|
Доступность и аффект
Самые важные исследования искажений из-за доступности провели
наши друзья в Юджине, где к Полу Словику и его давнему соавтору Саре
Лихтенштейн присоединился наш бывший студент Барух Фишхофф. Они
провели новаторские исследования восприятия рисков, включая опрос,
ставший
классическим
примером
искажений
из-за
доступности.
Испытуемым предложили рассмотреть пары причин смерти: диабет и
астму или инсульт и несчастные случаи. Для каждой пары требовалось
указать более частую причину и оценить соотношение между двумя
частотами. Полученные оценки сравнили со статистикой того времени. Вот
пример результатов:
• От инсульта умирают вдвое чаще, чем от несчастного случая, но 80 %
респондентов сочли смерть от несчастного случая более вероятной.
• Торнадо назвали более частой причиной смерти, нежели астма, хотя
от астмы умирают в 20 раз больше.
• Смерть от удара молнии сочли менее вероятной, чем смерть от
ботулизма, хотя смертельное поражение молнией случается в 52 раза чаще.
• Болезнь и несчастный случай назвали одинаково вероятной причиной
смерти, хотя болезнь в 18 раз чаще приводит к смертельному исходу.
• Смерть от несчастного случая сочли в 300 раз более частой, чем
смерть от диабета, хотя реальное соотношение составляет 1:4.
Урок понятен: оценки причин смерти искажены сообщениями СМИ.
Репортажи, как правило, склоняются в сторону необычных и трагических
событий. СМИ не только формируют интересы публики, но и сами
попадают под их влияние. Журналисты не могут игнорировать требования
публики о подробном освещении определенных тем и точек зрения.
Необычные события (например, ботулизм) привлекают непропорционально
большое внимание и, следовательно, представляются более частыми, чем в
действительности. Мир в наших головах — не точное отражение
реальности,
наши
оценки
частоты
событий
искажены
распространенностью и эмоциональной интенсивностью окружающей нас
информации.
Оценки причин смерти — хороший пример подстановки, наглядно
отображающий активацию идей в ассоциативной памяти. Более того,
Словик с коллегами осознали неразрывную связь между эмоциональной
реакцией на разнообразные риски и легкостью, с которой они приходят в
голову. Пугающие образы возникают легко, а мимолетные волнующие
мысли об опасности усиливают страх.
Как уже упоминалось, Словик со временем развил понятие эвристики
аффекта: люди принимают решения и делают оценки, руководствуясь лишь
эмоциями — мне это нравится? не нравится? насколько сильны мои
чувства? По мнению Словика, во многих сферах жизни люди формируют
мнения и делают выборы, напрямую отражающие их чувства и базовое
стремление приближаться или избегать, зачастую даже без осознания этого
факта. Эвристика аффекта — пример подстановки, в котором ответ на
легкий вопрос (что я в связи с этим чувствую?) служит ответом на
существенно более сложный вопрос (что я об этом думаю?). Словик с
коллегами связали свои исследования с работами нейробиолога Антонио
Дамасио, который предположил, что в принятии решений ключевую роль
играют эмоциональные оценки результатов, связанные с физическими
реакциями организма и вызываемыми ими тенденциями приближаться или
избегать. В ходе своих исследований Дамасио обнаружил, что люди, не
выражающие соответствующих эмоций перед принятием решений
(например, из-за мозговых травм), также обладают ослабленной
способностью
к
принятию
верных
решений.
Неспособность
руководствоваться «здоровыми опасениями» в отношении нежелательных
последствий — катастрофический недостаток.
Группа исследователей под руководством Словика убедительно
продемонстрировала действие эвристики аффекта, исследуя мнения о
разнообразных технологических процессах, средствах и устройствах,
включая
фторирование
воды,
производство
химикатов,
пищевые
консерванты
и
автомобили.
Респондентов
просили
оценить
и
преимущества, и риски, связанные с каждой из категорий. Между этими
оценками обнаружилась невероятно высокая отрицательная корреляция.
Технологии, которые респонденты считали благоприятными, оценивались
как дающие много преимуществ и мало риска; технологии, вызывающие у
испытуемых неприязнь, оценивались негативно, с перечислением
множества недостатков и редким упоминанием достоинств. Поскольку
технологии в опросе аккуратно выстроили от хороших к плохим, в
болезненных компромиссах нужды не было. Оценки рисков и преимуществ
соотносились еще сильнее, когда от участников требовалось выполнить
задание за определенное время. Что интересно, члены Британского
токсикологического общества ответили сходным образом: они нашли мало
пользы в веществах и технологиях, которые считали рискованными, и
наоборот. Стойкий аффект — основная составляющая ассоциативной
когерентности.
Затем наступила самая поразительная часть эксперимента. Ответив на
первоначальные вопросы, респонденты прочитали краткое изложение
аргументов в пользу различных технологий. Некоторым испытуемым
привели многочисленные аргументы относительно преимуществ, другим
подчеркнули низкие риски — и эмоциональная привлекательность
технологий изменилась. Удивительно то, что респонденты, прочитавшие
хвалебные описания преимуществ, изменили и свое мнение относительно
рисков. Хотя они и не получили никаких доказательств, технология,
которая им теперь нравилась больше, казалась также и менее рискованной.
Сходным
образом
респонденты,
которым
рассказали
лишь
о
незначительности рисков, стали более благосклонны и к преимуществам.
Выводы понятны — как заметил по другому поводу психолог Джонатан
Хайдт, «эмоциональный хвост виляет рациональной собакой». Эвристика
аффекта упрощает нам жизнь, представляя мир гораздо организованнее,
чем он есть на самом деле. В нашем воображении у хороших технологий
мало недостатков, у плохих нет преимуществ, и все решения принимать
легко. В реальном мире мы зачастую вынуждены идти на болезненные
компромиссы между выгодами и затратами.
Do'stlaringiz bilan baham: |
