Книга символическая, чем и отличается от «Дневника Мага»

* * *
Оазис был освещен только луной. Сантьяго до его шатра было ходу минут двадцать, и он
зашагал к себе.
Недавние слова вождя напугали его. Он проник в Душу Мира, и ценой за то, чтобы
поверить в это, могла быть его жизнь. Не слишком ли дорого? Но он сам решился на такие
ставки, когда продал своих овец, чтобы следовать Своей Стезей. А, как говорил погонщик, двум
смертям не бывать… Не все ли равно: завтра это произойдет или в любой другой день? Всякий
день годится, чтобы быть прожитым или стать последним. Все зависит от слова «Мактуб».
Сантьяго шел молча. Он не раскаивался и ни о чем не жалел. Если завтра он умрет, значит
Бог не хочет изменять будущее. Но он умрет, уже успев одолеть пролив, поработать в лавке,
пересечь пустыню, узнать ее безмолвие и глаза Фатимы. Ни один день его с тех самых пор, как
он ушел из дому, не пропал впустую. И если завтра глаза его закроются навеки, то они все же
успели увидеть много больше, чем глаза других пастухов. Сантьяго гордился этим.
Внезапно он услышал грохот, и шквальным порывом неведомого ветра его швырнуло
наземь. Облако пыли закрыло луну. Перед собой юноша увидел огромного белого коня — он
поднялся на дыбы и оглушительно ржал.
Когда пыль немного осела, Сантьяго обуял никогда еще доселе не испытанный ужас. На
белом коне сидел всадник в тюрбане — весь в черном, с соколом на левом плече. Лицо его было
закрыто так, что видны были только глаза. Если бы не исполинский рост, он походил бы на
одного из тех бедуинов, которые встречали караван и рассказывали путникам, что делается в
пустыне.
Лунный свет заиграл на изогнутом клинке — это всадник выхватил саблю, притороченную
к седлу. Громовым голосом, которому, казалось, отозвались гулким эхом все пятьдесят тысяч
пальм оазиса Эль-Фаюм, он вскричал:
— Кто осмелился узреть смысл в полете ястребов?
— Я, — ответил Сантьяго.
В эту минуту всадник показался ему необыкновенно похожим на изображение Святого
Иакова, Победителя Мавров, верхом на белом коне, топчущем копытами неверных. В точности
такой — только здесь все было наоборот.
— Я, — повторил он и опустил голову, готовясь принять разящий удар. — Много жизней
будет спасено, ибо вы не приняли в расчет Душу Мира.
Но клинок отчего-то опускался медленно, покуда острие его не коснулось лба юноши.
Выступила капелька крови.
Всадник был неподвижен. Сантьяго тоже замер. Он даже и не пробовал спастись бегством.
Где-то в самой глубине его существа разливалась странная радость: он умрет во имя Своей

---

Стези. И за Фатиму. Стало быть, знаки не обманули. Вот перед ним Враг, а потому смерть не
страшит его, ибо Душа Мира существует и через мгновение он станет ее частью. А завтра та же
участь постигнет и Врага.
Всадник между тем все не наносил удар.
— Зачем ты это сделал?
— Я всего лишь услышал и понял то, что поведали мне ястребы. Они хотели спасти оазис.
Его защитники перебьют вас — их больше.
Острие по-прежнему лишь касалось его лба.
— Кто ты такой, что вмешиваешься в предначертания Аллаха?
— Аллах сотворил не только войско, но и птиц. Аллах открыл мне их язык. Все на свете
написано одной рукой, — ответил юноша, припомнив слова погонщика.
Всадник наконец отвел саблю. Сантьяго перевел дух.
— Поосторожней с предсказаниями, — сказал всадник. — Никто не избегнет того, что
предначертано.
— Я видел войско. Я не знаю, чем кончится сражение.
Всаднику понравился такой ответ, но он медлил спрятать саблю в ножны.
— А что здесь делает чужеземец?
— Я ищу Свою Стезю. Но тебе не понять, что это такое.
Всадник вложил саблю в ножны. Сокол у него на плече издал пронзительный крик.
Напряжение, владевшее Сантьяго, стало ослабевать.
— Я хотел испытать твою отвагу. Ничего нет важнее для тех, кто ищет Язык Мира.
Юноша удивился. Всадник рассуждал о вещах, в которых мало кто смыслил.
— Кроме того, нельзя расслабляться ни на миг, даже когда одолел долгий путь, —
продолжал тот. — И нужно любить пустыню, доверять же ей полностью нельзя. Ибо пустыня —
это испытание для человека: стоит отвлечься хоть на миг — и ты погиб.
Его слова напомнили Сантьяго старого Мелхиседека.
— Если к тому времени, когда придут воины, голова у тебя еще останется на плечах,
разыщи меня, — сказал всадник.
В руке, которая совсем недавно сжимала рукоять сабли, теперь появилась плеть. Конь
рванулся, снова взметнув тучу пыли из-под копыт.
— Где ты живешь? — крикнул Сантьяго вслед.
Всадник на скаку ткнул плетью в сторону юга.
Так юноша повстречал Алхимика.