Книга II. Муад-диб

а как же все это стыкуется с личными
планами Хайвата?
Хайват, поняв, что его отпускают, встал и вышел из комнаты с красными стенами. И, пока
шел, никак не мог отделаться от тревожных ощущений, охватывавших его всякий раз, как он
начинал просчитывать связанные с Аракисом варианты. Его беспокоил новый религиозный
вождь, про которого его предупреждал скрывающийся у контрабандистов Джерни Халлек, этот
Муад-Диб.
Возможно, мне не следовало советовать барону позволить новой религии расцветать
всюду, где ей вздумается, даже среди народов долин, 
говорил он себе 
Ведь всем известно, что с
ростом угнетения религия расцветает. 
Он вспомнил донесения Халлека о военной тактике
вольнаибов. Она чем-то неуловимо напоминала тактику самого Халлека… и Айдахо… и даже
Хайвата.
Может быть, Айдахо удалось уцелеть? 
спрашивал он себя.
Но это был глупый вопрос. Он даже не допускал мысли, чтобы Айдахо или Поль могли
остаться в живых. Он знал — барон убежден, что все Атрейдсы мертвы. Его орудием была бен-
джессеритка, этого барон не скрывал. А это могло значить только одно — что всем им конец,
даже ее собственному сыну.
Какую же лютую ненависть должна была она питать к Атрейдсам, 
думал он. 
Что-то
вроде той, какую я питаю к барону. Будет ли мой удар таким же окончательным и решающим,
как ее?

---

~ ~ ~ 
Во всякой вещи есть некий элемент, являющийся частицей нашей
Вселенной. Ему свойственны симметрия, изящество, элегантность —
все те качества, которые всегда пленяют истинного художника. Вы
найдете это в смене времен года, в том, как змеится песок по гребню
дюны, как растопырены веточки креозотового куста, в форме его
листьев. Мы стараемся подражать этому образцу в нашей жизни и в
устройстве нашего общества, отыскиваем его ритмы в наших танцах,
ищем в нем покой и утешение. Тем не менее нельзя не замечать
опасности, таящейся в стремлении к бесконечному совершенству. Ведь
очевидно, что бесконечное совершенство должно во всем опираться
само на себя. А поэтому все, стремящееся к подобному совершенству,
стремится навстречу собственной смерти.
Принцесса Ирулан, «Избранные высказывания Муад-Диба».
Поль-Муад-Диб помнил, что ужин был обильно насыщен пряностями. Это воспоминание
прочно застряло в мозгу, ибо оно было опорной точкой, исходя из которой он мог заключить,
что все, переживаемое им сейчас, всего лишь видение.
Я — 
театр, где разыгрываются самые разные сюжеты, 
говорил он себе. 
Я принесен в
жертву собственным провидческим способностям, мировому человеческому разуму и своему
ужасному предназначению.
Его не покидал страх, что однажды он не сумеет совладать с этим и потеряет свое место во
времени, и тогда настоящее, прошлое и будущее перемешаются без всякого различия между
ними. Им овладела провидческая усталость. Он знал, что устал от необходимости всегда
держать в памяти будущее, тогда как память по самой своей сути каждое мгновение неразрывно
связана с прошлым.
Еду приготовила мне Чейни, 
сказал он себе.
Но Чейни была далеко на юге — в холодных краях с жарким солнцем — надежно укрыта в
одном из новых сичей, там она в безопасности вместе с их сыном Лето Вторым.
Или это еще только должно произойти?
Нет, убежденно думал он, потому что его сестра Странная Аля отправилась вместе с его
матерью и Чейни в дальний, длиной двадцать бил, путь на юг в паланкине Преподобной
Матери, установленном на спине дикого творила.
Он отогнал беспокойную мысль об опасности путешествия на гигантском черве и спросил
себя: