, в час по чайной ложке, вывести в расход, разменяться в мелкую монету, ударить по рукам, нагреть руки, вылететь в трубу.
Среди новых слов, вошедших в русский язык второй половины XIX в., около трети составляют заимствования из западноевропейских языков. Они были необходимы, т.к. с их помощью восполнялись недостающие звенья в лексической системе русского литературного языка (особенно в области абстрактной лексики, терминологии и в некоторых пластах бытового языка), расширялись синонимические ряды, заимствования сближали словарный состав русского языка с западноевропейскими языками, т.к. являлись интернационализмами.
Заимствованная лексика подразделяется на прямые заимствования и кальки.
Массив прямых заимствований составляла лексика следующих тематических групп:

1. 
   философские понятия: # прогресс, регресс, абстрагировать, доктринер, индивид, конкретный, субъективизм, объективизм, идеализм, утопия, концепция, принцип, рефлексия, эклектизм, эмпиризм;
   
2. 
   общественно-политическая лексика (наименования различных общественных отношений, классов, социальных групп, направлений и т.п.): # активный, пассивный, ассоциация, буржуазия, обскурант, пресса, пролетарий, реакционный, социализм, утилитарный, эксплуатация, эмансипация, агитация, коллективный, конспирация, легальный, манифестация, митинг, милитаризм, парламентаризм, ренегат, санкция, социология, фракция, шовинизм, экспроприация, коммуна;
   
3. 
   термины эстетики, литературоведения, искусствоведения: # беллетристический, мемуары, типичность, фон;
   
4. 
   социально-экономические термины: # акция, бюджет, дефицит, индустрия, конкурент, концерн, кредит, рента, синдикат, трест, финансист;
   
5. 
   технические термины: # вагон, локомотив, рельс, тоннель, цистерна, шпала;
   
6. 
   предметно-бытовая лексика: # бар, бидон, бутерброд, винегрет, кафе, макинтош, одеколон, пальто, портсигар, пенсне, плед, портьера, флакон;
   
7. 
   спортивные термины: # спорт, бокс, волейбол, баскетбол, футбол, теннис, тренер, чемпион.
   

По источникам заимствования данная лексика подразделяется на:

1. 
   слова, восходящие к латинскому и греческому языкам, получившие терминологическое значение во французском языке: # агитация, доктрина, индустрия, инерция, интуиция, коммуна, компетенция, конкуренция, концепция, кооперация, манифестация, новатор, плагиат, провокация, процесс, субъект, такт;
   
2. 
   заимствования из французского языка: # аванс, апломб, афера, локомотив, меню, портсигар, флакон;
   
3. 
   заимствования из английского языка: # бокс, бульдог, вагон, вокзал, жюри, комфорт, лидер, рельс, тоннель, чемпион, бойкот, джунгли, интервью, керосин, клоун, митинг, пиджак, плед, сноб, спорт, чек;
   
4. 
   заимствования из немецкого языка: # абзац, бутерброд, гастроль, клякса, циферблат, штамп, шулер, дюны, кельнер, крах, лейтмотив.
   

Словарный состав русского литературного языка продолжает пополняться лексическими, семантическими и фразеологическими кальками.

1. 
   Среди лексических калек особенно многочисленны кальки немецких сложных слов: # взаимодействие, целесообразный, предвзятый, жизнерадостный, закономерный, здравоохранение, зубоврачебный, конькобежец.
   
2. 
   Семантические кальки – изменение значений русских слов под влиянием иноязычных, чаще всего французских, аналогов: # научно-философское значение у слов положительный и отрицательный сложилось под влиянием слов позитивный и негативный; под воздействием французской политической терминологии произошло символико-политическое осмысление слов красный, белый, левый, правый, болото; по аналогии с французским языком возникают новые переносные значения у слов гвоздь (программы), сливки (общества), ясли, утка, лев (светский).
   
3. 
   Фразеологические и синлексические кальки – буквальные переводы иноязычных фразеологизмов и синлексов: # железная дорога, задняя мысль, сестра милосердия, детский сад (франц.); медовый месяц, пробный шар, синий чулок (нем.).
   

III. Происходит внедрение в общелитературный язык научных понятий, научные термины из узкоспециальных переходят в разряд общеупотребительных.
Большое распространение приобретает общенаучная универсальная терминология: # теория, закон, курс, учение, материя, система.
М.Е. Салтыков-Щедрин активно использует философскую терминологию в беллетристических и публицистических произведениях: # бытие, абсолютная истина, материя, скептицизм, синтез, идеалист, силлогизм, эклектизм, гармония, коллизия, рефлекторство, утопия, эмпирик, индивидуум.
Широкое употребление приобретают термины из биологии, медицины, психологии: # эмбрион, дарвинизм, физиономия, анатомия, скальпель, организм, атрофия, гипертрофия.
IV. Происходят семантические изменения в давно употребляемых словах.
В семантическом развитии словарного состава наблюдаются две тенденции: (1) тенденция к терминологизации, специализации, к определенному сужению значения слова; (2) тенденция к появлению новых дополнительных значений, т.е. стремление расширить значение слова и тем самым расширить его фразеологические связи.
Суживается, например, содержание слова промышленность, которое раньше выражало определенные разнообразные понятия о производительности, предприимчивости, практическом умении и хитрости. Во второй половине XIX в. это слово связывается с представлением о крупном фабричном производстве. В слове среда появляется значение «круг людей, область предметов, понятий, социального окружения». В слове стачка появляется общественно-политическое терминологическое значение. Происходит сужение значений слов нарочитый, произвол, расправа.
Образование новых значений у слов, сопровождаемое зачастую их детерминологизацией, нередко связано с возникновением возможностей употреблять эти слова в переносном, метафорическом смысле. Расширение значений слов охватило обширные пласты научно-терминологических систем.
Развитие науки оказало огромное влияние на литературу, на склад мышления русских образованных людей того времени.
Характерное явление того периода – стремление перенести открытые в мире природы закономерности на человеческое общество, применить законы естественных наук в социологии. Новое расширенное значение получают некоторые математические термины: # площадь, показатель, расхождение, фактор, процент, прямолинейный, плюс, минус, несоизмеримый, периферия, сумма, масштаб. На основе математических терминов создается ряд фразеологических сочетаний: # привести к общему знаменателю, сделать поворот на 180 градусов, равно нулю, свести к нулю, в квадрате, в кубе, неизвестная величина, ноль внимания, катиться по наклонной плоскости, уравнение с двумя неизвестными.
Вошли в литературную речь и семантически трансформированные, переосмысленные термины и терминологические сочетания из астрономии, географии, математики, физики: # атмосфера (социальная, политическая, общественная, умственная), кругозор, зенит, массовый, механический, механизм, пертурбация, фазис, инерция, инертный, безвоздушное пространство, наклонная плоскость, точка кипения, центр тяжести, центробежная сила, сфера, в зените, в фокусе, элемент, орбита, звезда первой величины, точка опоры, удельный вес; химические термины: # ингредиент, улетучиваться, кристаллизация, разлагаться, испаряться, брожение, разложение, реакция.
На основе терминов формируются терминологические синлексы, многие из которых переходят в обороты речи – устойчивые узуализированные построения, созданные на базе словосочетаний, безóбразные в строгом смысле слова, хотя в основе большинства из них лежат тропы – слова и словосочетания с переносом значения. Обороты речи обладают не собственно художественной, но особого рода приглушенной, сдержанной смыслооформительной экспрессией как интеллектуального, так отчасти и стилистического типа, достаточной, чтобы орнаментировать собственно логическое содержание текста, в котором они употребляются.
Многие обороты речи образуются лексико-семантическим способом в результате метафорически переносного употребления синлексов терминологического характера (из области научной, технической, спортивной, военной терминологии).
Первоначально идентифицирующие единицы проходят процесс переосмысления, т.к. речевое сознание улавливает аналогию между двумя фактами действительности (например, физическим процессом и социокультурной ситуацией) и осуществляет процесс переноса понятия, а вместе с ним и слова (или синлекса) с одного факта действительности на другой. Данные единицы выполняют очень важную в речемыслительных процедурах функцию категоризации какого-то факта действительности, подведения его под какую-либо категорию (класс, род) речемышления на основании совокупности его признаков.
