Игорь Рыбаков Жажда

4. Начни. Сделай. Изменись
Говоря о детских и юношеских впечатлениях, определивших мое отношение к жизни и в конечном итоге направивших меня на путь предпринимателя, вспоминаю историю, которая, несомненно, сыграла в этом свою роль. В восьмидесятые годы папа руководил лабораторией на Магнитогорском металлургическом комбинате. Бывало, он приходил домой очень расстроенный, злой, неразговорчивый. И иногда рассказывал маме (а я присутствовал при этих разговорах), что «тетки» в лаборатории его «задолбали». Я недоумевал: как же так? У моего папы есть какие-то враги? Потом стал прислушиваться к тому, что он говорит и начал кое-что понимать. В отцовскую лабораторию определяли на работу жен больших начальников. То есть мой отец – инженер, исследователь, специалист, а у него в лаборатории одни «блатные». Два лаборанта, которые работают, берут пробы, проводят испытания, и несколько этих женщин на тех позициях, где должны трудиться научные работники. Отец все время ругался, говорил о том, как же ему паршиво, как много он хотел сделать, ведь у него были открытия, 30 полезных разработок, сертификаты, рацпредложения, несколько зарегистрированных изобретений. Он крутился, активно занимался исследованиями, учился, ездил, расширял кругозор, выбивал на новые приборы бюджеты, чтобы улучшить лабораторную базу и проводить исследования. И постоянно жаловался на своих сотрудниц.
Это было очень неприятное ощущение – почти как «враг у ворот». Я, конечно же, проникся тем, что ему плохо, а сделать он при этом ничего не может, и начал интересоваться: папа, ну как же так? Ты же начальник, ты же можешь их уволить! (Тогда у меня представление было простое: не работает – уволь.). И он мне стал рассказывать, что каждый руководитель должен свою команду подбирать, пестовать, координировать, увлекать. Если она не работает, значит, кого-то нужно менять, кого-то – учить. А потом, разложив все по полочкам, сказал: «Ну не могу я их уволить, потому что это жены начальника цеха и замдиректора комбината. Нет у меня таких полномочий». Для меня это был шок. Как так? Я всегда считал, что раз отец начальник лаборатории, то он в своей лаборатории может все (сегодня я бы сказал – у него есть подчиненные, научная и организационная дееспособность). И вдруг выяснилось, что это не так. Я был возмущен до глубины души! Я переживал острое чувство несправедливости и одновременно единения с отцом. И думал о том, как ему помочь, даже строил какой-то план, как все исправить.
Эта история дала толчок к формированию того самого посыла, с которого началась наша компания: «Мы хотим жить иначе!» Позже к этому добавился и собственный опыт. Когда мне было лет четырнадцать, отец посодействовал тому, чтобы меня на лето взяли на практику в лабораторию ММК лаборантом. И я там вполне серьезно работал, готовил препараты и разные реагенты – толок их в ступочке. Надо сказать, это была страшно нудная работа. И заработал я какие-то копейки. А у меня к тому времени был уже довольно широкий кругозор – я смотрел на свой родной город и точно понимал, что не хочу оставаться в Магнитогорске. Я уже тогда внутренне перерос его и то, что он мог мне дать.
Тут стоит пояснить, что отец не просто так решил устроить меня на практику в лабораторию. К тому времени у меня уже был весьма разнообразный опыт работы и зарабатывания денег. В детстве я довольно много времени прожил в поселке Базарный Карабулак Саратовской области. У меня была сильная аллергия, врачи настоятельно рекомендовали вывозить ребенка за город, и родители отправляли меня к бабушке – маме Нюсе, как я ее называл. Во втором классе я жил у нее целый год. Рядом был консервный завод, а у бабушки – очень большой огород и сад, дававший много яблок, которые постоянно падали и гнили. И мы с моими двоюродными братьями организовали «бизнес»: яблоки на тележку – и на консервный завод. Там, конечно, очередь, целая история. В общем, собираешь, возишь, сдаешь и за лето какую-то денежку зарабатываешь. Потом еще в четвертом-пятом классе на лето приезжал. Мы с братьями нанимались в местный лесхоз, набиравший команду для прополки елочек, которые высаживали для восстановления леса после вырубки, и нас на целый день на автобусе в этот лес вывозили. Бутылки еще собирали, мыли, сортировали и сдавали. За лето в итоге удавалось подзаработать. Складывал я все эти деньги на сберкнижку – вместе с бабушкой ходил в банк, – она книжку у себя хранила, и в итоге набралось рублей триста. Но, конечно, потом все эти деньги пропали.
Понятно, что после всех этих приключений и заработков в Базарном Карабулаке, толочь целыми днями препараты в ступочке мне совсем не понравилось. И на следующий год – кажется, лет шестнадцать мне было – уже мама, преподававшая в местном горно-металлургическом институте, устроила меня в студенческий стройотряд. Поговорила со студентами, рассказала, что я многое умею (а в Карабулаке действительно постоянно надо было то сарай, то забор, то крышу чинить, то с печкой возиться – в общем, навыки кое-какие были). И один из стройотрядовских командиров взял меня стажером.
Это был очень серьезный опыт. И с точки зрения встраивания в более взрослый коллектив, и с точки зрения специфики работы (процентовки, жульничество с ними), и с точки зрения отношений с местными – понятно, что без конфликтов, и довольно серьезных, не обошлось. Но главное было в другом. Когда в конце мы стали делить деньги, я набрался наглости и предложил свою схему. Дело в том, что делить было принято по вполне иерархической модели: кто-то из руководства мог получить 3500 рублей, кто-то 2500, а, скажем, девчонки (их было пять), которые чуть ли не круглые сутки готовили нам на кухне еду, получали по 500 рублей. К тому же, у кого-то из ребят при этом загул был трех-пятидневный, а кто-то просто откровенно «халявил». Несправедливо! Вот я и предложил другую схему: что-то вроде основного фонда, из которого всем поровну, и премиального, из которого руководству и наиболее ценным работникам уже по согласованию. А у меня к тому времени уже была репутация, можно сказать, заводилы. В результате командир, хоть и был очень недоволен, согласился, и остальные в большинстве поддержали. В итоге домой я привез 1400 рублей – очень даже приличные по тем временам деньги, чуть ли не годовую зарплату иного ИТР.
Предпринимателя формируют опора на собственное мышление, готовность к поиску и сомнению плюс ранний опыт труда, лидерства.
Вот поэтому, видимо, я и стал предпринимателем. Таким оказалось сочетание навыков и черт характера. С одной стороны, нацеленность на формирование собственного мнения, сомнение и поиск, с другой – ранний опыт труда и зарабатывания денег, ранний опыт проявления лидерских качеств. Это те самые крючочки, которыми человек цепляется за окружающую реальность, за других людей, за социальные связи, за представляющиеся возможности и, так или иначе, выходит на путь предпринимателя. По крайней мере, без таких качеств вступать на этот путь вряд ли стоит.