Исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации перевод с английского под редакцией м. О. Косвева

ее была чувственность, и только чувственная любовь признавалась между мужем и женой (стр. 473);

• 
  Афинах, авероятно и в других греческих государствах, высшей целью брака считалось деторо­ ждение, при чем выбор вевесты редко основывался на предварительном нля сколько-нибудь близком знакомстве и больше внимания уделялось положению семьи девушки и размеру ее приданого, чем ее личным качествам; подобные браки не могли вести к настоящей привязанности, почему в супру­
  

жеских отношениях часто господствовала холодность, равнодушие и недовольство (стр. 477); муж

• 
  жена обедали вместе, если только с хозяином не обедали другие мужчины, ибо ни одна женщина, если она не желала прослыть куртизанкой, не подумала бы даже в своем собственном доме принять участие в симпосии мужчин или присутствовать, когда муж случайно приводил домой к обеду друга (стр. 490); кругом ведения жены было заведывание всем домохозяйством и воспитание детей, мальчи­
  
• 
  о в — до отдачи к учителю, а девочек — до их замужества; неверность жены судилась чрезвычайно сурово; хотя, казалось бы, при таком строгом затворничестве женщины были лишены возможности измены, они все же очень часто находили способы обманывать своих мужей; закон весьма не­ равномерно распределял обязанность целомудрия между супругами, ибо тогда как муж требовал вт жены строжайшей верности и сурово накаэызал всякое ее нарушение, он сам себе позволял иметь связи с гетерами, каковое поведение, хотя прямо и не одобрялось, все же не вызывало определенного запрета и менее всего считалось нарушением супружеских прав (стр. 494).
  

—281—

сти. Греки, как показывают их брачные обычаи, не знали еще вообще этой страсти, хотя, конечно, бывало не мало исключений. Физические достоинства были, по представлению греков, мерилом всех положительных качеств, которые ^огли быть присущи женскому полу. Поэтому брак основывался не на чувстве, а на необходимости и обязанности. Точно такими же соображениями руково­ дились ирокезы и ацтеки; действительно, такие брачные отношения возникли s условиях варварства и отражают предшествующее варварское состояние пред­ ков греческих племен. Странным кажется, что эти предки вполне отвечали гре­ ческому идеалу семьи в расцвете греческой цивилизации. Накопление собствен­ ности и желание передать ее детям было в действительности фактором возник­ новения моногамии, имевшей целью обеспечить законных наследников и огра­ ничить их число подлинными потомками брачной пары. Отцовство начало ста­ новиться достоверным при синдиасмической семье, от которой, очевидно, про­ изошла греческая форма семьи, но она все-таки не давала еще должной степени этой достоверности в виду того, что еще в известной мере сохранялись преж­ ние jura conjugalia. Этим объясняется новый порядок, появившийся на высшей ступени варварства, а именно затворничество женщин. Соображения по этому поводу сводятся к тому, что в ту эпоху должна была существовать необходи­ мость в затворничестве женщин, и эта необходимость, повидимому, была столь настоятельна, что вся домашняя жизнь цивилизованных греков представляла собой в действительности систему заточения и угнетения женщин. Хотя при­ веденные подробности относятся преимущественно к семье зажиточных клас­ сов, дух, которым они проникнуты, был, без сомнения, всеобщим.

Обращаясь теперь к римской семье, мы найдем, что хотя положение здесь женщин было более благоприятным, она находилась в таком же подчинении.