Научно-технические и профессиональные термины при метафорическом переосмыслении приобретают экспрессивную окрашенность вследствие новизны употребления и своеобразной смысловой двуплановости. Синлексы терминологического характера служат производящей основой, семантической базой для оборотов речи. Ослабление связи между производящим и производным приводит к возникновению омонимии. Прямое номинативное (специальное) значение данные единицы сохраняют в соответствующем контексте, например, научном, а в общелитературном языке функционируют, как правило, только в переносном значении.
Особенно широко употребляются в переносном, расширительном значении термины из различных областей биологии и медицины: # кризис (общественный, политический, экономический, промышленный), симптом, хронический, доза, микроскопический, парализовать, агония, ампутация, микроб, эпидемия, лихорадка, паразит, поветрие, акклиматизация, артерия, атрофия, борьба за существование, естественный отбор, пульс, экземпляр, выкидыш, конвульсия.
Выразительны в переносном употреблении и новых фразеологических связях термины геологии: # слой (общественный), почва, наслоение, напластование; термины литературы и искусства: # марионетка, нота, очерк, рисоваться, статист, сцена, унисон; термины финансовой и торгово-промышленной сферы: # акция, баланс, банкрот, крах, ликвидация, кредит (доверия); термины военного дела: # лагерь, маневры, перекрестный огонь; технические термины: # буксир, буфер, сойти с рельсов, тормоз.
Переносное употребление получают не только профессиональные и терминологические лексемы, но и слова более общего характера: # вопрос, движение, течение, веяние, строй, застой, подоплека, подкладка, изнанка, кликуша, лакей, проститутка, подонки, сливки.
Художественная литература обогащает русский язык словообразами, изобразительными средствами, оборотами. Крылатые и меткие слова из литературных произведений переходят в общелитературное употребление, становятся ходовыми, общеизвестными. Больше всего обогатили фразеологию русского языка М.Е. Салтыков-Щедрин и Н.А. Некрасов. Салтыкову-Щедрину принадлежит авторство таких крылатых слов, как благоглупости, чего изволите? головотяпы, мягкотелый интеллигент, недреманное око, эзоповский язык, Иудушка, административный восторг, в трех соснах заблудился; Некрасову – Как дошла ты до жизни такой? Бывали хуже времена, но не было подлей. Вот приедет барин, барин нас рассудит.
Многие выражения вошли в литературный язык из произведений других писателей: И.С. Тургенева (# природа не храм, а мастерская; дважды два – стеариновая свечка; друг Аркадий, не говори красиво; дворянское гнездо; живые мощи; лишние люди); Л.Н. Толстого (# власть тьмы); Г.И. Успенского (# тащить и не пущать, власть земли); Н.Г. Помяловского (# кисейная барышня); А.Н. Островского (# чего моя левая нога хочет); К. Пруткова (# смотри в корень, заткни фонтан).
5. 2. Изменения в орфоэпической, словообразовательной
и грамматической системах языка
Современники чувствовали быстрое изменение литературного языка.
Окончательно распадается старая система произношения. Утверждаются новые общенародные нормы произношения:
1) аканье;
2) завершается переход t^’ét → t^’ót (дольше всего ударное «е» после мягкого согласного сохранялось в словах, оканчивающихся на «-енный»);
3) значительная русификация заимствований: иностранные слова произносятся так, как они пишутся по-русски;
4) усиление влияния петербургского произношения:
а) устраняется мягкое произношение «р» перед губными и заднеязычными в случаях т.н. «второго полногласия»: # верх, сперва;
б) сочетание «чн» произносится как [чн], а не [шн]: # гречневый, подсвечник;
в) не допускается смягчение согласного перед следующим мягким согласным: # гвозди произносится как [гвозд’и], а не [гвоз’д’и];
г) не допускается твердое произношение заднеязычных согласных в словах типа великий, тихий.
Во второй половине XIX в. в основном сложились наиболее характерные черты грамматического строя современного русского литературного языка.
Главными тенденциями в области развития грамматического строя являются:
а) укрепление связи литературного языка с разговорной русской речью;
б) усложнение грамматической системы языка, идущее от развития интеллектуальных стилей научной и публицистической литературы.
Постепенно уходят в пассивный запас языка многие, ставшие архаическими, формы; устраняется дублетность; происходит отбор одного из ранее сосуществовавших вариантов.
Около двух третей из числа новых слов в русском языке, появившихся после 1830-х гг., приходится на долю русских лексических новообразований.