Элвин тоффлер

Древо прогресса 
Со сменой Второй волны изменились и идеи, связанные с природой и эволюцией; 
вряд ли вызовет удивление, что мы так же резко переоценили идеи Второй волны 
относительно прогресса. Для индустриального периода был характерен, как мы отметили 
выше, поверхностный оптимизм, когда в каждом научном достижении или "новом 
усовершенствованном изделии" видели свидетельство неминуемого продвижения вперед, 
к совершенствованию рода человеческого. Так было до середины 1950-х годов, когда 

---

Третья волна начала разбивать Вторую волну цивилизации, немногие идеи которой 
подверглись тем более грубому разгрому, чем более ободряющими они были. 
"Битниками" 50-х и хиппи 60-х годов двигал пессимизм относительно условий 
человеческого существования, а отнюдь не оптимизм - эта всепроникающая тема 
культуры. Эти движения привели к тому, что рефлекторный оптимизм сменился 
рефлекторным отчаянием. 
Вскоре и пессимизм стал совершенно респектабельным. Голливудские фильмы 
50-х и 60-х годов, например, заменили правильных и многословных героев 30-х и 40-х 
годов на отчужденных антигероев - бунтарей без всякого повода, стильных преступников, 
убийц, обаятельных торговцев наркотиками, одержимых страхом мотоциклистов и 
грубых, косноязычных (но душевных) панков. Жизнь была игрой, в которой никто не 
выигрывает. 
Фантастика, драма и живопись тоже прививали тайну безысходности многим 
людям Второй волны. В начале 50-х годов Альбер Камю* уже четко определил темы, 
которые позже изберут многочисленные писатели. Английский критик(12) обобщил их 
так: "Человеку свойственно ошибаться, политические теории относительны, 
автоматический прогресс - мираж". Даже научная фантастика, некогда переполненная 
утопическими приключениями, пропиталась горечью и пессимизмом, породив многие 
жалкие подражания романам Олдоса Хаксли и Дж. Оруэлла. 
* Камю Альбер (1913-1960) - французский писатель и философ, близкий к 
экзистенциализму. 
Технология, вместо того чтобы быть двигателем прогресса, постепенно 
проявляла себя как безжалостная сила, разрушающая и человеческую свободу, и 
окружающую среду. Безусловно, для многих специалистов по вопросам окружающей 
среды и ее защитников слово " прогресс" стало неприличным, грязным. Толстенные тома 
нескончаемым потоком хлынули в книжные магазины, их названия говорят сами за себя: 
"Остановившееся общество", "Наступающее средневековье", "Опасность прогресса", 
"Смерть прогресса". 13. 
В 70-е годы, когда общество Второй волны зашаталось, так называемый Римский 
клуб выпустил отчет "Пределы роста", задавший похоронный тон на многие грядущие 
десятилетия. В нем предсказывалась гибель индустриального мира(13). Политические 
перевороты, безработица и инфляция, усиленные нефтяным эмбарго 1973 г., усугубились 
распространившейся атмосферой пессимизма и отказом от идеи неизбежного прогресса 
развития человечества. Генри Киссинджер* говорил, повторяя мысли Шпенглера, об 
упадке Запада, вызвав у очень многих дрожь от страха. 
* Киссинджер Генри (р. 1923 г.) - гос. секретарь США в 1973- 1977 гг., советник 
президента по вопросам национальной безопасности. 
Оправдана ли такого рода безнадежность, пусть решает каждый читатель. 
Однако ясно одно: убеждение в неизбежности "одноколейного" прогресса и другие 
опорные понятия индустриальной реальности нашли слишком мало последователей, когда 
проявились контуры конца Второй волны цивилизации. 
Сегодня во всем мире налицо отчетливое осознание, что прогресс не может более 
выражаться только в технологии или материальных стандартах жизненного уровня. 
Социальный строй, в котором моральные и эстетические нормы, политика или 
окружающая среда деградируют, не является прогрессивным, каким бы богатым или 
технически изощренным он ни был. Короче, мы движемся по направлению к более 
общему пониманию прогресса - прогресс отныне не достигается автоматически и не 
определяется только материальными критериями. 
Кроме того, мы менее всего склонны думать, что разные общества движутся по 
одному пути, что каждое общество автоматически проходит путь от одной культурной 
станции до следующей, которая "более развита", чем предыдущая. На самом деле 

---

существует множество разветвлений, а не единое железнодорожное полотно, и общества 
способны достигать определенного уровня развития разными путями. 
Мы начинаем думать о прогрессе как о цветущем дереве с многочисленными 
ветвями, простирающимися в будущее; большое различие и богатство человеческих 
культур позволяет представить его как систему. В этом свете сегодняшнее движение к 
более разнообразному, раздробленному миру выглядит как важный скачок вперед - 
подобно тому, как в биологической эволюции важны обе тенденции: дифференциация и 
объединение, усложнение. 
Что бы ни произошло в дальнейшем, маловероятно, что культура вернется к 
наивной, прямолинейной, безмозгло-прогрессистской, какой она была в эпоху Второй 
волны цивилизации. 
Поэтому похоже, что в следующие десятилетия мы станем свидетелями 
пересмотра концепций природы, эволюции и прогресса. Однако эти концепции все равно 
должны будут основываться на более элементарных идеях - на наших исходных понятиях 
о времени и пространстве, о материи и причинности. А Третья волна разрушила даже эти 
понятия - тот интеллектуальный цемент, который сохранял монолитность Второй волны 
цивилизации.