Microsoft Word 001-00 Титул-логотип doc

И.Е. Суриков. «Ч
УЖИЕ СРЕДИ ЧУЖИХ
»... 
63 
эллинами в любом отношении — по образу жизни и мысли, по язы-
ку и воспитанию, по самосознанию. 
Достаточно припомнить одного из таких выходцев, уже неод-
нократно упоминавшегося выше, — «отца истории» Геродота. Он 
родился и вырос в малоазийском Галикарнассе, как раз «на стыке» 
греческого и древневосточного миров. Отца будущего историка зва-
ли Ликсом — имя карийское (это, разумеется, еще не означает, что 
Ликс обязательно был карийцем). В галикарнасском полисе благода-
ря поддерживавшейся много веков традиции брачных связей между 
представителями двух живущих вместе народов (карийцы составля-
ли население одного из районов Галикарнасса — Салмакиды
51
) сло-
жилась своеобразная греко-карийская среда. Но таковой она была 
только, если можно так выразиться, «по крови», отнюдь не по куль-
туре. Геродот получил чисто греческое имя, равно как и его брат 
Феодор. Имя дяди Геродота — Паниасид — было, правда, карий-
ским, но сам этот дядя являлся одним из крупнейших греческих эпи-
ческих поэтов, равно как племянник — одним из крупнейших грече-
ских историков. К тому же собственному сыну Паниасид дал опять-
таки греческое имя Формион
52
. 
Создается впечатление — и, насколько можно судить, оно вер-
но, — что в греческом мире женщины воспринимались как обладаю-
щие фактически «нулевой» этнополитической идентичностью» (или 
близко к тому)
53
и, соответственно, полностью перенимающие иден-
тичность мужчин. Женщина из «варваров» совершенно без проблем 
включается в греческий этнополитический коллектив, становится 
«эллинкой». При этом мужчине-«варвару», напротив, «стать элли-
ном» было весьма сложно (хотя и возможно); для этого он должен 
был полностью сменить идентичность (нередко вплоть до смены име-
ни). Женщине же в этом отношении менять было просто нечего, по-
скольку, повторим и подчеркнем, ее идентичность была «нулевой». 
* * *
Некоторая нюансировка гендерного аспекта рассматриваемой 
проблематики увела нас достаточно далеко от основной нити изло-
51
См. схему античного Галикарнасса с указанием местоположения 
Салмакиды: Cook J.M. 1962, 151. 
52
См. наши выкладки в связи с этой семьей: Суриков И.Е. 2010б. 
53
Подробнее см.: Суриков И.Е. 2009, 7 слл. 

---

М
ОДУС ПОГРАНИЧЬЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ И ВАРВАРСТВА
64 
жения, к которой мы теперь и возвращаемся, постепенно приближа-
ясь уже к подведению итогов. Хотелось бы «под занавес» упомянуть 
о таком немаловажном моменте, как территориальная специфика 
греко-варварского взаимодействия в период колонизации. 
Мы уже говорили в начале статьи о такой черте этого феноме-
на, как крупномасштабность — и с точки зрения обширности, диапа-
зона и разнообразия тех регионов, в которых происходил контакт, и 
с точки зрения типологического разнообразия тех «варваров», с ко-
торыми приходилось сталкиваться. А теперь укажем еще вот на что: 
древнегреческую колонизационную модель в целом (для доэллини-
стического времени) мы охарактеризовали бы как кромочную. Элли-
ны-колонисты воистину обосновывались на самой кромке беспре-
дельных варварских пространств; европейский Барбарикум в 
результате оказался украшен по своему «южному подбрюшью» 
(средиземноморскому и черноморскому) этакой пестрой каймой 
греческих городов (просим прощения за невольную метафору). 
Вглубь материка греки не забирались (то есть совершали, ко-
нечно, туда поездки торгового и иного характера, но на постоянное 
жительство не переселялись). Да и не только вглубь материка! Даже 
Сицилия — хоть и большой, но остров — точно так же была лишь 
«обшита эллинской каймой» по побережьям, а в ее центральной час-
ти обитали одни варварские племена (сикулы, сиканы и др.). 
Это интереснейшее явление, «кромочное существование», в 
полной мере заслуживает отдельного, специального разговора. И мы 
к нему обязательно вернемся и поразмышляем, продолжая данную 
статью, о протяженнейшем «греческом фронтире». 
А пока, завершая, отметим: итак, мир эллинских колоний и ко-
лонистов был, в сущности, миром «чужих на чужой земле». На ос-
ваиваемые территории прибывали люди, ставшие чужаками на своей 
старой родине и сталкивающиеся с чужаками на своей новой родине. 
Это был, так сказать, контакт «чужих» с «чужими», который в раз-
ных регионах приобретал неодинаковый характер, имел различные 
потенции — от прямой истребительной вражды и вплоть даже до 
метисации, — и, во всяком случае, порождал широкий спектр новых 
цивилизационных смыслов. Лишь какие-то из них, да и то бегло, нам 
удалось затронуть в рамках этой работы. 

---