Как и в Афинах, женщина пользовалась в Риме уважением, но в римской семье она имела больше влияния и авторитета. Как mater familias она была госпожей в семье. Она свободно и без ограничений со стороны мужа ходила по улицам и посещала вместе с мужчинами театр и праздничные пиры. В доме она не была заточена в особом помещении и точно так же была допущена к столу мужчин. Отсутствие самых крайних ограничений, которым подвергались грече­ ские женщины, благоприятствовало развитию в римской женщине чувства лич­ ного достоинства и независимости. Плутарх рассказывает, что после заклю­ чения мира с сабинянами, — что произошло при посредстве сабинских жен­ щин, — им был предоставлен ряд почетных привилегий: мужчины должны были уступать им дорогу при встрече на улице, в присутствии женщин они не смели произносить пошлых слов и не могли появляться перед ними обнаженными \ Все же брак отдавал жену под власть ее мужа (in manum viri); идея этого заклю­ чалась в том, что, освобождаясь со вступлением в брак от власти отца, она должна была, в силу якобы необходимости, оставаться под властью мужа. Муж обращался с женой как с дочерью, а не как с равной. Более того, он имел право наказывать ее, а в случае прелюбодеяния имел власть над ее жизнью и смертью; однако осуществление этого последнего права было, повидимому, подчинено со­ вету рода жены. В отличие от других народов римляне знали три формы брака. Все эти формы одинаково отдавали жену во власть мужа и признавали главной целью брака рождение законных детей (liberorum querendorum causa)2. Эти формы (confarreatio, coëmptio и usus) сохранялись в эпоху республики, но вышли из упо­ требления при империи, когда широкое распространение получила четвертая форма — свободный брак, не подчинявший жену власти мужа. Расторжение брака с самого раннего времени происходило по желанию супругов — характер­ ная черта синдиасмической семьи, вероятно и заимствованная из этого источ­ ника. Однако такие разводы до конца республики происходили редко 3.

1 Vit. Rom., с. 20.

2. 
   Квинтилиан.
   
   • 
     Относительно супружеской верности римских женщин Беккер говорит, что в .более ревние времена эксцессы с обеих сторон редко имели место*; эго однако совершенно необосно­
     

Распущенность, господствовавшая во времена расцвета цивилизации в гре­ ческих и римских городах, обыкновенно считалась падением прежней, более вы­ сокой и чистой добродетели и нравственности. Но факт этот может быть' истолкован и иначе. Греки и римляне никогда не достигали в отношении полов такой чистой нравственности, с высоты которой они могли бы пасть. Будучи сдержана или умеряясь во время войны и смуты, представлявшей национальную опасность, распущенность оживала вместе с миром и благоденствием, так как нравственные элементы общества ничего не делали для ее искоренения. Эта распущенность была, по всей вероятности, пережитком древней, еще не совсем исчезнувшей брачной системы, оставшейся от варварства в качестве социального порока и ныне выразившейся в новом явлении гетеризма. Если бы греки и рим­ ляне научились уважать равноправие моногамии, вместо того чтобы запирать своих жен в гинеконитисе у первых или держать их в подчинении у вторых, то, можно утверждать, их общество имело бы тогда совершенно иной вид. Но так как ни те, ни другие не создали более высокой нравственности, они имели незна­ чительное основание жаловаться на упадок общественных нравов. Центр тяжести

• 
  данном вопросе лежит в том, что ни тот, ни другой народ не признавал пол­ ностью принципа моногамии, который только и мог сообщить их обществу нрав­ ственную основу Преждевременное разрушение этнической жизни этих замеча­ тельных рас не в малой степени следует приписать тому, что они не сумели раз­ вить и использовать умственные, нравственные и консервативные силы женского интеллекта, которые имели бы для их прогресса и сохранения не меньшее зна­ чение, чем соответствующие способности мужчин. После длительного пребыва­ ния в состоянии варварства, приобретя недостававшие им элементы цивилизации, они вслед за коротким расцветом погибли политически, повидимому, от изли­ шеств новой, созданной ими жизни.
  

• 
  евреев, тогда как патриархальная семья в более отдаленные времена была свойственна вождям, моногамная семья, в которую вскоре перешла патриархаль­ ная, была свойственна простому народу. Но подробности о структуре этой по­ следней семьи и отношениях в ней между мужем и женой весьма скудны.
  

Не увеличивая числа иллюстраций, мы можем считать доказанным, что мо­ ногамная семья развилась в ту форму, в которой она появляется в начале исто­ рического периода, из более низкого типа и что в течение классического пе­ риода она совершила заметный прогресс, не достигнув, однако, своей высшей формы. Она возникла, очевидно, из синдиасмической семьи, непосредственно ей предшествовавшей, и, совершенствуясь вместе с прогрессом общества, все же не достигла подлинного своего идеала в классический век. По крайней мере, наи­ более высокого совершенства она достигла только в новое время. Древние ав­ торы, описывая общество высшей ступени варварства, отмечают всеобщее рас­ пространение моногамии, но ряд обстоятельств указывает на то, что это была лишь моногамия будущего, вынужденная бороться за свое существование в усло­ виях враждебных влияний, еще не окрепшая, не получившая еще всех своих прав и все еще окруженная пережитками более древней брачной системы.

