Местоимение в грамматической системе русского языка

Городничий. Да как же вы осмелились распечатать письмо такой уполномоченной особы?²
Почтмейстер. В том-то и штука, что он не уполномоченный и не особа! (с. 133).
Взаимосвязь в этой паре реплик прежде всего в том и состоит, что ключевые, опорные понятия одной отрицаются и опровергаются другой.
Отсутствие связи между репликами, «разговор глухих» или «разговор на разных языках» – приём, который широко используется Гоголем как в художественной прозе, так и в драматургии. Городничий, испуганный письмом своего приятеля Чмыхова, в каждой очередной реплике Хлестакова подозревает подвох. В свою очередь, струсивший Хлестаков, когда у дверей вертится ручка, бледнеет и съеживается. Оба собеседника «сначала в испуге смотрят несколько минут один на другого, выпучив глаза» (с. 54), а потом оба поочередно робеют, храбрятся и заикаются от страха. Поэтому и диалог между Хлестаковым и Городничим – разговор в двух плоскостях, почти параллельных друг другу.
В развёрнутой реплике как образно-речевом целом обычно лексические и фразеологические средства выразительности поддерживаются и усиливаются еще и эстетическим использованием грамматической формы слова.
Возьмем для анализа одну реплику Городничего в сцене с купцами: «Что, голубчики, как поживаете? Как товар идет вам? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувайлы мирские! Жаловаться? Что, много взяли? Вот, думают, так в тюрьму его и засадят! ... Знаете ли вы, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что...» (с. 124). Прежде всего, бросается в глаза изменение эмоциональной тональности: притворно-ласковая, искусственно-вежливая окраска начальной части и брань в последующей части.
Здесь Городничий выступает как бы свидетелем со стороны, поэтому и о купцах о себе говорит в третьем лице.
Таким образом, просторечная и бранная лексика не составляет главного содержания реплики, она только образует тот характерологический фон, на котором явственней выступают все другие средства речевой изобразительности.
По мнению Л.И. Ерёминой, слова, вроде «архиплуты, протобестии», являются амбивалентными образованиями. Греческая приставка архи-, выражающая главенство, – обычная составная часть сложных слов, обозначающих «столпов церкви» (архиепископ, архимандрит). То же самое можно сказать и о другой модели: прото-греческого происхождения (от protos – первый), входит в состав сложных слов со значением «первоначальный, первичный» или «высший, старший, главный». Именно второй ряд, объединяющий высших деятелей православной церкви (архиепископ, архимандрит, протопоп, протоиерей), стал той моделью, по которой образованы архиплуты и протобестии¹.
Таким образом, межтекстовые и внетекстовые ассоциативные связи становятся средством карнавализации реплики персонажа. Архиплуты и протобестии ситуативно воскрешают и профанируют в сознании читателя тематическое поле диаметрально противопоставленного высокого словесного ряда.
Характерологическая основа реплики может складываться из нескольких составляющих. В их числе возможно наложение на привычную речевую стихию элементов нового социально-речевого слоя. Именно так построен речевой портрет Осипа.
Городское просторечие как след столичной жизни окрашивает его речь. Лакей Хлестакова уже в первом своем монологе, когда он лежит на барской постели и рассуждает о приятностях столичной жизни, употребляет слова и обороты, далекие от деревенского просторечия. Тут есть и «кеятры», гулять «по прошпекту», разговаривать «все на тонкой деликатности». Основной слой реплик Осипа – разговорное просторечие: «чёрт побери, есть так хочется и в животе трескотня такая, как будто целый полк затрубил в трубы» (с. 46).
Таким образом, в качестве речевой краски в составе речевого портрета персонажа мы находим формы из самых разных социально-речевых слоев русской речи. Н.В. Гоголь был мастером «живого диалога», он умел соединить высокохудожественный язык своей комедии с устной бытовой речью.

2.3 Семантика и стилистические функции местоимений в комедии

В художественной речи местоимения употребляются так же часто, как и в разговорной. Обычно объясняется такая частотность употребления экстралингвистическими факторами: содержание, конкретность повествования, стремление писателей избежать повторений. В то же время следует подчеркнуть, что литераторы ищут в местоимениях своеобразные источники речевой экспрессии, обращение к ним нередко продиктовано эстетическими мотивами, что вызывает особый стилистический интерес.

Лексическое значение местоимения – основа выразительности любого слова – определяется контекстом; другие его стилистические качества довольно четки вне контекста.
Рассмотрим местоимения, употребляемые в комедии Н.В.Гоголя «Ревизор». Предметом нашего внимания являются только склоняемые слова с указательной семантикой, что соответствует традиционному подходу к местоимениям.
В тексте произведения встречаются все лексико-грамматические разряды местоимений, но количественно они представлены по-разному: 1) личные: 293 примера; 2) указательные: 104 примера; 3) определительные: 83 примера; 4) притяжательные: 56 примеров; 5) неопределенные: 34 примера; 6) вопросительные: 34 примера; 7) относительные: 16 примеров; 8) отрицательные: 16 примеров; 9) возвратные: 4 примера.

2.3.1. Личные местоимения

Как видим, наиболее часто употребляются личные местоимения. Личные местоимения, обнаруживая личность говорящего и собеседника, вносят субъективный элемент в высказывание.

Они стилистически ограничены – в деловых стилях не употребляются, так как речь с этими местоимениями экспрессивна и противопоставляется речи интеллектуальной, излагающей только логическое содержание, не обнаруживающей личного начала.
Личное местоимение 1-го и 2-го лица определяет экспрессивный характер всего высказывания, его принадлежность по преимуществу к устной речи и ведет за собой другие языковые средства этой же стилистической структуры.
Разряд личных местоимений более всего представлен в речи Хлестакова и Городничего.
Навязчивое повторение местоимения Я создает неблагоприятное впечатление, оно отражает нескромность говорящего, его стремление подчеркнуть свой вес, свое влияние.
Это в полной мере относится к Хлестакову, его речи. Следует отметить, что возрастает частота употребления местоимения Я в речи Хлестакова после того, как он понимает, что опасность миновала, что Городничий не собирается сажать его в тюрьму, а, напротив, оказывает содействие, внимание – вот тогда Хлестаков начинает храбриться, пытаясь выставить мнимые заслуги, поступки за свои, пытаясь придать себе вес в обществе. Например: Хлестаков. Мне очень нравится ваша откровенность и радушие, и я бы, признаюсь, больше и не требовал, как только оказывай мне преданность и уваженье, уваженье и преданность (с. 62).
Наиболее яркий пример «яканья» Хлестакова представлен в сцене его вранья о жизни в Петербурге, мнимом служении в департаменте: