Мамаша Кураж и ее дети

Полковой священник. По-моему, она не воображает.
Мамаша Кураж. Еще как воображает! Пускай лучше будет незаметна, как камень в Даларне, где одни камни, и пусть люди говорят: «Этой убогой не видно, не слышно». Зато с ней ничего не случится. (Швейцеркасу.) Не трогай шкатулку, слышишь? И следи за своей сестрой, за ней нужно следить. Вы меня совсем в гроб загоните. Лучше стадо блох пасти, чем с вами возиться. (Уходит с полковым священником.)
Катрин убирает посуду.
Швейцеркас. Скоро уже нельзя будет сидеть на солнце в одной рубашке.
Катрин указывает на дерево.
Да, листья уже желтые.
Катрин жестами спрашивает его, не хочет ли он выпить.
Нет, я не хочу пить. Я думаю.
Пауза.
Она говорит, что потеряла сон. Надо бы мне все-таки убрать шкатулку, я нашел для нее тайник. Налей-ка мне, пожалуй, стаканчик.
Катрин уходит за фургон.
Я спрячу ее в кротовую нору у реки, а потом я ее возьму оттуда. Может быть, уже сегодня ночью, к утру поближе, я ее оттуда возьму и доставлю в полк. За три дня им далеко не убежать. Господин фельдфебель вытаращит глаза от изумления. «Ты меня приятно удивил, Швейцеркас, — вот что он скажет. — Я доверил тебе кассу, и ты ее возвращаешь».
Выйдя из-за фургона с наполненным стаканом, Катрин видит перед собой двух мужчин. Один из них в мундире фельдфебеля. Другой учтиво размахивает перед ней шляпой. На одном глазу у него повязка.
Человек с повязкой. Здравствуйте, милая барышня! Не видали ли вы здесь парня из ставки Второго Финляндского?
Перепуганная Катрин бежит к просцениуму, расплескав водку. Заметив Швейцеркаса, незнакомцы переглядываются и удаляются.
Швейцеркас (выйдя из раздумья). Половину ты расплескала. Что ты кривляешься? Глаз ушибла, что ли? Не понимаю я тебя. Мне нужно уйти, так я решил, это самое лучшее. (Он встает. Катрин всячески старается предупредить его об опасности. Он отмахивается от нее.) Хотел бы я знать, что у тебя на уме. Конечно, на уме у тебя только добро, бедняжка, да вот сказать ты не можешь. Ничего, что ты расплескала водку, выпью еще не один стаканчик, на этом свет клином не сошелся. (Достает из фургона шкатулку и прячет ее за пазуху.) Я сейчас вернусь. Нет, ты меня не задерживай, а то я рассержусь. Конечно, на уме у тебя только добро. Если бы ты могла говорить…