Подобно тому как малайская система выражала родственные отношения, существовавшие в кровнородственной семье, а туранская — в пуналуальной семье, так арийская система выражала отношения, существовавшие в моногамной семье, при чем каждая форма семьи покоилась на иной и особой форме брака.

ванное предположение. Но .когда начался упадок нравов, мы впервые встречаемся с грубыми нарушениями супружеской верности; и мужчины и женщины соперничали друг с другом в рас­ пущенности. Былая скромность женщин становится все более редким явлением, тогда как роскошь и мотовство все возростали, и о многих женщинах можно было сказать то, что сказал Клитифон, жалуясь на свою Бакхиду (Тег., Heaut., II, I, 15); Меа est petax, procax, magnifies, suraptuosa, nobilis. Многие римские дамы, чтобы вознаградить себя за невнкман>»е мужей, имели любовников, которые сопровождали их повсюду под видом защ итника... Естественным след­ ствием этого был непрерывный рост холостячества и величайшая легкость разводов“. — Gall»« Excursus, I, р. 155. Longman’s ed., Metcalfe's trans.

При нынешнем состоянии наших знаний нельзя доказать с полной бчевид-ностью, что арийская, семитическая и уральская семьи человечества обладал»

• 
  прежнее время туранской системой родства и что она перестала действовать» при моногамии. За это, однако, говорит масса установленных фактов. Все дан­ ные так решительно подтверждают это, что какое-либо иное предположение исключается. Во-первых, родовая организация имела свое естественное проис­ хождение в пуналуальной семье, в которой группа сестер, состоявших в браке с мужьями каждой из них, вместе с детьми и дальнейшими нисходящими по женской линии, в точности представляла объем и состав рода в его архаической; форме. Основные ветви арийской семьи, когда они впервые стали исторически,
  

.известны, были организованы в роды, откуда вытекает, что в то время, когда, они еще составляли единый народ, они были организованы таким же образом. На этом основании можно далее предположить, что они получили родовую ор­ ганизацию от своих отдаленных предков, живших в том же состоянии пуналуа,. которое было зачатком этого замечательного и широко распространенного

учреждения. Помимо того, туранская система родства и сейчас встречается:

• 
  связи с родом в его архаической форме у туземцев Америки. Эта естествен­ ная связь должна была сохраняться, пока не произошло то изменение социаль­ ного состояния, которое создало моногамию, сумевшую эту связь порвать. Во-вторых, арийская система родства содержит некоторые указания, приводящие
  

• 
  тому же заключению. Само собой разумеется, что значительная часть номен­ клатуры туранской системы, если эта система прежде господствовала у арийских наций, должна была исчезнуть при моногамии. То обстоятельство, что эти тер­ мины применялись к категориям лиц, родственные отношения которых отныне стали различными, заставило от этих терминов отказаться. Только таким пред­ положением можно объяснить бедность первоначальной номенклатуры арийской системы. Общими для различных арийских диалектов были только слова: отец,
  

• 
  мать, брат и сестра, сын и дочь, а также общий термин («санскр. naptar, лат, nepos, греч. àv:6ioç), относившийся без различия к племяннику, внуку и двою­ родному брату. С такой скудной номенклатурой родства арийцы не могли -бы никогда достигнуть уровня развития предполагаемого моногамией. Но эта бед­ ность номенклатуры становится объяснимой при наличии предшествовавшей си­ стемы, аналогичной туранской. Термины «брат» и «сестра» стали теперь абстракт­ ными и были вновь созданы, так как при туранской системе старшие и младшие-братья и сестры назывались различно; с другой стороны, эти различные термины применялись к категориям, в которые входили и не родные братья и сестры, В арийской системе эти различия были отброшены, и эти виды родства впервые,-стали пониматься абстрактно. При моногамии старые термины были уже не­ приемлемы,.. так как они относились к коллатеральным братьям и сестрам. Остатки прежней туранской системы все еще обнаруживаются в системе, ураль­ ской семьи, например у венгров, у которых братья и сестры различаются на стар­ ших и младших при помощи особых терминов. Во французском языке мы также, помимо frère и soeur, находим aîné, старшего брата, pûîné н cadet, младшего брата, и aînâe cadette, старшую и младшую сестру. Так и в санскрите мы имеем-для тех же видов родства agrajar, amu jar, agrajri и amtqTi, но происходят ли эти термины из санскрита или туземных источников, я не могу сказать, В арий­ ских диалектах термины для брата и сестры одни и те же, имеющие лишь диа­ лектологические различия; только греки заменили çpaTjjp словом àSsX'poç.. Если в этих диалектах прежде имелись общие термины для старших и младших, братьев и сестер, то термины эти должны были выйти из употребления, так как: они относились к категориям лиц, не бывших родными братьями и сестрами. 'Отсутствие в арийской системе этой выдающейся и прекрасной черты туранской системы могло быть следствием только весьма серьезной причины и объясняете» предсуществованием и исчезновением туранской системы. Трудно было быт найти какую-нибудь другую причину. Нельзя предположить, что в первоначаль­ ном общем языке арийских наций не было особого термина для деда, родства,.
  

