ВАДИМ
МИТРОФАНОВ
(МЖ, 1992 год)
советник-посланник
посольство рФ в узбекистане
С
детства меня притягивала
профессия журналиста-
международника, я не пропу-
скал ни одной «Международной
панорамы», которую вели такие ко-
рифеи этой профессии, как Всеволод
Овчинников, Игорь Фесуненко, Фарид
Сейфуль-Мулюков и другие. У себя
в школе — в Москве, на Октябрьском
Поле — я по понедельникам вел полит-
информацию. Когда родители узнали,
что я хочу поступать в МГИМО, они меня
отговаривали: вуз элитарный, его даже
в справочниках нет! Из-за этого, кстати,
не знал, где
он находится, искал его «но-
гами» в районе Парка культуры. Прямо
так и спрашивал прохожих: «Скажите,
а где здесь МГИМО?» Ноги довели
до Дипакадемии, где мне сказали, что
институт переехал на юго-запад.
Твердо решив поступать в МГИМО,
я стал готовиться — в основном к ан-
глийскому языку, который у нас в школе
преподавали неважно. За год учебы
на курсах в инязе сумел его подтянуть
так, что сдал вступительный экзамен
на отлично.
Поступив на МЖ, получил английский,
а также испанский, который попросил
сам. Мне захотелось изучать испанскую
культуру после того, как я был бук-
вально очарован выступлением гита-
риста Пако де Лусии, которое увидел
по телевизору.
Наш первый курс был очень интернаци-
ональный — 25 советских студентов и 35
иностранцев из соцстран. Я сдружился
с кубинцами и проводил с ними время —
помню, как в общежитии рядом с глав-
ным зданием
МГИМО вместе смотрели
хоккей. Они горячо болели за советскую
сборную, которая играла против Канады
на Кубке вызова, что было довольно нео-
бычно: для кубинцев зимние виды спор-
та были экзотикой, они на физкультуре
вставали на лыжи и тут же падали.
Целый ряд журналистских дисциплин
вел у нас Юрий Павлович Симонов
(Вяземский), которому отдельный по-
клон — за созданную впоследствии
телепередачу «Умницы и умники», ко-
торую я время
от времени с интересом
смотрю утром по выходным.
После второго курса меня забрали
в армию — перемены, вызванные
перестройкой, привели в том числе
и к отмене брони. Прослужил я на
Дальнем Востоке в войсках связи всего
год с небольшим, а потом вышел указ
Горбачева, и всех студентов демобили-
зовали. Но этот разрыв оказал негатив-
ное влияние на учебу. Когда я вернулся
на третий курс, оказалось, что испан-
ской группы на МЖ нет. Мне пришлось
самому искать себе группу, а когда я ее
нашел на факультете МО, выяснилось,
что она была самой продвинутой в ин-
ституте — в качестве эксперимента
ребята
получали двойную порцию
языковых занятий, так как некуда было
девать часы после отмены истории
КПСС. Группу английского языка я по-
добрал под свое расписание на фа-
культете МП, став, наверное, первым
студентом МГИМО, у которого офици-
ально было свободное посещение. В де-
канате — а деканом МЖ в то время был
Александр Юрьевич Борисов — мне
доверяли и отдали составление моего
учебного плана полностью в мои руки.
Учиться было тяжело, но помогала
языковая практика, которую я вре-
мя
от времени получал по линии
Госкомспорта, где по совету сокурс-
ников подрядился сопровождать ино-
странных спортсменов. В первый раз
мне поручили работать с кубинским
тренером по шахматам. Когда я при-
шел к нему в гостиницу «Спорт» и на
пальцах объяснил, что я его пере-
водчик, он открыл рот от удивления,
но сказал: «Ничего, прорвемся». За де-
сять дней работы с ним я получил хоро-
шую практику и навыки, которые по-
том закреплял на занятиях в МГИМО.
Очень ценю преподавателей испанско-
го — Марину Владимировну Ларионову
и Галину Семеновну Романову, которая
стала потом завкафедрой, до сих пор
работает в институте. Она
относи-
лась к нам как к личностям. А когда
я поехал на преддипломную практику
в Аргентину, Галина Семеновна оказа-
лась там на стажировке. Она показала
мне Буэнос-Айрес, познакомила со сво-
ими друзьями, которые стали и моими.
Ближе к окончанию института
я под остыл к профессии журнали-
ста — может быть, из-за того, что сама
журналистика изменилась, ее престиж
упал, в ней появилось много «желтиз-
ны». И когда мне предложили работу
в МИДе, я с удовольствием согласился.
Почему с удовольствием? Потому что
моя преддипломная практика в нашем
посольстве в Аргентине прошла просто
феерически. Отношение ко мне там
было замечательное, все
соревновались
за возможность помочь стажеру, взять
с собой на какое-нибудь мероприятие
или в поездку на выходные. Я получил
и профессиональные навыки, готовя
в каждую диппочту информацию или
справку. И от меня не требовали, чтобы
постоянно сидел в посольстве. Я, на-
пример, ходил в местный университет
слушать курс международного права,
сдружился со студентами. Как-то они
взяли меня с собой на суперкласико —
футбольный матч между командами
«Бока» и «Ривер». Я был переполнен
впечатлениями, представьте себе: ста-
дион забит под завязку, на одной три-
буне сидит президент страны и болеет
за «Ривер», а его жена на другой — за
«Боку», там же Марадона, и обе трибу-
ны стараются друг друга перекричать.
А тут еще проливной дождь, и нельзя
раскрыть зонт, чтобы не мешать смо-
треть другим. А когда потом все пошли
со стадиона, меня чуть не затоптали —
спасибо, ребята
вытащили, но я лишил-
ся ботинка. В эйфории я выкинул дру-
гой ботинок и шел по лужам босиком…
Придя на работу в Департамент
Латинской Америки (ЛАД), я в ско-
ром времени снова уехал в Аргентину
на младшую дипломатическую долж-
ность — дежурного референта. Вначале
там пришлось взять на себя обязан-
ности завхоза, у которого раньше срока
закончилась командировка, потом
по аналогичной причине консульским
отделом заведовал, наконец стал ше-
фом протокола — и это была потря-
сающая школа: я видел, как
работает
посол и функционируют все участки
посольства.
Незадолго до этого развалился
Советский Союз, однако, поскольку
мы были слишком далеко от родины,
Do'stlaringiz bilan baham: 
