Лекции по общей психологии спб.: Питер, 006. 320 с. A. P. Лурия лекции по общей

художественного 
текста, хотя возникающие при этом трудности 
носят иной характер. 
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || [e-mail] || Icq# 75088656
297 of 322
Лурия, А. Р.= Лекции по общей психологии — СПб.: Питер, 2006. — 320 с.
297

---

296 
Именно здесь понимание является не просто декодированием значения 
отдельных фраз или всего контекста, а сложным путем от 
развернутого внешнего 
текста к его внутреннему смыслу.
Каждый художественный текст скрывает известный 
подтекст, 
который 
выражает 
смысл 
данного произведения (или отрывка) или отдельных действующих 
лиц, которые читающий должен вывести из описания поступков, и, наконец, 
отношение 
автора к излагаемому повествованию, событиям и поступкам. Отсюда 
вытекает, что задача, стоящая перед читающим художественное произведение, 
заключается вовсе не в том, чтобы усвоить повествование, которое это произведение 
дает, но в том, чтобы выявить подтекст, понять смысл, уяснить мотивы 
действующих лиц и отношение автора к излагаемым событиям. 
Работа по раскрытию смысла художественного произведения отнюдь не 
является простой, и можно с уверенностью сказать, что глубина раскрытия 
внутреннего смысла разными людьми, читающими художественный текст, 
глубоко отлична от понимания простого повествовательного и описательного 
(а может быть, даже и научного, объяснительного) текста. Отличие от 
декодирования научного текста заключается здесь в том, что целью 
понимания текста является выявление сложных логических связей, 
составляющих общую мысль научного текста, а не раскрытие внутреннего, 
не выраженного прямо в тексте смысла или подтекста, который есть в 
каждом художественном произведении.
Психологическая структура художественного текста уже проявляется в 
пословицах 
и 
баснях. 
В пословицах «не все то золото, что блестит» или «не 
красна изба углами, а красна пирогами» вовсе не говорится о ценности 
золота или об оценке избы. В этих пословицах речь идет о качествах 
человека, о путях его правильной оценки, и буквальное понимание 
пословиц, не переходящее к их внутреннему смыслу, означает их 
непонимание. То же можно сказать и о баснях, смысл которых не 
заключается в рассказе о каком-нибудь эпизоде из жизни животных, а в 
раскрытии тех отношений, которые составляют смысл морального значения. 
В данных случаях перенос или метафора являются основным признаком этой 
формы художественного произведения, а переход от внешнего содержания к 
внутреннему смыслу — основным требованием, предъявляемым к их 
пониманию.
Так же отчетливо эта структура выступает и в других формах 
художественных произведений.
В рассказе Воронковой «Девочка из города» описывается случай, когда дети, 
которые пошли купаться в реке, предупреждали девочку, чтобы она не 
плыла на лодке вниз по реке, потому что там находится плотина и лодка 
может перевернуться. Когда же девочка, не послушавшаяся их советов, не 
возвратилась, дети пошли искать ее вниз по реке и за плотиной увидели 
плавающую на воде красную шапочку. Внешнее содержание рассказа 
сводится к описанию события, наиболее существенный эпизод которого 
вообще не отражен в тексте. Однако строка «и они увидели на воде красную 
шапочку» имеет вполне определенный смысл, выражая в этом маленьком 
факте указание на трагическое событие. Естественно, что простая передача 
внешнего сюжета ни в какой степени не говорит о 
понимании 
рассказа и что 
подлинное декодирование смысла проявляется в переходе к не 
сформулированному в рассказе подтексту.
В приведенном рассказе задача читающего заключается в том, чтобы 
проникнуть в то событие, которое только косвенным путем отражается во 
внешнем тексте. В другом
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || [e-mail] || Icq# 75088656
298 of 322
Лурия, А. Р.= Лекции по общей психологии — СПб.: Питер, 2006. — 320 с.
298

---

297 
рассказе задача понимания текста еще более сложна и заключается в том, 
чтобы от внешнего события перейти к раскрытию глубоких мотивов и 
отношений. 
В рассказе «Чужая девочка» говорится о том, как женщина удочерила 
девочку, которая долгое время не могла привыкнуть к новой семье и очень 
сдержанно принимала теплое отношение приемной матери. Но однажды 
весной, когда расцвели подснежники, она набрала букет и, отдавая его 
приютившей ее женщине, сказала: «Это тебе... мама». В этом случае одно 
слово в фразе «это тебе... мама» означает глубокое изменение в 
эмоциональной жизни девочки, впервые признавшей чужую женщину 
матерью, и читающий, который ограничился усвоением внешнего сюжета и не 
сделал психологического вывода, конечно, не может считаться понявшим 
этот рассказ. 
Еще более отчетливо выступает подобное сложное соотношение внешнего 
содержания 
с 
внутренним 
смыслом 
в 
больших 
художественных 
произведениях, и известная реплика в «Горе от ума» — «Уж утро» вовсе не 
означает простого констатирования времени суток, а указывает на бессонную 
ночь, так же как и реплика Чацкого «Карету мне, карету!» имеет глубокий 
внутренний смысл разрыва героя с враждебным ему обществом. 
Вся работа режиссера с актером, столь глубоко описанная К. С. 
Станиславским, может служить развернутым примером тех переходов от 
внешнего содержания к внутренним смыслам и мотивам, которые составляют 
существо подлинного «прозрения текста», вскрывающего его внутренний 
смысл. 
Если грамматические коды языка, о которых мы говорили, являются системой 
средств, позволяющих выразить любые логические отношения, и могут быть с 
успехом использованы при декодировании текста, то художественный текст 
почти не имеет опор, которые обеспечивали бы подобную работу по 
декодированию скрытого за ним смысла. Исключение составляют лишь 
средства