— 234

признаваемого всеми дикими варварскими племенами; и все же для этого род­ ства в арийских диалектах не существует общего термина. В санскрите мы имеем pitameha, в греческом т™го?, в латинском avus, в русском д е д , «в валийском hendad; последнее слово — составное, как немецкое grossvater

• 
  английское grandfather. Эти термины имеют совершенно различные корни. Но если арийцы имели общий термин в прежней системе родства, применявшийся ие только собственно к деду и его родным и двоюродным в различных степенях братьям, но и к родным и различным двоюродным братьям бабки, тогда этот термин не мог служить для обозначения деда и прародителя по прямой линии лри моногамии. Термин этот должен был с течением времени быть оставлен. От­ сутствие в первоначальном языке термина для этого вида родства получает та-‘ жим образом, повидимому, удовлетворительное объяснение. Наконец, не суще­ ствует термина для дяди и детки вообще и особых терминов для этих видов род­ ства с отцовской и материнской стороны, которые были бы общими для всех
  

.арийских диалектов. Мы имеем pitroya, театров и patrons для дяди с отцовской стороны в санскрите, греческом и латинском, с т р ы й в славянском и общий термин — earn, oom и oheim в англо-саксонском, бельгийском и немецком; нет такого термина в кельтском языке. Равным образом нельзя себе представить, чтобы в начальном арийском языке не было термина для дяди с материнской стороны, родства, имевшего у варварских племен при родовом строе такое вы­ дающееся значение. Если у арийцев была прежде туранская система, то необхо­ димо должен был существовать особый термин для дяди с материнской стороны, который относился только к родным и различным двоюродным братьям матери. -Отнесение этого термина ко всем членам этой категории, *ряд которых не мог -быть дядями при моногамии, заставило по указанной выше причине оставить этот термин. Ясно, что арийской системе должна была предшествовать какая-нибудь другая система родства.

Допустив, что нации арийской, семитической и уральской семей обладали

.некогда туранской системой родства, мы можем считать, что переход от нее

• 
  описательной системе был прост и естественен после того, как старая система »перестала из-за моногамии соответствовать происхождению, каким оно факти­ чески было. При моногамии каждое родственное отношение специфично. Обра­ зовавшаяся при таких условиях новая система должна была описывать каждое лицо посредством основных терминов или комбинации их, например, племян­ ник — сын брата, дядя — брат отца, кузен — сын брата отца. Такова была пер­ воначально современная система арийской, семитической и уральской семей. -Обобщающие термины, имеющиеся в ней теперь, были введены впоследствии. Все племена, обладающие туранской системой родства, описывают своих род­ ственников, в ответ на вопрос в каком родстве один человек находится к дру­ гому, одинаковым образом. Описательная система, вполне аналогичная арийской, существовала всегда, как при туранской, так и при малайской системах родства, однако не в качестве системы родства, ибо они имели постоянную систему,‘но
  

• 
  качестве средства определения родственных отношений. Из обеднения номен­ клатур арийских, семитических и уральских наций ясно, что они должны были
  

•отбросить какую-то прежнюю систему родства. Мы в праве отсюда заключить,

что со всеобщим утверждением моногамной семьи эти нации возвратились .к старой описательной форме, сохранившейся при туранской системе родства,

• 
  дали окончательно исчезнуть прежней системе как бесполезной и несоответ­ ствующей происхождению. Это было бы естественным и понятным способом перехода от туранской к арийской системе и объясняло бы удовлетворительным образом как происхождение, так и особый характер последней.
  

