Литература по вопросу в соответствии с программой курса истории русской литературы XIX века в университетах. Учебное пособие предназначено для студентов-филологов

Повесть «Метель», 1830. Марья Гавриловна Р. – героиня повести, сюжет которой (равно как 
«Барышни-крестьянки») рассказан Белкину девицей К.И.Т. Марья Гавриловна – «стройная, бледная и 
семнадцатилетняя» дочь добрейшего помещика Гаврилы Гавриловича Р. из села Ненарадова, имеет 
романтическое воображение, т.е. она мыслит литературными формулами, воспринимает жизнь как 
романную фабулу. Мир провинциальной читательницы французских романов и только что 
появившихся русских баллад раскрывается перед читателем. Естественно поэтому, что в конце 1811 
года («в эпоху, нам достопамятную») в Марью Гавриловну влюбляется бедный армейский 
прапорщик, не принадлежащий к гвардейской элите. Родители против встреч Марьи Гавриловны с 
молодым офицером. Планируется тайное венчание, после которого, как полагается, последует 
сначала кульминация – родительский гнев, а затем развязка – прощение и призыв: «Дети! Придите в 
наши объятия!» Все обставлено соответственным образом: написаны письма подруге и родителям, 
запечатаны тульской печаткой («два пылающие сердца с приличной надписью»); накануне ночью 
героиню преследуют во сне балладные видения. И вдруг наутро после побега читатель обнаруживает 
Марью Гавриловну дома, в ее собственной постели, только несколько бледную. На следующий день 
она занемогает. Инсценировка «романа» в жизни не удалась. Вполне балладная метель, сбившая с 
пути жениха Владимира, как некая стихия Провидения, вторглась в задуманный ими «сюжет». 
«Живая жизнь» предложила развязку настолько литературную, настолько прихотливую, что в 
«настоящем романе» она показалась бы надуманной, неправдоподобной. Пережив известие о смерти 
Владимира от ранения на поле Бородина, а затем и смерть отца, Марья Гавриловна переезжает в 
другое наследное имение, становится богатой невестой, но отвергает всех женихов, как Пенелопа, 
ждущая своего Одиссея. По законам новеллы все разъясняется только в финале. Близ поместья 
Марьи Гавриловны в 1815 году поселяется раненый гусарский полковник Бурмин «с Георгием в 
петлице и с интересной бледностию».Романтическое сердце Марьи Гавриловны не выдерживает, но 
романтическое сознание продолжает работать в заданном направлении. Она ведет дело к 
решительному объяснению, не ради возможного брака, а вопреки ему. Марья Гавриловна вновь 
заготовила красивую развязку, конечно, тоже романтическую. Однако напрасно она воображает себя 
героиней романа (пруд, ива, белое платье, обязательная книга в руках, гусар), напрасно припоминает 
первое письмо из романа Ж.Ж.Руссо «Юлия, или Новая Элоиза», чьим платоническим другом после 
ее свадьбы стал прежний возлюбленный Сен-Пре. В момент объяснения оказывается, что Бурмин и 
есть тот самый «незваный жених», которого балладная «ужасная метель» в начале зимы 1812 года 
случайно занесла в жадринскую церковь и с которым Марья Гавриловна была по ошибке обвенчана 
той страшной ночью. В 1815 году они не узнали друг друга, так как виделись лишь одно мгновение 
(подняв глаза на человека, ставшего ей мужем, Марья Гавриловна тотчас пала в обморок, а Бурмин 
уехал). Вновь развязка, которую предлагает героям таинственный ход жизни, рушит все их замыслы 
и вновь оказывается куда более литературной («романической»), чем может себе позволить 
«правдоподобная» литература. А Марья Гавриловна превращается в героиню истории, которую не 
могла бы и выдумать.
Повесть «Гробовщик», 1830. Историю о московском гробовщике Адрияне Прохорове 
Белкину рассказал приказчик Б.В. Мировая литература «представляла гробокопателей людьми 
веселыми и шутливыми»: в романе В.Скотта «Ламмермурская невеста» и в трагедии Шекспира 
«Гамлет». Нрав пушкинского гробовщика «совершенно соответствовал мрачному его ремеслу»: 
сердце его не радуется, хотя только что осуществилась мечта его жизни – семейство (он, жена, две 
дочери) переезжает с Басманной в собственный желтый домик на Никитскую. Да и как радоваться, 
если героя занимает поистине гамлетовский вопрос: быть или не быть купчихе Трюхиной, «которая 
уже около года находилась при смерти»? И если не быть, то пошлют ли за ним с Разгуляя: желанный 
домик расположен слишком далеко. Вместо гробовщика весел автор; он оттеняет молчаливую 

---

90
угрюмость Адрияна Прохорова насмешливыми описаниями (вывески с «дородным Амуром с 
опрокинутым факелом в руке» и проч.) И сразу изъясняет характер Адрияна: тот разучился 
радоваться жизни не потому, что ежедневно соприкасается со смертью, а потому, что смерть, как и 
саму жизнь, свел к выгоде и невыгоде, дождь для него не дождь, а источник разорения, человек для 
него не человек, а потенциальный клиент. Грех не «испытать» такого героя, не «припугнуть» его 
готическими литературными ужасами. Собственно, иронический сюжет новеллы рождается из игры 
слов. Новоселье может означать и переезд на новое место жительства, и метафорически – похороны. 
Этого мало. Переехавший Адриян Прохоров тут же попадает на Серебряную свадьбу к новому соседу 
– сапожнику Готлибу Шульцу. «Один из гостей, толстый будочник» предлагает тост «за здоровье тех, 
на которых мы работаем…», будочник Юрко, под общий смех, кричит гробовщику: «Что же, пей, 
батюшка, за здоровье своих мертвецов». Пьяный Прохоров, осердясь, соединяет метафору новоселья 
с оксюмороном «здоровье мертвецов» – и приглашает «мертвецов православных» на новоселье. 
Внезапно слово оборачивается полуявью: ночью Адрияна будят и радуют известием о смерти богатой 
купчихи Трюхиной. Адриян Прохоров, устроив ее посмертные дела, возвращается домой, где застает 
гостей. «Мертвецы православные» являются на зов, чтобы напомнить Адрияну о его 
«профессиональных прегрешениях». Среди гостей – отставной сержант гвардии Петр Петрович 
Курилкин, которому в 1799 году Адриян Прохоров продал первый свой гроб, сосновый за дубовый. В 
образе Курилкина как бы является из подсознания Адрияна Прохорова его «оттесненная совесть». 
Сцена, пародирующая роман ужасов, переходит в сцену, написанную в духе «мещанской идиллии», 
что уже предопределено самим образом «маленького желтого домика». Проснувшийся Адриян 
Прохоров видит солнечный свет, сияющий самовар, узнает, что все случившееся с ним было сном, и 
вдруг обнаруживает в себе способность радоваться. И тому, что купчиха Трюхина жива (ибо если она 
мертва, значит, сон был явью; если же сон был явью – Адриян Прохоров и впредь не защищен от 
возможных свиданий со своими «клиентами»), и главное тому, что день хороший, что он живет, что 
может попить чаю с дочерьми, которых он прежде лишь ругал. Социальная, «профессиональная» 
пелена как бы спадает с его глаз, он снова становится «обычным» человеком, погруженным в поток 
живой жизни. А значит, его литературная родословная восстанавливается, он встает в один ряд с 
гробовщиками В.Скотта и У.Шекспира.