Интервью: Мария Гурова Фото: Юрий Лукин Интерьеры: ресторан «Узбекистан»

MJ: Круг замкнулся. Он встретил вас 
в Бразилии как уже опытного дипло-
мата. Не разочаровали вы его?
Видимо, не разочаровал. Как раз при 
нем я и стал советником- посланником. 
Работали мы очень дружно.
MJ: В чем особенности школы 
Кузьмина?
Я бы не стал говорить о какой-то 
особой школе. Сам уже давно посол, 
но до сих пор не понимаю, что имеют 
в виду, когда говорят «ваша школа». 
У нас у всех одна школа — советской, 
а затем российской дипломатии. 
Не думаю, что у Кузьмина, Исакова 
и Чернышева были школы, просто все 
трое обладали незаурядными индиви-
дуальностями. А ты должен быть спо-
собен перенять их профессиональный 
подход и видение...
Из Бразилии я уехал в 1991 году, 
но до августовского путча.
MJ: Задержись вы на полгода — вер-
нулись бы в другую страну.
Но эта чаша меня не миновала! 
Ведь я уехал из Советского Союза 
в Бразилию в начале 80-х годов — 
на следующий год после того, как мы, 
слушатели Дипакадемии, участвовали 
в похоронах Леонида Ильича Брежнева. 
Страна за эти восемь лет стала действи-
тельно другой.
MJ: Какие мысли вас посещали, 
когда вы следили за происходящим 
на Родине?
Помню, как к нам в посольство при-
езжали лекторы из ЦК КПСС и рас-
сказывали про перестройку. А я на тот 
момент был секретарем объединенной 
парторганизации советских загрануч-
реждений в Бразилии. Моей задачей 
как раз и было доводить и разъяснять. 
Но я слушал этих людей, а сам думал: 
«Неужели они столь наивны и верят 
в то, что одними лишь призывами 
можно перестроить жизнь и начать 
жить по-новому?» Но мы существо-
вали в очень замкнутом мире, вдали 
от нашей страны и не могли составить 
своего мнения. Поэтому и восприняли 
сказанное «людьми из ЦК» как новую 
установку, которую надо выполнять...
Помню, когда начался ГКЧП, я был в от-
пуске, отдыхал под Москвой, но когда 
увидел «Лебединое озеро» по телевизо-
ру и узнал о танках, вскочил в машину 
и поехал в город.