Чтобы дополнить характеристику моногамной семьи в ее отношениях

• 
  арийской системе родства, необходимо остановиться подробнее на деталях этой системы, как мы делали это при изображении предшествующих форм семьи.
  

Сравнение форм этой системы в различных арийских диалектах показывает, ч то первоначально она была чисто описательной. Эрзинская, представляющая

—285—

собой типичную арийскую форму, и эстонская, типически уральская форма, оста­ ются описательными. В эрзинской системе единственными терминами кровного родства оказываются самые элементарные, а именно: отец и мать, брат и сестра, сын и дочь. Все остальные родственники описываются посредством этих терми­ нов, при чем порядок слов — обратный обычному, например: брат, сын брата, сыа брата брата \ Арийская система выражает родственнные отношения, действи­ тельно существующие при моногамии, и предполагает, что происхождение детей от данного отца известно.

• 
  течением времени новой системе был придан способ описания, сущест­ венно отличный от кельтского, однако основные черты системы не были изме­ нены. Способ этот был введен римскими юристами для усовершенствования родо­ словного дерева, каковой необходимости мы обязаны его существованием. Этот усовершенствованный метод был усвоен различными арийскими нациями, на ко­ торые распространялось римское влияние. Славянская система имеет некоторые совершенно особые черты, очевидно, туранского происхождения2. Для того» чтобы получить историческое представление о нашей современной системе, не­ обходимо обратиться к римской системе в том виде, как она была усовершен­ ствована юристами3. Сделанные добавления были незначительны, но они изме­ нили способ обозначения родства. Они состояли, как уже было указано, главным образом в том, что стали различаться дядя и тетка с отцовской и материнской» Стороны, при чем были изобретены особые термины для конкретного обозначения
  

этих видов родства и был создан термин для деда в качестве коррелатива

• 
  nepos. При помощи этих терминов вместе с основными терминами и соответ­ ствующими приставками оказалось возможным привести в систему все виды род­ ства по прямой и первым пяти боковым линиям, обняв всю массу родственников каждого отдельного лица. Римская система родства является самой совершен­ ной и научной из всех систем, появившихся при моногамии, а изобретение не­ обыкновенно большого числа терминов свойства делает ее еще более замечатель­ ной. По римской системе, откуда заимствованы все усовершенствования нашей системы, мы можем лучше изучить эту последнюю, чем по англо-саксонской или кельтской. В таблице, следующей за настоящей главой, помещены рядом ла­ тинская и арабская формы, представляющие соответственно арийскую и семити­ ческую системы родства. Арабская система подверглась такому же процессу, как и римская, с таким же результатом. Мы рассмотрим здесь только римскую систему.
  

От Ego до tritavus по прямой линии считается шесть поколений восходя­ щих и от Ego до trinepos столько же поколений нисходящих, для описания ко­ торых употребляется только четыре основных термина. Если надо было пойти выше шестого предка, то tritavus становился новым исходным пунктом описания; так: tritavi pater, отец tritavus’a и т. д. до tritavi tritavus, представлявшего собой двенадцатого предка Ego по прямой мужской линии. В нашей грубой номенкла­ туре выражение «дед деда» надо повторить шесть раз, чтобы выразить то же родство, вернее, чтоб описать то же лицо. Подобным же образом trinepotis trinepos дает нам двенадцатого потомка Ego по прямой мужской линии.

Первая мужская боковая линия, начинающаяся с frater, брат, идет следую­ щим образом: fra,tris filius, сын брата, fratris nepos, внук брата, fratris pronepos. правнук брата, и так далее до fratris trinepos, прапрапраправнук брата Ego. Если надо было довести описание до двенадцатого нисходящего, то fratris trinepos становился вторым исходным пунктом, отправляясь от которого, мы получали

• 
  конце ряда fratris trinepotis trinepos. При таком простом способе обозначения frater является основанием родословной в этой линии и этим термином обозна­ чается отношение к нему каждого шринадлежащего к этой линии лица; при
  

этом мы с самого начала знаем, что каждое обозначенное так лицо принадлежит

1.